Борис Батыршин - Коптский крест
Ваня кивнул.
— Ну да, все ясно. То есть, если ты, скажем, застрелишь из снайперской винтовки Наполеона, — он и в нашей и в Николкиной истории все равно останется жив и возьмет в Москву? А в этой, — и мальчик ткнул карандашом в третью линию, — битву выиграет Кутузов, потому что без Наполеона Великая армия растеряется и не будет сражаться так, как в нашей истории? Так?
Олег Иванович кивнул, и Ваня продолжил:
— Только, что-то тут не так… дай соображу… ну да, точно! По этой схеме получается, что вот эта линия, в которой мы меняем историю, возникла в тот момент, когда мы с Николкой сгоняли в прошлое… ну, в 1886 год?
— Да, верно, — кивнул Олег Иванович. — Я же говорю…
— А вот и неверно! — торжествующе заявил Ваня. — Потому как где же тогда путешествия профессора? Ну, того самого, что создал портал? Он ведь уже попал в наш, 21 век? И, может быть, даже пару раз сходил туда-сюда, прежде, чем пропал, так?
_ А ведь точно, — и Олег Иванович удивленно взглянул на мальчика. Он не ожидал от сына такой глубины мысли. — Тогда, получается, что, либо боковая линия создана не в момент вашего путешествия, а тогда, когда этот неизвестный профессор создал портал — то есть существовала ДО того, как Николка отыскал эти четки? А ведь точно!
— Вот! Не так-то все и просто, — глубокомысленно заявил Ваня. Он был доволен — не так уж часто ему удавалось поставить отца в тупик.
— Впрочем, для нас это особого значения не имеет. Даже если Николкина мировая линия возникла и раньше — для нас это ничего не меняет. Все равно наши путешествия каждый раз будут выводить нас в один тот же мир, а профессор, если жив, находится где то здесь… — Олег Иванович замолк. — Нет, погоди… не так. Когда этот самый чудак открыл свой портал и попал в наш 21 век — он тоже создал боковую линию, уже третью… то есть, первую… — тут он принялся лихорадочно черкать карандашом на новом листке.
— Получается… вот так — возникает боковая мировая линия, на которой профессор и его портал уже есть… А все путешествия — и профессорские и наши, — происходят уже между двумя боковыми ветвями реальности.
— Что ж это выходит? — озадаченно хмыкнул Ваня, — Мы, значит, тоже живем в боковой мировой линии?
— А ты что хотел? — усмехнулся отец. — Именно так. И, заметь — на основной «мировой линии» живут точно такие же Ваня с отцом, которые и знать не знают ни о каких порталах и перемещениях между мирами. И мы на эту линию попасть можем только в момент, предшествующий появлению «профессорского» портала — и Олег Иванович провел карандашом по дуге, изображающей путешествие в 1812 год. — Ну а там… в общем, как мы с тобой и говорили. Вот так-то, сын…
Ваня почесал затылок. — Так что же это значит? Может, и наш мир кто-то уже изменил? Ну, кто-то кроме профессора — поправился мальчик. — то есть — может и у нас тут были свои попаданцы — скажем, помогли японцам победить при Цусиме? Ты вот сколько раз говорил, что японцам везло во время той войны — так, может, это не просто так было, а тоже — боковая «мировая линия»?
— А что, вполне возможно, — усмехнулся Олег Иванович. Вот все эти авторы попаданческих книг обожают писать, как их герои переделывают историю — а что, если мы сами обитаем в такой, уже переделанной реальности?
— Ну да, — подхватил сын. — Причем, переделывал какой-нибудь японский гаденыш-попаданец. А сделать мы ничего не можем, потому что…
— …потому что, — подхватил Олег Иванович, — даже если мы и научимся создавать порталы — то, попав в прошлое, где действует этот самый японец, создадим очередную боковую ветку истории. И на нашей собственной, уже изгаженной им, наши действия никак не скажутся: мы будем менять новую реальность, а наша собственная останется прежней.
Ваня в очередной раз кивнул:
— Ну, хорошо, с этим ясно. То есть, ничего не ясно, но хоть понятно, что дальше делать. Но ты вот скажи, а почему все же ты против того, чтобы мы помогли этой реальности? Ну, сделать так, чтобы у их России не было поражений, террора, революции, в конце концов?
Олег Иванович тяжко вздохнул. Как же он хотел уйти от этого разговора…
— А ты сам подумай. Вот, к примеру, книги про попаданцев. Помнишь?
Ваня помнил.
— Там в прошлое попадает человек, или, какая-то группа. Как правило — не по своей воле и, что называется, с «билетом в один конец». То есть выбор у них прост — либо жить спокойно, ни во что не вмешиваясь, либо, исходя из своих знаний, и, что куда важнее, представлений, менять историю. Вернуться они не могут. А мы — мало того, что можем — так еще и в состоянии выбирать тот момент истории, в который можем попасть. — То есть, — поправился Олег Иванович, — будем в состоянии, если я, конечно, прав. Верно?
— Верно, — согласился Ваня. — Но это здесь при чем?
— А при том, что — почему ты хочешь менять именно эту реальность? А все остальные как, побоку? Что за прок от изменения этой реальности, если существует бесчисленное множество других, в которые ты никогда не попадешь? А там ведь тоже живут люди, страдают, умирают, льется кровь? Или ты хочешь рассуждать так — «раз уж мы здесь — давайте что-нибудь сделаем?» Не очень красиво выходит — будто мы заполучили в качестве игрушки целый мир, и теперь перекраиваемого историю так, как это нам нравится. А он, между прочим, живыми людьми населен! Ты их спросил?
— Вот и спросим, — заметил Ваня. — Того же Николку и спросим. Как думаешь — что он скажет?
— Ну, что он скажет, я, уж поверь, примерно представляю. — усмехнулся Олег Иванович. — Только, что это меняет? И, к тому же, откуда ты знаешь, что наши изменения не принесут еще больше горя? Это ведь только в книжках, стоит продумать изменения и все шаг за шагом выполнить — и все получится. Но, только, одно дело играть в такие вот интеллектуальные игры, а другое — ломать судьбы людей, и не одного-двух, а многих миллионов. Не многовато на себя берем?
— Так что, стоять в сторонке и наблюдать? А они тут пусть… — Ваня задыхался от возмущения. — Вот, скажем, Николка — ему сейчас 13 лет, а в 1904-м будет 30. Он, наверное, по стопам отца пойдет, в Морской корпус — и погибнет при Цусиме! А мы могли бы подсказать, помочь — и он придумает что-нибудь заранее и японцев нахрен перетопит!
— Ну вот, снова-здорово, — обреченно вздохнул Олег Иванович. — «Предупредить Сталина, присобачить командирскую башенку на Т-34, и все дело в шляпе»[131] — так?
— Какая башенка? — не понял Ваня. — И вообще, танков тогда не было… то есть не будет. А, кстати — если подсказать вовремя, может и будут — прикинь, русские танки под Порт-Артуром!
— Вот-вот, и я о том же. — Олег Иванович уже устал спорить — разговор явно шел на второй круг, и никаких просветов пока не наблюдалось.
— Давай так — Николка есть Николка, это его мир и его право что-то в нем менять. В конце концов, он наш друг и партнер, и мы можем дать ему возможность получить любые знания в нашем мире. А уж как он ими распорядится…
— Предлагаешь всю ответственность на него переложить? Типа — «мы тут чужие и не имеем права решать за вас? — презрительно фыркнул Иван. — А мне как ему в глаза потом смотреть? «Вот тебе автомат, дорогой товарищ, стреляй, а я уж посмотрю, как ты и посочувствую…
— Да хватит уже кривляться! Думаешь, мне самому все это нравится? — Олег Иванович не выдержал, и сорвался на крик. Ваня с удивлением воззрился на отца — несмотря на вспыльчивость натуры, он обычно не позволял себе подобного тона с сыном. — Да, мы не отсюда, и у нас — СВОЙ мир и своя история. Об этом ты не думал? Вот элементарно — об ответственности? Не прикидывал, сколько бед в НАШЕЙ жизни происходят от того, что люди не знают своей истории? И сколько поганых проблем современности можно было бы снять, если бы не существовало некоторых белых пятен и загадок в прошлом? А мы с тобой — если я прав, конечно, и можно будет по своей воле создавать порталы в любое время, — как раз и можем помочь человечеству ЗАПОЛНИТЬ эти белые пятна! И, поверь, — это будет никак не проще и уж точно не безопаснее, чем перекраивать историю по рецептам попаданческих книг!
— То есть — предлагаешь нам заняться разрешением загадок истории в глобальном масштабе? — усмехнулся Иван. — А ведь вспомни, я это с самого начала и предлагал. Найти ученых потолковее, показать им портал…
_ Так я и не говорю, что ты не прав, — великодушно согласился отец. — Только ведь сначала надо самим во всем разобраться. А то делим шкуру неубитого медведя — а вдруг окажется, что никакие порталы в прошлое открывать вообще нельзя? И где будут все наши благие намерения? Нет, брат, — и Олег Иванович решительно скомкал исчерченный схемами бумажки, — без Сирии нам с тобой теперь никак не обойтись. А там — посмотрим.
Слова его прервал торопливый стук в дверь. Ваня бросился открывать — на пороге стояла Марина, сестра Николки. Глаза у нее были вспухшие, заплаканные.
