Вадим Чирков - Семеро с планеты Коламба
Капитан, проводив глазами шляпу, повернулся к роботам и распорядился:
— Несите сейф, или, как вы говорите, поклажу, к машинам. А ты, Знайка, пройдись со мной.
Когда сейф был погружен и беседа капитана со Знайкой была окончена, люди стали занимать места в машинах. Пожилой и Молодой оказались на задних сиденьях, справа и слева от них сидели милиционеры.
Роботы снова стояли рядом и ждали, что будет дальше. Капитан, отдав какой-то приказ, вернулся к ним.
— Дело вы сделали доброе, граждане помощники, — сказал он, зачем-то подмигнув Знайке, — и мы, милиция, и другие люди очень вам благодарны. Теперь уже никто не будет считать, что воз и ныне там. Давняя ошибка, когда Лебедя, Рака и Щуку впрягли в одну упряжку, исправлена: сейчас все тянут в одну сторону. Спасибо! — И приложил руку к фуражке. — Теперь последнее. Пойдете домой втроем или тебя подвезти? — спросил он у бывшего Сообщника. — Тебе ведь нужно на завод, а им — в школу…
— А куда вы повезете тех людей, с которыми я выкапывал сейф? — поинтересовался робот.
— В милицию, конечно! Во-первых, они украли тебя. Во-вторых, хотели присвоить сейф с немалыми ценностями.
— Можно я пойду с роботами? — попросился Помощник номер два. — Нам есть о чем поговорить.
— Лады! — согласился капитан. — Только не забудь, что тебе нужно на завод.
— Мы его проводим, — хором сказали Знайка и Помощник номер один.
— Тогда — счастливой дороги!
Машины развернулись и, подняв пыль, исчезли из глаз.
— Лады, — повторил Знайка, — вот еще словцо, которого нет в словаре…
И роботы зашагали по шоссе: два высоких Помощника, а посередине маленький Знайка. Они шли в город и о чем-то оживленно разговаривали.
Капитан Север ловит вьюгу
Судно было уже в море, когда капитан Север получил радиограмму: «Срочно требуется вьюга тчк изловите зпт доставьте целости зпт сохранности берег зпт шеф тчк».
«Повторите буквами третье слово», — запросил капитан Север.
«Ватерлиния мягкий знак ют гак ахтерштевень тчк вьюга тчк желаем удачи зпт конец тчк», — ответили ему.
— Ватерлиния! — в сердцах сказал капитан Север. — Мягкий знак, ют, гак, ахтерштевень! Конец света! Всю жизнь я ловил рыбу, а сейчас должен поймать вьюгу. Возможно, завтра я получу приказ изловить вчерашний день!.. Интересно, кому она понадобилась? А еще интереснее — как я внесу эту графу в производственный план?
Капитан Север вызвал старшего помощника.
— Потрогайте мой лоб, — предложил он старпому. — А теперь посчитайте пульс. Гляньте и на язык. Все в порядке? Дважды два — четыре, девятью восемь — семьдесят два. Вот видите, я здоров. Все это для того, чтобы вы не подумали, что я сошел с ума… Вам когда-нибудь приходилось ловить вьюгу?
— Нет, — признался старпом и посмотрел на капитана более чем внимательно, — не приходилось…
— А у вас в роду все были здоровы? — спросил Север. — Тогда читайте радиограмму.
— Ну, — сказал капитан, когда старпом прочел ее, — что будем делать?
— Ловить, — ответил старпом, ни секунды не помедлив, — мелкоячеистой сетью. Той, что на кильку. — Старпом всегда считал, что начальству виднее, и над приказами не задумывался.
— Кхм! Умница! — похвалил Север. — Давай. Ты будешь с людьми ловить, а я останусь на мостике. Мало ли чего… Пошли подвахтенного на марс — пусть высматривает вьюгу… Но мне все-таки любопытно знать — кому она понадобилась?
— У нас на севере — никому. Это, видать, кто-то с юга просит.
— Юга — вьюга, — сказал капитан. — Хоть стихи сочиняй. Вот что… Наш поэт не на вахте? Пришлите-ка его сюда. А сами идите подготовьте людей. Объясните попонятнее. Главное, скажите, чтоб не доверяли ей, вьюге то есть…
Поэт был в каюте капитана через пять минут.
— Кэп, — сказал он, — в чем дело? — Поэты зовут капитанов кэпами и никогда не робеют перед ними.
— Ты там все пишешь… — сказал капитан. — Я читал: рифмуешь «вьюгу» с «подругой». Снежноволосая, говоришь. Ну, бог, как говорится, тебе судья. Ловить мы будем твою подружку…
— Как ловить?! — удивился поэт.
— Сетью, — сказал капитан Север. — Мелкоячеистой. Той, что на кильку. На, читай радиограмму.
Поэт прочитал раз и другой.
— Ничего себе, — сказал он. — Она что, русалка, что ли? Она ж просто ветер со снегом, вьюга-то!
— Смотри, как заговорил! Тебя, наверно, там начитались — вот и приказ. Сознавайся, посылал стихи в центр?
— Посылал, — сознался поэт.
— Про вьюгу, конечно. В центре начитались, думают: дай-ка изловим хоть одну — рыбакам слава, нам почет…
Поэт переминался с ноги на ногу.
— Ладно, шутки шутками, а у меня к тебе дело. Надо отразить это событие в стенной печати. На всякий случай. Вот тебе рифма, пока не забыл: «юга — вьюга». Это получше подруги. Опиши событие в стихах.
— Годится! — Поэт повеселел. — Отражу. Такое начало подойдет?
«Было: радирует Северу юг: «Срочно нуждаемся партии вьюг. Станцию шлем специальный вагон». И три восклицательных знака вдогон. «Вьюшек»? — летит телеграмма на юг. «Вьюг, — отвечают ему. — В-Ь-Ю-Г».
— Уже успел? Про меня там не забудь, — посоветовал капитан.
— «Север фуражкою хлопнул об пол», — продекламировал поэт.
— Не об пол, а об палубу, — поправил его Север. — Ты ж не на берегу, не огурцы выращиваешь, а рыбу в море ловишь!
— Об стол, — переиначил строчку поэт.
— Это другое дело, — сказал капитан. — И по-морскому, и фуражка у меня чище будет, хотя палуба, конечно, драена… Давай! — распорядился он. — Действуй!
Поэт пошел на бак и стал сочинять стихотворение для стенгазеты. Он пробовал слова так и этак, и у него получилось вот что:
«Ходит сердитая в море волна, скалится будто, дымится она. Встанет над палубой шаткой стеной, пала — и стелется гладью речной. Бросит — поймает — швырнет — зашумит — вдруг оплеухою ошеломит! Кошка, похоже, играет с мячом… Сейнеру кошка-волна нипочем. Вахтенный — коваль парнягу ковал — держит стальными руками штурвал. Травят матросы, собравшись в кружок, жарит котлеты на камбузе кок…»
Вдруг марсовый заорал сверху:
— Вижу вьюгу! Дистанция — три мили. Направление норд-норд-ост! Крутится!
— Все наверх! — скомандовал капитан. — Сеть к выброске приготовить! Старпом — шлюпку! Рулевой — курс на вьюгу!
Матросы попрыгали в шлюпку, шлюпка развернулась и пошла к льдине, на которой крутилась и танцевала вьюга. Судно стояло.
Шлюпка приткнулась к льдине. Матросы, — поэт был среди них, — стали вьюгу окружать. Они шли по белой от снега льдине черной цепочкой, заводя сеть с флангов.
Вьюга вдруг затрубила, как слон, и кинулась на охотников. Те уперлись кто во что и выдержали удар. Сеть затрещала, надулась.
Капитан, держа мегафон у рта, командовал:
— Молодцы, ребята! Ишь, негодница!.. Так и норовит сбежать!
Вьюга заржала и встала на дыбы. Но матросы сомкнули кольцо и удержали сеть. Вьюга билась в ней белым конем.
— Держи ее! — неслось с мостика. Капитан топал ногами. — Поэта, поэта мне отпустите! — вдруг закричал он. — Пусть посмотрит со стороны! Пусть отразит!
Поэт отбежал в сторону.
Зрелище было невиданное.
«Вьюга. Она нам не сразу далась. Сеть наша, как паутина, рвалась. Крепко стояли на льду рыбаки — черными буквами длинной строки. Было нетрудно строку прочитать: ВЬЮГУ, ХОТЬ ТРЕСНИ, ДОЛЖНЫ МЫ ПОЙМАТЬ!»
Вьюга стала колесом. Громадным белым колесом. Оно, свистя, шипя и завывая, покатилось на охотников. Но не успело колесо набрать скорость, как его перехватили, подняв сеть повыше.
Колесо упало и тут же превратилось в карусель. Брызжа колючим снегом, как точильный круг искрами, и визжа, она раскручивалась все сильнее. Всякий, кто попал бы в ее круг, отлетел бы. Охотники окружили карусель и, отворачивая лица от колючего снега, опять сомкнули цепь. Они стояли твердо, как вкопанные. Снег облепил их с одной стороны так, что они стали похожи на бутерброды.
Карусель вдруг замедлила ход, зашуршала и опала на лед простым сухим снегом.
«Неужели всё?»— подумал поэт.
Снег внезапно собрался и взвился вверх стаей белых птиц. Стаей белых голубей, невесть откуда взявшихся на севере. Но рыбаки все равно их перехватили. Они чуть не взлетели вслед за стаей — так рванулась их сеть вверх.
Голуби упали на лед… Мгновение — и вот уже огромная белая анаконда пытается вырваться из окружения. Она пробует проползти под сетью то там, то тут — но матросы прижимают сеть ко льду ногами.
Долго билась в сети и неистово бушевала вьюга, превращаясь то в белого медведя, то в моржа, но тщетно. Охотники одолели ее. Вьюга обессилела, рыбаки скрутили сеть и, крича «ура», потащили ее к шлюпке.
Поэт сел в шлюпку последним. Он был грустен и часто оглядывался.
