Борис Батыршин - Египетский манускрипт
Этот процесс, которому еще только предстояло изуродовать европейскую цивилизацию, здесь только начинался. Ваня, в который уже раз с сильнейшим раздражением подумал: отец, как раньше, не хочет серьезно говорить о значительном воздействии на историю, сводя это к шуткам, а то и вовсе уходя от темы под каким-нибудь благовидным предлогом.
Доски палубного настила слегка дрогнули; Ваня обернулся и увидел отца. Олег Иванович выглядел совершенно довольным; в Адене он сменил дорожное полувоенное облачение, не пережившее прорыва из Басры, на хлопчатобумажный колониальный костюм и извлек из багажа купленную в Маалюле трость со скрытым клинком — и как только он ухитрился сохранить ее во всех перипетиях странствования! В общем — вовсю изображал путешествующего джентльмена. Образ этот был настолько «викторианским», что Ваня поморщился.
Олег Иванович истолковал гримасу сына по-своему:
— Что, все на Вентцеля крысишься? Это ты зря, если бы не он — нас бы всех перерезали.
— Да ну его, этого Вентцеля! — отмахнулся Иван. — Я сам все давно понял, просто сделать ничего не могу — стоит закрыть глаза, передо мной сразу… ну, ты понимаешь…
Олег Иванович кивнул. Он и сам с трудом заставлял себя не вспоминать кошмарные сцены того дня.
— Я тут подумал, — продолжил тем временем Ваня. — Вот кончается девятнадцатый век. Впереди — русско-японская война, англичане примутся всячески гадить России. Потом, в Первую Мировую нас втянут, ну и понеслась… Пока не кончится дело Украиной и санкциями. И нам что, снова все эти их пакости терпеть?
— Ну, за примерами можно так далеко не заглядывать. — заметил отец. — Вон, Англия только-только в Афганистане воевать закончила, а на юго-востоке, в Туркестане, как гадила России, так и гадит. И, что характерно, и не думает оставлять это занятие.
— Ну да, ну да, — замотал головой, Иван. — Помню, как же. Ты еще мне книжку давал, про польского мальчика[79] — так там главные герои, поляки, как раз и шарятся у русских границ где-то на Памире. Они там еще от казаков спасаются. А помогает им шпион английский, из индусов — у него еще чин прикольный, забыл…
— Пандит Даварсаман, — сказал Олег Иванович. Даварсаман — это имя — а «пандит» — как раз тот самый «чин». Английский «туземный разведчик» — таких готовят в Управлении Большой тригонометрической съемки Индии. Для них еще в 60-е разработали особые приемы топосъемки — с помощью четок, молитв и прочих местных штучек. Очень, кстати, эффективная служба — русские так до конца и не разобрались, кто проникал в Туркестан под видом дервишей и буддистских паломников.
— Вот и я о чем говорю! — перебил отца Ваня. — Пакостят, гады, как могут — а наши ничего не подозревают! Вон, в Басре что устроили, лаймы проклятые…
Олег Иванович усмехнулся про себя. Иван все глубже и глубже вживался в реалии прошлого — ну кто из его московских сверстников 2014 года назовет британца «лимонником»? Да что там сверстники… пожалуй, из сотни взрослых дай бог, один в курсе, что англичан называли так в девятнадцатом веке из-за лимонного сока, который выдавали британским морякам и морским пехотинцам для профилактики цинги. Ваня, тем временем, продолжал:
— Ну неужели мы так и будем мотаться тут по своим делишкам и терпеть все это? Не могу так больше… знаем ведь все заранее, и молчим! А сколько людей могли бы спасти, какие беды предотвратить…
Олег Иванович тяжко вздохнул. Нельзя сказать, что он не ожидал чего-то подобного: наоборот, предполагал, что сын так или иначе вернется к мысли о вмешательстве. И рассуждения о множественности мировых линий и вариантов истории его уже не убедят…
— Так, сын, раз уж ты поднял эту тему — давай серьезно. Донимать тебя морально— этическими соображениями не буду, поговорим о другом — он пододвинул к леерам шезлонг, устроился поудобнее, откашлялся и продолжил:
— Ну ладно, насчет Англии ты прав. Хотя, знаешь, Бог не Бог… а некая высшая справедливость на свете все же есть. Сам подумай: кончились все их гадости? Поддерживали Пруссию против французов — не прошло и пятидесяти лет, получили войну со Вторым Рейхом. Британскую Империю эта война, конечно, не сокрушила — но хребет надломила. Помогали Японии против русских — и всего через сорок лет огребли от них, так что если бы не САСШ, то потеряли все колонии в Азии, включая Индию. Опять заигрались с немцами — и в результате Вторая Мировая, после которой Империя благополучно сдохла. Ну да бог с ними, с гордыми бриттами, давай лучше о нас с тобой…
Да, признаю, знания у нас есть. Хорошо. Вот сейчас мы кого-то убедим нам поверить… кстати, тоже вопрос — как? Кто нас станет слушать? Так вот — убеждаем это мы власть предержащих поверить нашим прогнозам. Отлично. И что дальше?
— Как — что? — недоуменно спросил Иван. — Они знать будут, а значит — предотвратят. Для начала — хоть пандитов этих переловят…
— Да не в пандитах дело, — поморщился отец. — Тем более, что их в итоге все равно переловили. Я о другом. Сам подумай — если нам поверят, как ты думаешь — нас кто-нибудь после этого выпустит?
Иван молчал, видимо, подыскивая возражения.
— Вот видишь, сам все понимаешь — посадят нас в уютный каземат и примутся выжимать из нас все, что мы знаем. А когда выжмут — все равно не отпустят, чтобы, не дай бог, никому другому не рассказали…
— А вот и нет! — нашелся Ваня. — Мы ведь не просто знаем что-то — мы ведь еще туда-сюда ходим! А значит, много чего полезного можем принести!
— Ну ты хоть подумай немного головой, — усмехнулся Олег Иванович. — Кто рискнет впускать таких опасных людей из-под присмотра? Кто знает, куда мы двинем, после того, как побываем в прошлом? А вдруг — объявимся совсем в другом месте? Нет, на такой риск никто не пойдет. И потом — почем им знать, что мы попросту не сбежим в будущее, а их оставим с носом? Они же на той стороне нас контролировать не смогут? Или того хуже — притащим оттуда что-нибудь эдакое, в стиле уэллсовского теплового луча или фульгуратора Рока из жюльверновского «Флага родины».
— Но у нас же нет ничего такого, — пытался спорить Иван. — Не атомную же бомбу сюда нести? Да и не достать нам ее.
— Это ты знаешь, — резонно возразил отец. — И я знаю. А им это откуда известно? Нет, брат, стоит нам заговорить — и нас живыми из рук уже не выпустят. Я бы на их месте — нипочем не выпустил бы. А оно нам с тобой надо?
Ваня помотал головой и как-то сразу сник, нахохлился. Олег Иванович понял, что аргументы у сына временно закончились, и поспешил перевести разговор на нейтральную тему:
— Я, собственно, вот о чем хотел поговорить. Помнишь, еще на «Принцессе Багдада», Курт рассказывал о своем увлечении археологией?
* * *Вот уж действительно — сюрприз! Точнее, не сюрприз, а рояль. Тот самый, который случайно стоял в кустах. Иначе это и не назовешь, даже и не старайся…
Короче Вентцель оказался не так прост. Сегодня утром («Калиопа» резво бежала по водам Красного моря, до Суэца оставались какие-то жалкие сутки пути, а я уныло торчал на палубе и переживал очередную мировую несправедливость), герр инженер разговорился в курительном салоне с отцом. Кстати, забыл сказать — во время путешествия отец вернулся к этой, без сомнения, мерзкой привычке, от которой уже три года как избавился. В ответ на мои язвительные упреки он смущенно кашлял и оправдывался, что мол, все вокруг курят, и послеобеденная сигара — это вообще не табачная зависимость, а часть благородного ритуала общения, без которого в эти времена не обойтись… Отмазка это, вот что. Гнилая. Хотя, приходится признать — ни папиросы, ни сигареты (их тут употребляют непременно с мундштуками) отец не курит — предпочитает сигары и трубку. Уж не знаю почему, но мне всегда нравился запах трубочного табака; если сигаретный дым вызывает во мне лишь омерзение, то трубочный, наоборот, вызывает какие-то неясные, но весьма приятные ассоциации…
Но — вернемся к герру Вентцелю. За кофе и сигарами он поведал отцу о своем давнем увлечении — археологии. Строго говоря, мы о нем и так знали, мало того, во время плавания по Тигру инженер нам все уши прожужжал и о своем хобби, и о собрании редкостей, которые его попечительством собирают для школы родного города. Но на этот раз разговор оказался куда более предметным и полезным — герр Вентцель поведал, что в бытность свою в Египте, на строительстве железнодорожной ветки Суэцкого канала, он познакомился с прелюбопытным стариканом. Семидесятидвухлетний немецкий археолог и историк по фамилии Боргхардт оказался, ни много ни мало, хранителем коллекции древностей египетского хедива Туфик-паши. На строительстве «чугунки» господин хранитель оказался тоже по делу — от посещал все крупные земляные работы, ведущиеся во владениях Туфик-Паши иностранными компаниями и присматривал, чтобы те не испортили своими лопатами и экскаваторами чего-нибудь бесценно-исторического, скрытого в песках пустыни. На этот счет у египтян уже имелся опыт — лет пятнадцать назад, в 1871-м году, некие братья Рассул нашли у подножия крутого каменного склона в Дейр-эль-Бахри, на западном берегу Нила, напротив Фив. замурованный вход в пещеру. Братья немедленно вскрыли тайник и принялись копать. На глубине тринадцати метров они наткнулись на семидесятиметровый коридор, ведущий вглубь скалы. По всей длине коридор был забит ящиками — в них были мумии, а также множество предметов «погребального приданого».
