Филип Пулман - Чудесный нож
— Расскажу ему, какова его задача.
— И это задача, которая включает в себя защиту Лиры, — напомнил аэронавт.
— Это задача, которая защитит нас всех.
Они летели дальше, и вскоре город скрылся из вида позади них.
Ли проверил инструменты. Компас всё ещё бессмысленно крутился, но альтиметр, насколько Ли мог судить, работал верно, и показывал, что они находятся на высоте трёхсот метров над уровнем моря. Далеко впереди вырастала гряда высоких зелёных холмов, и Ли порадовался, что захватил достаточно балласта.
Но, когда он проводил очередной осмотр горизонта, он почувствовал, как ёкнуло его сердце. Хестер тоже это почуяла, дёрнула ушами, и повернула голову, посмотрев на его лицо одним глазом. Он поднял её, засунул под куртку, и снова открыл телескоп.
— Нет, он не ошибся. Далеко на юг (если считать, что они прилетели с юга) ещё один воздушный шар виднелся в тумане. Дрожание горячего воздуха и расстояние не давали рассмотреть детали, но второй шар был больше, и летел выше.
— Грамман тоже его увидел.
— Враги, мистер Скорсби? — спросил он, вглядываясь в жемчужный свет.
— Без всякого сомнения. Я не знаю, то ли выбросить часть балласта и взлететь вверх, чтобы поймать быстрый ветер, то ли оставаться внизу и не привлекать к себе внимания. И слава богу, что это не цеппелин, они бы догнали нас за несколько часов. Нет, чёрт побери, я поднимаюсь, потому что, если бы я был в том шаре, я бы уже увидел нас, и готов поспорить, что у них зрение не хуже.
Он снова опустил Хестер и высунулся сбросить три мешка балласта. Шар немедленно поднялся, и Ли всмотрелся в телескоп.
Через минуту он убедился, что их заметили, потому что на втором шаре началось движение, в результате которого появилась струя дыма, уходящего вверх и в сторону от шара, а, пройдя некоторое расстояние, струя вспыхнула огнём. Секунду она горела тёмно-красным, после чего исчезла, превратившись в клок серого дыма, но сигнал был настолько же ясен, как и маяк в ночи.
— Вы можете вызвать бриз посильнее, доктор Грамман? — спросил Ли. — Я бы хотел добраться до тех холмов до темноты.
Они удалялись от берега, и их путь сейчас пересекал широкий залив, шириной в тридцать-сорок миль. Гряда холмов поднималась на дальней стороне залива, и теперь, поднявшись, Ли решил, что это, скорее, горы.
Он повернулся к Грамману, но увидел, что тот глубоко в трансе. Глаза шамана были закрыты, и капли пота стекали со лба, пока он мягко покачивался вперёд и назад.
Тихое ритмичное мычание доносилось из его горла, а его деймон вцепилась в край корзины, также в трансе.
И, было ли это результатом набранной высоты, или шаманского заклинания, но лёгкий ветерок коснулся лица Ли. Он посмотрел вверх на шар и увидел, что тот накренился на один-два градуса в сторону холмов.
Но бриз, который так быстро двигал их, помогал и второму шару. Тот не приближался, но и они не удалялись от него. А когда Ли снова навёл на него свой телескоп, он увидел тёмные маленькие точки далеко позади него. Они шли плотной группой, и становились крупнее с каждой минутой.
— Цеппелины, — сказал он. — Что ж, здесь нам не спрятаться.
Он попытался подсчитать, на каком они расстоянии, а также, сколько им самим осталось до холмов, к которым они летели. Их скорость определённо увеличилась, и бриз уже вспенивал верхушки волн далеко внизу.
Грамман сидел и отдыхал в углу корзины, пока его деймон чистила свои перья. Его глаза были закрыты, но Ли знал, что он в сознании.
— Ситуация такова, доктор Грамман, — сказал он. — Я не хочу быть пойманным в воздухе этими цеппелинами. У нас нечем защититься, они собьют нас за минуту. Ещё меньше я хочу садиться в воду, по собственному выбору или иначе: некоторое время мы проплаваем, но затем они просто забросают нас гранатами.
— Так что я хочу добраться до тех холмов и приземлиться. Там уже виден какой-то лес, мы можем некоторое время прятаться посреди деревьев, возможно, очень долго.
— А между тем солнце садится. У нас около трёх часов до заката, по моим расчётам.
И, насколько я могу судить, за это время цеппелины уполовинят расстояние между нами, так как мы летим к дальнему берегу.
— Так что вы понимаете, что я говорю. Я собираюсь долететь до тех холмов и приземлиться, потому что любой другой вариант — это гарантированная смерть. Они уже наверняка выяснили связь этого кольца и скраелинга, убитого мной на Новой Земле, и они не гонятся за нами, чтобы сообщить, что мы забыли бумажник в номере.
— Так что ближе к ночи, доктор Грамман, наш полёт завершится. Вы когда-нибудь приземлялись в воздушном шаре?
— Нет, — сказал шаман. — Но я доверяю вашему умению.
— Я попытаюсь залететь так высоко в горы, как получится. Это вопрос баланса, потому что, чем дальше мы залетим, тем ближе они к нам будут. Если я попытаюсь приземлиться, когда они будут слишком близко, они заметят, но если я приземлюсь слишком рано, мы не успеем добраться до леса. В любом случае, скоро начнётся стрельба.
Грамман спокойно сидел, двигая какой-то колдовской инструмент из перьев и бусин по сложной схеме, в которой, как показалось Ли, была некая цель. Глаза деймона-скопы не отрывались от преследующих цеппелинов.
Прошёл час, за ним другой. Ли жевал незажжённую сигару и потягивал холодный кофе из оловянной фляжки. Солнце опустилось к самому горизонту за их спиной, и Ли мог видеть, как длинная вечерняя тень ползёт вдоль берега залива и вверх по нижним склонам холмов, в то время как сам шар и вершины гор купались в золотом свете.
А за ними, практически невидимые в закатном сиянии, пятнышки цеппелинов становились крупнее и отчётливее. Они уже обогнали второй шар, и теперь были легко различимы невооружённым глазом: четыре цеппелина, выстроившихся в ряд. А поверх тишины, царившей над заливом, слышался звук их двигателей, тихий, но отчётливый, словно непрестанный комариный писк.
Когда им оставалось всего несколько минут до берега у подножия холмов, Ли заметил что-то новое в небе за цеппелинами. Фронт облаков медленно собирался, и огромная молния сверкнула в ещё ясном небе. Как он мог не заметить? Если приближался шторм, то, чем раньше они сядут, тем лучше.
А затем тёмно-зелёная стена дождя вылилась из облаков и повисла в воздухе, а сам шторм, казалось, преследовал цеппелины так же, как те преследовали их воздушный шар Ли. Дождь приблизился к ним со стороны моря, и, когда солнце полностью скрылось, огромная вспышка осветила облака изнутри, а несколько секунд спустя раздался удар грома, который, казалось, сотряс всё вокруг, и долго ещё отражался эхом от гор.
Затем вспыхнула ещё одна молния, и в этот раз вспышка ударила прямо в один из цеппелинов. Газ мгновенно вспыхнул. Яркий цветок пламени расцвёл среди иссиня-чёрных туч, и аппарат медленно упал вниз, пылая, как маяк, и, всё ещё пылая, упал в воду.
Ли медленно выдохнул воздух. Грамман стоял около него, держась одной рукой за причальное кольцо, с лицом, изборождённом усталыми морщинами.
— Это вы вызвали этот шторм? — спросил Ли.
Грамман кивнул.
Небо теперь имело тигриную окраску: полосы золотого перемешивались с пятнами и полосами чёрно-коричневого, и каждую минуту картина менялась, так как золото быстро исчезало, поглощаемое тьмой. Море за ними было тёмным, с заплатками фосфоресцирующей пены, а пламя упавшего, и уже затонувшего, цеппелина потухло.
Оставшиеся три, однако, всё ещё летели, швыряемые ветрами, но держащиеся на курсе. Молнии сверкали среди них, и, по мере приближения шторма, Ли начал волноваться за газ в своём собственном шаре. Одно попадание могло швырнуть их, полыхающими, на землю, а он не считал, что шаман способен контролировать шторм так хорошо, чтобы предотвратить это.
— Отлично, доктор Грамман, — сказал он. — Я собираюсь пока что забыть про цеппелины и сконцентрироваться на безопасном приземлении в горах. Хотелось бы, чтобы вы покрепче за что-нибудь схватились и сидели, и были готовы прыгать, как только я скажу. Я предупрежу вас, и постараюсь приземлиться как можно мягче, но в таких условиях посадка зависит не только от умения, но и от удачи.
— Я доверяю вам, мистер Скорсби, — сказал шаман.
Он уселся обратно в угол корзины, а его деймон примостился на причальном кольце, глубоко вонзив когти в кожаную оплётку.
Ветер мотал их довольно жёстко, и огромный шар качался и дёргался в потоках.
Верёвки трещали и натягивались, но Ли не боялся за них. Он выбросил ещё немного балласта и внимательно посмотрел на альтиметр. Во время шторма, когда давление падало, приходилось учитывать это падение при наблюдении за альтиметром, и зачастую это было лишь очень приблизительными прикидками. Ли вывел цифры, дважды проверил, после чего выбросил остатки балласта. Единственным средством управления отныне был газовый клапан. Он не мог взлетать, он мог только опускаться.
