Борис Батыршин - Египетский манускрипт
— Здрасьте, Модест Петрович! — Ромка замахал рукой. — А я как раз к вам собирался!
— А ну стой, любезный! — Барон ткнул тростью извозчика. Тот послушно приторомозил. — На, держи вот… пятак на чай.
— Благодарствуйте, ваш сокородие! — кучер безошибочно угадал в седоке офицера, хоть тот и был в штатском. — Счастливо вам добраться!
— Добрый день, сержант! — обрадованно прогудел Корф. — Какими судьбами?
— Да вот, сумку хотел забрать… Привет, Яш! Как фотик?
— Все хорошо, спасибо, Роман Михалыч. — кивнул Яков. Пару дней назад, Ромка сопровождал сестру — тогда-то Яша с ним и познакомился.
— Сумку твою мне прислали с вестовым, из казарм. — Да, брат, крепко мы с тобой погуляли…
Ромка смущенно хмыкнул. Вчерашнего десантника трудно было удивить шумными загулами, но тут пришлось признать — слабо ему в коленках против царских офицеров. Школа не та, выучка… Наутро Ромка с трудом вспомнил, как солдаты под присмотром поручика — как бишь, фамилия? — кулём грузили его в пролетку. Фу, неудобно как…
— Кстати, Николай Николаич велел тебе кланяться — продолжал Корф, — и передал три бутылки вишнёвой — ты ее, вроде, хвалил.
Ромка кивнул. Вишнёвая, и правда, была хороша — помнится, Фефёлов хвастал, что настойку самолично приготавливала его супруга.
— Ну ладно, что это все о водке да о водке… — поправился барон. — Это удачно, что мы тебя встретили. Ты, кстати, откуда взялся? Тебе что, тоже ключик доверили?
— Нет, меня Геннадий провел, — ответил Ромка. — Они с Витькой собрались в трактир, студента какого-то искать. Вот меня и подбросили — хотел сумку забрать. Ну и потом — я ж обещал вас сводить к нам. Вот и пришел!
— Это ты, брат, молодец! — обрадовался Корф. — А то мы с Яковым уже собрались вдвоем идти…
— Простите, вы вот сказали, они в трактир пошли? — сделал стойку Яков, — А в какой — речи не было?
— Вроде, где-то на Сухаревке, — припомнил Ромка. — Витька не называл… шас позвоню, спрошу! — И Ромка потащил из кармана мобильник.
— А он что, и у нас работает? — с интересом спросил Яша. — А Я-то думал…
— Не работает. — ответил Ромка. — Все время забываю, что у вас сети нет. Ну извини, ни чем помочь не могу.
— А может, вспомните, Роман Михалыч? Ну, насчет трактира? — продолжал допытываться Яша.
— Да нет, — помотал головой Роман. — Что на Сухаревке — помню, а названия не было. Шла речь, права, о каком-то Григорьеве…
— Это ж низок григорьевский! — оживился начинающий сыщик. — Самый тихий из сухаревских трактиров! Игры там нет, ворье не ходит — все больше студенты, которые по книжным развалам.
— Все-то ты знаешь, Яша! — покачал головой барон.
— Так ведь тем и живу, ваша светлость! — подтвердил молодой человек. — В сыщицком деле без того, чтобы все трактиры знать — никак невозможно! Так что, раз Роман Михалыч вас встретили — может, я пойду? А то дело одно есть…
Корф понимающе кивнул — он не забыл, с каким недоверием Яков говорил о Геннадии и его компаньонах.
— Ладно уж, сыщик, иди… нет, постой! — спохватился вдруг барон. — А как мы на ту сторону попадем — подумал? Шарик-то от портала — у тебя!
— И верно! — Яков хлопнул себя ладонью по лбу. — Вот, держите, ваша светлость, только не потеряйте — вещь ценная, их благородие господин лейтенант мне голову оторвут.
— Ты поучи тётку щи варить. — Корф аккуратно спрятал драгоценную бусину в портмоне.
— Да, и вот еще что, ваша светлость! Вы уж не задерживайтесь — давайте часиков в 8 пополудни я вас тут ждать буду? А то мне еще барышню на ту сторону вести.
— Ладно-ладно, отведешь. Беги себе… сыщик! Ну что, Роман, друг мой, пошли?
Ромка замялся.
— Знаете, Модест Петрович, я вот подумал — у вас одежды подходящей нет! Можно, конечно, купить, но это ж сколько времени надо…
— А эта чем плоха? — барон недоумённо оглядел себя. Он, как обычно, был одет в охотничий полотняный костюм с бриджами и высокими кавалерийскими сапогами. Вместо галстуха у барона был повязан клетчатый шейный платок; на голове красовалось щегольское английское кепи. Тонкая черная трость, увенчанная серебряным литым шаром, дополняла наряд джентльмена и англомана.
— Ну… немного необычно. Будут обращать внимание. Документы могут спросить, объясняться еще…
— Так что же делать? — встревожился барон. Об этом аспекте предстоящей прогулки он не подумал.
— Тут вот какое дело. Сегодня — ну, то есть там, у нас сегодня, (Ромка, с трудом привыкал к мысли, что «сегодня» могут быть разными,) так вот, сегодня в Коломенском большой исторический фестиваль. Знаете, где это?
— Знаю. — кивнул Корф. — Там царская усадьба была. А теперь — сады яблоневые и коров пасут.
— Ну да. Только у нас там парк сделали и музей. — подтвердил Ромка. — Так вот, в этом парке сегодня фестиваль — ну, праздник такой, — по случаю столетия Первой Мировой Войны…
— Войны? Мировой? — недоуменно нахмурился барон. — Это что ж, у вас, мало того, что всем миром воюют — так еще и по многу раз?
— Их две было, — мотнул головой Ромка. — В смысле — две мировые войны. Я вам потом расскажу, Модест Петрович, а сейчас — вот что. На фестивале, разыгрывают представление — любители военной истории в мундирах, с оружием, устраивают сражение — понарошку, для зрителей. В точности, как тогда воевали. С пушками старыми, даже с броневиками…
— Представление? — еще больше удивился Корф. — а-а-а, это вроде как потешные полки… Занятно, что и говорить. Кстати, а что такое — «броневик?»
— Это машина такая, обшита броней с пулеметом, вроде бардака или бэтра[72]… я потом вам все расскажу. — спешно добавил Ромка, видя, что барон готов разразиться новой порцией вопросов. — Я вот о чем — может, вы наденете свою форму, да и поедем туда? Вам же будет интересно — войны этой у вас еще не было, верно? Вот и посмотрите. Народу там много, и Москву по дороге можно посмотреть.
— Мысль хорошая, — кивнул барон. — А что, полиция, значит на мундир мой и палаш внимания не обратит, а к этому, — он провел набалдашником трости по сюртуку — непременно прицепится?
— Так ведь московские менты к реконструкторам привыкли! — весело ответил Ромка. — Иногда в метро народ и вовсе в кольчугах попадается — что там ваш мундир!
— Менты?[73] — недоумённо спросил барон. — у вас что, городовых на австрийский манер называют? Помню, были в Вене… Венгрии…
— Почему на австрийский? — удивился Ромка. Всю жизнь милиционеров ментами звали… правда их теперь в полицию переименовали.
— Удивительно — у вас столько новых слов, — задумчиво произнес барон. — А иногда услышишь такие, что и у нас не каждый знает. Ну да ладно, о чем ты говорил?
Ну так вот, — продолжил Ромка. — я что хочу сказать — наши мен… полицейские на ваш мундир, может, и вовсе внимания не обратят. Они же знают — фестиваль, мало ли кто из участников туда едет! В общем, дело обычное. Посмотрят, конечно, но чтобы удивиться или задержать — это вряд ли. Вас еще и мимо рамки пропустят — наверняка там контроль на входе, массовое гулянье все же. Только вот у меня ничего такого нет, жаль…
— Это дело поправимое, друг мой, — весело ответил Корф. Похоже, идея пришлась ему по душе. — Пошлем Порфирьича в Фанагорийские казармы — он мигом доставит все, что полагается пехотному солдату. Он и винтовку привезет, «крынку» — уж в такой малости нам господин полковник нам не откажет…
* * *В низких прокуренных, пропахших пивом и дешёвой стряпней залах, галдели посетители. Время было к вечеру, так что часть их были уже подвыпившие; среди столов сновали торгаши с мелочным товаром, бродили случайно проскользнувшие нищие, гремели кружками монашки-сборщицы.
Яков вошел в разгар скандала — забежавший к Григорьеву оборванец схватил с ближайшего стола стакан водки, опрокинул его одним духом и метнулся, было назад, но был схвачен половыми.
Позвали за городовым. Тот явился с поста — важный, толстый. Яша посторонился, пропуская стража порядка вперед себя.
Узнав, в чем дело, городовой плюнул, повернулся и пошел назад, на улицу, недовольно ворча:
— Из-за пятака правительство беспокоють, ироды…
Яша не раз бывал в низке у Григорьева, да и вообще — успел примелькаться на Сухаревке. Хозяин заведения узнал гостя и кликнул мальчишку-полового; тот, обмахнув мокрой тряпкой стол, усадил Яшу подальше от шума, в уголке.
Если кому пришла бы охота понаблюдать за гостем — он увидел бы, что Яков, только сев, принялся ему что-то нашептывать половому. Минуту спустя стол оказался загроможден — тут стоял небольшой самовар на четверть ведра (такие брали обычно на двоих мелкие купчики, и обсуждали за ним детали какой-нибудь пустяковой сделки), стакан с салфетками и две пивные бутылки. А сам посетитель, устроившись за этим частоколом, прилаживал, озираясь, некое приспособление. Но кому, скажите на милость, был тут интересен Яша? Сухаревка… у каждого здесь — свои заботы.
