Сергей Смирнов - Тайна Спящей Охотницы
Однако он не проскочил, а прижался к стене спиной и осторожно выглянул в окно, вывернув шею и осветив белым зимним светом пол-лица.
Заторможенный Кит, наконец, справился с галетой, запив ее остывшим чаем, и теперь сам вслушивался в необъяснимые морозные звуки. А еще тупо смотрел, как князь достает из кобуры револьвер. Осторожно и медленно, будто котенка из-за пояса вытаскивает…
Тут Никита, словно подкачанный снизу пружинами дивана, невольно поднялся и сам двинулся к окну.
- Не приближайся! – прошептал князь шипением целой сотни змеюк.
Кит застыл.
Наружи тихо и басовито похрустывало, будто кто-то на морозе тоже хрумкал то ли галеты, то ли сушки. Только большие такие…
- Эй, там, в хоромах! – вдруг донесся из зимы веселый и бутылочно звонкий голос… кого?.. прожевавшего, что ли, эти большие сушки. – Князёк, вываливайся сюда, нечего там! Окружена берлога!
- Проклятье! Выследили! – прошептал князь и искрами зрачков воззрился на Кита.
Кит в ответ стоял, молчал, не дышал.
- Не бойся… не сегодня… - как-то отрешенно пробормотал князь.
- Не боись там! – бутылочно раскатилось эхо, словно усиленное, а потом и улучшенное эквалайзером. – Ты живой пока нужон нашей власти! Выходи, просыпайся!
- Коротко! Ты – сборщик, ты её не уничтожишь, - тихо, но уже не шипя, а командно бубня, заговорил князь, так и искря зрачками и словно не слыша тех ласковых угроз, что, позвякивая, проникали с мороза в стены старого дома. – Но у твоего отца, наверно, остался разрушитель твоего прадеда. Со второй войны. Отправляйся домой, доведи его живо до дела, а там разберемся… Не стой истуканом! Хватай граммофон, чеши с ним на чердак и заводи. Мы настроили, как надо! Живо-живо! Лестница сразу на выходе, слева! Не поскользнись там!
План «Б»… или теперь уже «В» был конкретным, и Кит ждать себя не заставил. Теперь пришла его очередь метаться по делу. Он и метнулся к бюро, подхватил знакомый до мучительной душевной боли допотопный и жутко тяжелый гаджет с черной пластинкой спасения и толкнулся в дверь.
В темноте коридора лестницу с поручнями пришлось искать плечами. Но недолго. Кит успел порадоваться, что не сменил удобные кроссовки на сапоги, ноги не заплетались от обувной тяжести… Забегая вперед на несколько секунд, скажем, что рано радовался!
Только он миновал пятую ступеньку, как треснуло, звякнуло, а потом глуховато грохнуло там, в комнате.
Полыхнула в глазах Кита, как выхваченная фонариком из тьмы, воображаемая картина: князь разбил оконное стекло и выстрелил наружу из револьвера!.. Отвлекает врагов на себя! Вспомнил Кит и пророчество полковника царской охранки Льва Константиновича, что князь геройски погибнет на Гражданской войне… а она вроде как еще не успела начаться по полной программе в восемнадцатом-то году.
Все эти мысли-образы уложились в полдюжины ступенек… И тут вдруг страшно треснуло-грохнуло, хряскнуло и зазвенело высоко над головою! Будто разом на морозе сломались все сосны, окружавшие дом, и со всех сторон упали на крышу!
Кит так вжался сам в себя, будто провалился в шинель. Его испуг передался граммофону. Тот так вздрогнул в его руках, что взвилась с него черная пластинка… и… и… как в замедленном кино, Кит проводил глазами ее полет-падение. Старинный диск вошел в пике, тукнул ребром в самую нижнюю ступеньку, отлетел в сторону и пропал из виду, оставив от себя на полу черный кусок.
«Ну, всё…» - похолодев, подумал Кит и не то, чтобы испугался, а как-то весь жутко ослабел.
Он поставил граммофон на лестницу и сел парой ступенек ниже в ожидании, что теперь вместо пластинки поможет какая-нибудь спасительная, к месту подоспевшая идея.
Грохот и треск, тем временем, стояли ужасные. Обложившие барскую дачку революционные солдаты в ответ на выстрел князя дали залп из винтовок по широким окнам верхней террасы. Князь и вправду нужен был им живым, а потому для начала они решили просто припугнуть его… Но немедля, разгоряченные классовой борьбой и сами уже не боявшиеся смерти, они ломанулись на штурм этого маленького «зимнего»…
Кит видел со ступенек лестницы, как по коридору, под ним, пронеслась темная орда, взметнувшая к ноздрям Кита холодный, машинный дух железа. Потом орда пронеслась в другую сторону. С той же хриплой, как снежный хруст, матерной бранью… Прошло полминуты. Кит все еще не знал, что ему делать. Только думал, что спасительную пластинку уже окончательно растоптали, как сухую галету, а идей никаких всё нет и нет.
Потом в доме снова раздался топот, хотя и не такой бешеный, как раньше… и в Кита снизу уперлись два винтовочных ствола со штыками на концах.
- Вот он, хорёк! – весело, по новогоднему сказал один из солдат, одетых в грузные шинели и смешные, валившиеся набок папахи. – Я ж баял, там два следа! Ну-ка, слазь!
Винтовочные штыки тянулись к Киту снизу, будто предлагая опереться на них, чтобы не упасть с лестницы.
- Ну, иду, - только и ответил Кит. – Может, эту фигню уберете? А то уколоться можно.
- Ишь ты, дерзкий хорёк! – засмеялся тот же «охотник», но отвел штык в сторону.
Стоило Киту сойти с последней ступени, как пол заскользил и тонко завизжал у него под ногами – это его, Кита, и вправду, как хорька, поволокли за ворот шинели из дома. Кит стиснул зубы и решил пока не возникать – полиции в том году все равно не докричаться было.
Зима снова ослепила…
Визгнуло под кроссовками мерзлое крыльцо.
- Во! Еще один детёныш вражий! – похвалился добычей «охотник» и поставил Кита перед невысоким, крепким человеком в чугунно-черном кожане и большой, словно нарочно измятой для крутизны общего вида, серой фуражке.
Лицо у него тоже было большое, серое, измятое, с чугунно-черными усами, а глаза – поострее тех двух штыков, что, рыская, нашли Кита.
- Что щуришься? – сказал он, будто и рта не раскрыв.
Кит сразу понял, что этому красному командиру в нем, Ките, так сильно не понравилось. То, что Киту не очень-то страшно и смотрит он на крутого красного командира, как в кино, на плоского героя экрана.
- Он вам не нужен! – вдруг услышал Кит голос князя, такой противно высокий. – Это сын доктора, приятеля моего отца! Вам от него никакого вреда!
Кит, наконец, увидел плененного князя и вместе с ним – всю перспективу ближайшего события. Князя держали за плечи двое здоровых солдат, почти копий-клонов тех, что прихватили Кита. Нос у Жоржа был разбит, правый рукав ниже локтя – тоже в крови. Красный цвет еще присутствовал в картине – косыми полосками на солдатских папахах. Всё остальное кругом было белым, серым и черным. Черным выглядел и трухлявый грузовичок за забором, к которому, видно, и уводили Жоржа. Сам князь держался пойманным, но не сдавшимся и злобно скалившим зубы зверем. Воротник его шинели дыбился, как загривок волка.
Кит встретился с ним взглядом. И только развел руками. Князь зажмурился… а потом подмигнул. Читать надо было так: «Ну, очень хреново!.. Но есть план «Ц».
За это время командир облавы успел просканировать Кита.
- …Туфельки-то прямо царскосельские… С балу, что ли? - с увесистой, чугунной ухмылкой пробормотал он, непредсказуемо оценив новые кроссовки Кита. – С барышнями там кружился… Так поди же попляши…
Еще один грозный звук, неясно рокочущий, приближался издали и как бы сверху. Командир искоса глянул куда-то в верхушки сосен. Звук его беспокоил.
И тихо, чтоб не тревожить главную добычу, сказал поимщикам Кита:
- Сучёнка кадетского живо за огород. Потом прошерстите тут по линии, нет ли еще следов. Срежете – я вас на шоссе подхвачу.
Он резко, как ключ в замке и с таким же металлическим хрустом, развернулся и пошел, продавливая своими чугунно-черными сапогами и так уже притоптанный снег. Князя тоже развернули и повели прочь.
Шум приближался - словно отголоски тяжелого товарного состава гудели в соснах.
- Пошел, пошел, хорёк, - сказал «охотник», подталкивая Кита прикладом.
Кит, ничем не сопротивляясь превосходящим силам, повернулся и потопал. Через пять шагов снег стал впереди глубоким и нетронутым.
- Шевелись, - поторопили сзади.
Белые кроссовки исчезли в белом снегу.
- Чо шумит-то так, Федь? – подал голос второй. – Прямо как брони туча…
- А кому тут? Может, наша колонна, а может, паровоз мимо гонят, - беззаботно выдумал «охотник» и тут же бросил в спину Киту: - Ну, теперь дуй, хорёк!
- Куда? – удивился Кит, видя перед собою свежую снеговую залежь и дощатый зубчатый забор за нею, довольно высокий.
- А напрямки! – весело подбодрил «охотник». – Сиганешь – и жисть твоя! Отпущаем, барчук…
«Нормальные мужики оказались!» - мелькнула благодарная мысль.
И хотя тяжела была шинелька с чужого плеча, и на двухметровый забор сигать в ней не ясно было как, Кит дунул, разбрасывая снег, как дельфин волны, и даже «спасибо» не забыл крикнуть через плечо.
Прорыв траншею в снегу, он достиг забора, подпрыгнул и ухватился за скаты зубцов… Тут вдруг залязгало позади сквозь нарастающий шум, вдруг треснуло оглушительно и точно кто-то ударил Кита в спину сильными жесткими кулачками. Кит сорвался с зубцов вниз и повернулся в растерянности:
