Александр Зорич - Денис Котик и Замок Хитрецов
– Да, наверное, – признал он. – Я много работаю. Уже привык. Поэтому здесь чувствую себя как-то странно.
– А что ты делал прежде, чем занимался? – спросил ангел.
– Я работал, – простодушно сказал муравей. – Мы все заботились о самке. Ей нужно много есть, она воспроизводит род муравьев.
– А ты когда-нибудь видел самку? – ангел тихо трепетал крылами.
– Всего один раз, – смущенно признался муравей. – Когда была моя очередь ее кормить. Я очень старался ей угодить, но нас, рабочих, много. Оттого эта честь выпадает каждому из нас только один раз.
– Она понравилась тебе?
Ангел пристально смотрел на муравья. Тот улыбнулся, правда, на свой, муравьиный лад.
– Она ослепительна! Я запомнил ее навсегда, и буду помнить до самой смерти. Она такая... большая по сравнению с нами! Просто огромная!
– Послушай меня, рабочий муравей. Ты – самое выносливое существо на свете, – сказал ангел. – Но ты еще не знаешь, кто ты на самом деле.
– А кто же я, по-твоему? – удивился муравей.
– И не только ты, кстати, – добавил ангел. – Всякий рабочий муравей – это недоразвитая самка.
– Самка?
Муравей некоторое время задумчиво вращал усиками, а потом осторожно спросил:
– А что значит – недоразвитая?
– Это значит, что по какой-то причине ты еще не стал тем, кем был предназначен судьбой, – пояснил ангел. – Твоя сила оказалась направлена на другое. Например, на труд во имя других самок.
– А почему они... доразвитые? – не унимался муравей.
– Видимо, им просто больше повезло.
"Наверное, он все-таки действительно ангел. Только тоже как я – недоразвитый..." – подумал муравей.
"Может быть. В конце концов, ведь откуда-то я все знаю – о тебе, о муравьях, о людях..." – подумал ангел. "А теперь вот еще – о голиафах".
– Мне нужно подумать, – прошептал муравей.
"И мне тоже", – промолчал ангел.
Корабль летел, а муравей сидел в клетке и меланхолично слизывал сладкий сироп с кончиков усиков-антенн. Ангел больше не прилетал, но ему и без того было о чем подумать.
Три дня муравей привыкал к мысли о том, что он – самка. А на четвертый ему захотелось что-нибудь потаскать, какую-нибудь былинку. Он озабоченно бегал из угла в угол и тревожно тыкался усиками в стенки. Но никакой работы для него тут не было.
Голиафы – акустик и судовой врач – внимательно следили за ним и обо всем докладывали командору. Тот вносил поправки в режим биоподдержки, а всю черновую работу вели автоматы.
Потом корабль нырнул в гиперпространство, и муравей несколько суток плавал на бархатистой поверхности черного мутного забвения, изредка погружаясь в него с головой. Наконец тяжелые последствия гиперпрыжка прошли, и его стали готовить к приземлению и сканированию.
– У меня есть вопросы, – сказал муравей ангелу, когда тот объявился вновь.
– Спрашивай.
– Они прилетали за мной специально?
– Возможно.
– Им понадобилось для этого много сил?
– Наверное, да.
– Зачем?
– Ложные пути всегда требуют многих усилий, – пояснил ангел.
– Где же источник моей силы, которая им так нужна? – спросил муравей, очень волнуясь.
– Я только что ответил.
– Выходит, и я, и они – на ложном пути? А где же правильный?
– Для них – не искать источники собственных сил в других. Для тебя – повернуть свою силу в правильном направлении.
– Но ведь я так устроен! К тому же истинных самок мало, и они все требуют ухода. Поэтому за ними ухаживают такие как я.
– В том мире, куда мы летим, все по-другому, – сказал ангел.
– Ты это точно знаешь?
– Во всяком случае, там нет муравьев. И ты будешь первым. Иначе бы они не прилетели за тобой.
– А они смогут отыскать мою силу? – с интересом спросил муравей.
– Скорее всего, да. И в этом для тебя кроется надежда. Понимаешь?
Корабль приземлился неподалеку от лабораторного комплекса, специально оборудованного для изучения инопланетных объектов.
В последние дни муравей был очень слаб. Он почти не двигался и, сидя в углу, только вяло шевелил усиками. Медики посчитали, что виной тому искусственный микроклимат колбы, в котором не хватало каких-то специфических земных компонентов. Поэтому было решено начать сканирование и извлечение его силы как можно скорее.
В лаборатории с колбы сняли верхнюю крышку и поместили ее под окулярами сканирующего автомата. Стеклометалл был гладким и скользким даже для муравьиных лапок, поэтому возможность побега насекомого из колбы была полностью исключена.
Поначалу муравей ничего не чувствовал, только внутри было очень щекотно. Потом щекотание перешло в жжение, оно постоянно росло и разгоралось.
В скором времени внутренности муравья стали буквально закипать, и он отчаянно забегал по всей колбе из последних сил, скользя и срываясь с ее стенок. Но от излучения, идущего сверху, не было спасения нигде, и муравей в страхе почувствовал, что его начинает распирать во все стороны.
Разноцветные индикаторы отсвечивали причудливыми бликами, и они мало-помалу стали сливаться в один багровый полукруг. Муравей никак не мог понять, почему тот не хочет замыкаться.
Тем временем в его утробе что-то зашевелилось, заворочалось и начало неуклонно продвигаться вверх, так что его стебелек раздулся и затрещал. Это шла Сила. Мощь муравья. Его мучители ее как-то отыскали и теперь извлекали из него!
Муравей понял, что уже пора.
Он задрал брюшко, встал на бок и кое-как перевалился на спину. Его усики трепетали, лапки отчаянно махали в разные стороны, точно искали защиты. К нему тотчас потянулась тончайшая полая игла с манипулятором.
Операторы, просияв, переглянулись и прильнули к окулярам.
И в этот миг что-то белое прянуло сверху прямо в колбу и затрепетало там, накрыв собой подопытное существо. Оно увернулось от хищно взметнувшейся иглы, а затем стремительно вылетело наружу и понеслось под сводами лаборатории прямо к вентиляционному окошку.
Секунда, другая – и оно исчезло. А вместе с ним – и муравей из колбы.
Большая бабочка-капустница весело порхала над лужайкой. Странные травы росли на ней, а над ними покачивались странные цветы.
На брюшке капустницы, крепко уцепившись лапками за шерстинки, сидел рыжий муравей. А где-то далеко, в лабораторном комплексе, завывали сирены, ревели моторы и бегали обеспокоенные голиафы.
– Ну, как ты себя чувствуешь? Привыкаешь? – крикнула бабочка, закладывая очередной вираж.
– Меня просто распирает во все стороны, – откликнулся муравей. – Я чувствую себя хозяйкой этого мира. Хотя все тело ломит, и шумит в голове.
– Ты становишься все тяжелее, – одобрительно сообщила бабочка. – Это значит, что теперь твоя сила движется в правильном направлении. И очень важно правильно ею распорядиться. Как насчет строительства гнезда?
– Это было бы восхитительно, – смущенно ответил муравей. – Но сейчас меня мучает один вопрос.
– Спроси!
– Почему ты последовал за мной в чужой мир после того, как меня похитили? По-моему, ангелов, как и муравьев, не так много в этом мире.
И муравей озабоченно оглядел лесную лужайку, над которой царило подозрительное безмолвие.
– А ты не допускаешь мысли, что я тоже хочу быть мессией? Как и ты? – усмехнулась капустница.
– Правда? Об этом стоит подумать, – важно кивнул муравей.
– Не слишком-то усердствуй, – заметила бабочка. – Когда много думаешь, очень медленно растут крылья!
И они оба вздохнули, впервые за последние дни – спокойно и счастливо.
Сон понемногу стал таять, словно гаснущее изображение на экране кинотеатра. И только где-то в самой глубине воспоминания чей-то мягкий женский голос сообщил напоследок трем друзьям:
– Информация о том, что все рабочие муравьи являются недоразвитыми самками, почерпнута из трудов А.Э. Брэма. Вы его, случаем, пока еще не читали? Зря, очень советую.
И после этого незримый экран последнего сновидения Риффеншталь погас. На этот раз уже окончательно.
ИСТОРИЯ ДЕСЯТАЯ, В КОТОРОЙ ДЕНИС ДЕЛАЕТ СВОЙ ВЫБОР
– Красивая сказка на технические темы, ничего не скажешь, – кивнул Антон, нехотя открывая глаза. – И не только технические, между прочим.
– Только слишком уж печальная. И безнадежная, – отозвался из своего кресла Макс. Он уже вполне пришел в себя и воинственно поблескивал очками, выстраивая предварительные умозаключения.
– Грустные сказки часто бывают очень хорошими, – возразил другу Денис. – Возьми, к примеру, сказки Андерсена. И многие другие. А ты, между прочим, сейчас похож на доктора Ватсона, который ведет расследование в отсутствии Шерлока Холмса.
– Это почему еще? – удивился Максим.
– Такой же важный и напыщенный, – смеясь, пояснил Денис.
