Александр Зорич - Денис Котик и Замок Хитрецов
У них был электронный циферблат и тонкий металлический браслет, похожий на миниатюрный наручник
Потом молодой человек поднял голову и посмотрел прямо на Дениса. Тот даже вздрогнул, хотя и находился по ту сторону Антонова сна. А молодой человек тихо сказал, поглаживая прямоугольное табло часов с множеством кнопочек.
– В детстве у меня был любимый будильник. С римским циферблатом янтарно-золотистого цвета и тонким ключом для завода. Вдоль частокола его причудливых цифр, сплошь состоящих из прямых и косых палочек, время всегда тянулось столь сладостно-медленно, чтобы я мог успевать поиграть, кажется, во все на свете.
С тех пор я давно ищу такой же будильник. Поскольку с другими часами и циферблатами время течет для меня теперь слишком быстро. Но никак не могу его найти.
И все чаще сам себе кажусь лишенным чего-то очень важного и дорогого.
Не достаточным.
Не исполненным до конца.
Нулем без палочки.
Может, оттого, что время этих игр под сенью римских цифр, так похожих на школьные счетные палочки, где-то давно уже отстало и заблудилось – окончательно и безвозвратно?..
Потом молодой человек сунул часы в карман, не надевая их на руку. Он встал и быстро пошел по аллее, совсем не замечая под ногами луж и кучек пожухлых листьев. Только букет мокрых и давно увядших хризантем остался лежать на скамейке. Как напрасное напоминание о чем-то, забытом давно, окончательно и уже, увы, безвозвратно.
ИСТОРИЯ ДЕВЯТАЯ. СНЫ-ЗАГАДКИ ПЕЩЕРЫ РИФФЕНШТАЛЬ: МЕХАНИЧЕСКАЯ ПРИТЧА ДЛЯ МАКСИМА
– Чур, теперь я буду отвечать! – Денис, что было сил, затряс вытянутой рукой как какая-нибудь отличница-зубрилка. – Можно?
– Ну, давай, попробуй, – поддержали его друзья.
– Честно говоря, я сначала вообще ничего не понимал, – признался Денис, улыбаясь. – Какие-то пленники, маньяк-убийца, стражи римские. И имена у них чудные. Только имена-то как раз мне все и подсказали.
Денис взял листок, на котором Антон расписывал все их соображения по снам, и размашисто начертал сетку, как для игры в крестики и нолики. И в одну клетку вписал цифру "единицу".
– Когда на песке стали буквы и цифры чертить, только тут я и догадался. Никаких смертей, никаких маньяков, и даже узников и охраны в этом сне нет, и не было! – с торжествующей улыбкой объявил он. – Этот сон – сказка про цифры.
– Римские и арабские, – добавил Максим. – Как одни цифры – неудобные римские – захотели стать властителями мира. И когда изобрели арабских, их римляне сразу заключили в клетку. Все равно, что вписали в тетрадь. Чтобы скрыть от всего остального мира. Ведь римским цифрам казалось, лучше быть на свете единственными и неповторимыми, чем знать, что на свете есть кто-то еще круче.
– Ну-ка, зеркальце, скажи! – ехидно продекламировал Денис.
– Точно. В общем, в этой истории все узники – это на самом деле арабские цифры, и они – живые как будто люди.
– А маньяк там – это цифра Нуль, – кивнул Антон. – Если на него умножить – ноль будет. Пустота. Сразу исчезнешь. А цифры думали, что он их убить хочет. А ему просто и самому пустота надоела. Ведь если ноль приписать – сразу умножишь в десять раз. Один – десять, два – двадцать, десять – сто, и так далее.
– А почему его все-таки охранники не видели? Да и – все остальные узники – тоже? – заинтересовался Макс.
– Так пустоту разве увидишь? Тем более, если она абсолютная? – усмехнулся Антон.
– К тому же я где-то читал, что в римском счете не было цифры "нуль", – вспомнил Денис. – Поэтому легионеры-стражники его и не могли видеть. Они просто не знают, что это такое.
– Тогда все складывается, – согласился Максим. – И дело за малым: нужно понять, к чему весь этот сон, про пустоту. Зачем он нам послан и есть ли у него какая-то связь с двумя другими.
– А глаза такие хитрые-хитрые, – улыбнулся Антон. – Признайся, Макс, у тебя уже есть своя теория.
– И у меня кое-какие предположения, – с видом телезнатока заявил Денис. – Но послушаем сперва Макса.
– У тебя предположения, а у меня – предложение, – солидно заметил Максим. – Давайте сначала вспомним и третий, последний сон! Как я понимаю, он был адресован, прежде всего, мне как специалисту.
Друзья захохотали и захлопали его по спине.
– Любой каприз, Меканикус! – согласился Антон, делая вид, что размазывает по щекам слезы смеха.
– А потом уже соединим все сны и отыщем связь, – пообещал Макс. – Я отвечаю!
И все трое вновь откинулись в креслах, чтобы продолжить свой воображаемый полет в воспоминания. Это было очень увлекательно: ребята впервые помнили свои сны до мельчайшей детальки, до последнего сказанного в них незначительного слова. Каждый испытывал восхитительное ощущение, потому что трудно найти что-то еще столь зыбкое и недолговечное, как сон. Да к тому же еще – и общий на троих!
– Только у меня остался последний вопрос, – сонным голосом пробормотал Денис. – Мы сегодня на занятия идти вообще-то собираемся, или как?
– Или как! – вяло пробубнили Макс с Антоном. И Денис покорно кивнул, чувствуя, как он снова медленно и неотвратимо погружается в теплые и обволакивающие объятия воспоминаний о ночных снах. И это тоже была часть магии Риффеншталь.
Максим назвал этот сон:
МОЩЬ МУРАВЬЯ
– Остался последний вопрос, – проскрипел голиаф. – О форме и размерах контрибуции.
– Назовем это кредитом, – предложил консул. – В этом случае мы готовы предоставить вам некоторые виды сырья или технологии.
– Разве ваши технологии смогли соперничать с направленным силовым полем? – бесстрастно спросил голиаф, указывая передней конечностью на раструбы боевых корабельных установок. – А ваше сырье не годится нам даже в пищу.
– Чего же вы хотите? – консул побледнел, но оставался тверд. У подножия его родословного древа возмущенно потрясали топорами канадские лесорубы, а старатели с Юкона мрачно засучивали рукава.
– Если бы вы сразу поставили этот вопрос, не пришлось бы меряться силой, – назидательно защелкал голиаф. – Всегда разумнее сначала спрашивать, а потом стрелять.
– Понятия о разумности наших цивилизаций слишком... различны, – развел руками консул. – Это и вызвало недоразумение. Но сейчас все разрешилось, и мы готовы к сотрудничеству.
– Нет времени, – отрезал голиаф. – Очень спешим. Дайте поскорее то, что нам нужно, и мы улетим.
– Ничего не оставив взамен? – покачал головой консул. Он словно забыл о том, что вокруг корабля, на палубе которого он находится, на милю лежат черные поля, выжженные инопланетным оружием.
– Мы приготовили контейнер, – понизил голос инопланетянин. – В нем навигационные карты соседних галактик в направлениях, которые цивилизация вашего уровня найдет перспективными.
И он водрузил на стол перед консулом узкий синий контейнер.
– Хорошо, мы готовы рассмотреть вашу просьбу. Если это не сырье и технологии, то что?
– Нам нужно существо, – ответил голиаф. – Оно обитает только на вашей планете. Дайте его, и мы улетим.
– Какое именно существо? – консул спокойно взирал на своего причудливого собеседника.
– В анналах вашей науки оно значится как Formica rufa, – ответил голиаф.
Консул вопросительно обернулся к стоящему поодаль ксенобиологу.
– Имеется в виду рыжий муравей, – пояснил тот, с плотоядным интересом препарируя взглядом инопланетную уродину.
– Муравей? – слегка приподнял бровь консул, что не воспрещалось протоколом.
– Именно, – подтвердил голиаф и смерил ксенобиолога ледяным взором. – Нам достаточно одного экземпляра.
– Муравья? – переспросил консул, чувствуя, что он почему-то теряет нить разговора.
– Именно, – повторил голиаф.
Последовала краткая пауза.
– Что ж, думаю, эта сделка... возможна, – поразмыслив, медленно проговорил консул. – И не будет резко противоречить нашим правовым нормам.
"Сколько же они уничтожили этих самых муравьев в округе, всего одним залпом из своих..."
– Мы заинтересованы в скорейшем отлете, – удовлетворенно проскрипел голиаф. – Сколько вам понадобится времени, чтобы приготовить для нас экземпляр существа?
Консул открыл, было, рот, но биолог торопливо перебил:
– Не менее шести часов. С вашего позволения, – он поклонился консулу.
– Да. Пожалуй... – рассеянно подтвердил консул, в душе весьма озадаченный, для чего столько времени ловить одно насекомое. И зачем оно им понадобилось, этим чертовым космическим жукам?
– Не более пяти, – отрезал голиаф. И прибавил со значением:
– Звездные карты тоже устаревают.
Спустя 290 минут сделка свершилась. Муравья, над которым три часа колдовали лучшие вирусологи, спешно доставленные вместе с тончайшим электронным оборудованием, поместили в прозрачную инопланетную колбу со съемной крышкой. На палубе корабля звездной системы Голиаф его передали командору в обмен на контейнер со звездными картами.
