Борис Батыршин - Коптский крест
Да, ну и денек! Если отец хотел произвести впечатление на велосообщество Москвы – ему это, безусловно, удалось. Да еще как удалось! Надо было видеть, как расфранченные дамы и элегантные джентльмены уставились на нас с Николкой, когда мы лихо выкатили из аллеи на большую лужайку Петровского Парка!
Операция была проведена по всем правилам военного искусства. Сначала Николка был отправлен на разведку; вернувшись, он отрапортовал, что «бициклисты» собрались на большой лужайке парка; слуги разворачивают столы для фуршета, а публика рассекает по дорожкам вокруг лужайки, на своих цирковых агрегатах.
Так что мы дождались, когда на аллее будет поменьше народу – и, разогнавшись, ворвались в самый центр событий. Отец что-то кричал нам вслед – да где там! Заставь дураков богу молиться…
Центральная лужайка Петровского Парка представляла из себя круглую поляну с небольшим холмиком посредине, на котором примостилась уютная ажурная беседка. В беседке, и легких полотняных шатрах вокруг, суетились слуги – расставляли на столах блюда, корзины, бутылки, фужеры, столовые приборы. Над беседкой лениво колыхался транспарант с неразличимой надписью, а по периметру лужайки, по дорожке, в окружении двух рядов аккуратно постриженных кустиков, двигалась шеренга велосипедистов. На глаз, здесь было человек 50 – и все, как один, на нелепых двух-трехколесных машинах.
Одеты эти «циклисты» были так, что хоть сейчас в Государственную Думу – тёмные костюмы-тройки, котелки, даже цилиндры. А кое-кто выглядел вообще как в фильме о Шерлоке Холмсе – клетчатые костюмы с бриджами, высоченные шнурованные ботинки и викторианские кепи. Честное слово, у одного я даже трубку заметил!
Дамы тоже были. Правда, они не рисковали усаживаться на «пенни-фартинги»[119], обходясь забавными трехколесками. Велосипедистка сидела на таком механизме между двумя задними, большими колесами, управляя маленьким передним с помощью длинного рычага – вроде румпеля парусной шлюпки.
В одну из таких «циклисток» я и врезался – когда с трудом увернулся от столкновения с громадным, в мой рост, «пенни-фартингом» под управлением бородатого господина в пенсне. Думаю, лишь аристократическое воспитание помешало ему обложить меня с высоты своего сиденья извозчичьей бранью. А как он ухитрился не навернуться со своего аппарата – бог весть.
Мне, впрочем, было не до того. Увернувшись от «паука», я со звоном влетел в другое колесо – принадлежащее солидной, похожей на артиллерийский лафет, машине, которой управляла молодая дама в бежево-зеленом платье и изящном цилиндре с вуалеткой. Удар вышел неслабым – в последний момент я успел выжать оба тормоза, но скорость все равно была слишком велика. Трехколеска покачнулась, встала на два колеса, зависла на мгновение – и величаво повалилась на бок. Дама огласила лужайку ультразвуковым визгом, а я, перелетев через руль, едва не грохнулся на бедняжку всеми своими 55-ю килограммами.
– Вы с ума сошли, юноша! Как же можно быть таким неосторожным? Смотрите, что вы наделали!
Я резво вскочил – и что бы вы думали! Передо мной стоял тот самый морской офицер, которому мы с Николкой дней десять назад носили открытки! Только сейчас он был не в мундире, а в «спортивном» костюме викторианского стиля – с бриджами, крагами и шерлокхолмсовской круглой кепочкой с пуговицей на макушке. Смотрел, впрочем, он так же иронично.
– Не ушиблись, молодой человек… Иван, кажется?
Я пробурчал что-то невнятное и сделал попытку кинуться на помощь пострадавшей в ДТП даме. Но там уже обошлись без меня: вокруг нее суетились аж три «циклиста», выпутывая несчастную из руин ее трехколески. Впрочем насчет «руин» я преувеличил – аппарат был цел, даже колесо, в которое я так лихо въехал, не пострадало. Дама отряхивалась и бросала на меня возмущенные взоры. И надо было оказаться таким олухом!
Я сделал попытку принести извинения:
– Простите, мадам… то есть, сударыня… я не хотел… только он тоже виноват, – и я кивнул на владельца «паука» – Тормозить вовремя надо, а если ездить не умеешь – так и нечего браться…
Нет, ну в самом деле – выскочив на круговую дорожку, я слегка подтормозил – и увидел, как справа на меня надвигается громадное колесо бицикла. А сидящий верхом на нем господин в цилиндре и пенсне судорожно вцепился в руль и останавливаться не собирается! Даже рот открыл от удивления – с нижней губы свисала тонкая чёрная сигара.
Вывернув влево и надавив со всей дури на педали, я выскочил из-под «паука» – а вот увернуться от встречи с дамским трициклом уже не смог.
– Как же, по вашему, молодой человек, я мог «затормозить»? – возразил охаянный мною господин. Видимо, он не вполне отошел от происшествия, и, вместо того, чтобы поставить на место зарвавшегося сопляка, стал оправдываться. – Если бы я предпринял попытку остановить колесо при посредстве педалей, то непременно опрокинулся бы прямо на вас! А если бы повернул, то никак не смог бы избежать столкновения с дамой! – и он кивнул на пострадавшую. Та, слава богу, потеряла интерес к моей персоне и наслаждалась вниманием спасителей, один из которых был в военной форме.
А ведь точно, тип в пенсне прав. А я, значит, выхожу идиотом. На «пауках» нет не то что ручных тормозов – вообще никаких; педали насажены прямо на ось громадного переднего колеса, и единственный способ тормознуть – слегка попридержать их ногами. Но попробуйте-ка сделать это на скорости! Исход будет один: полетишь через руль с высоты своего роста, а это, уж поверьте, неприятно, особенно – в пенсне и с сигарой во рту!
– Господа, господа, прошу вас извинить моего сына! Мы с ним недавно в России, и он еще не вполне научился вести себя в обществе взрослых!
Ага, а вот и отец. Он, конечно, не пытался угнаться за нами с Николкой, предпочитая прилично сопровождать семейство Овчинниковых, передвигавшихся пешим порядком – тем более, на багажнике его роскошного круизера была пристроена корзина с прихваченной для пикника снедью. Вот и пропустил самое интересное; впрочем, мне от этого легче не будет.
– Пап, да я не хотел, кто ж знал, что они тут все без тормозов…
– Помолчи, Иван! – строго прикрикнул на меня отец. Я послушно заткнулся – что спорить, когда кругом виноват?
– Никол, ты-то хоть цел?
Николка стоял в паре шагов, в обнимку со своим самокатом. Он был потрясен таким стремительным развитием событий – и теперь пытался прийти в себя. В завале гимназист не участвовал, вовремя спрыгнув со своего финского пепелаца. Я в очередной раз похвалил себя за то, что не поддался на уговоры посадить его на велик. А то разгребали бы сейчас кучу-малу в стиле Тур-де-Франс…
– Какая у вас интересная машина, юноша!
А господин в цилиндре, похоже, позабыл об обиде, и с интересом рассматривает мой аппарат. Вон он, валяется на обочине дорожки, зарывшись рогами в траву. Ну да, конечно интересно – все же 125 лет развития техники чего-нибудь да стоят. Стоп-стоп, он что, поднять его намылился?
– А какой легкий! Это просто невероятно… неужели рама – из таких тонких труб? А по виду и не скажешь!
Ну все, понеслась. Пострадавшая дама забыта, «циклисты» столпились вокруг нас – точнее, наших великов. Лейтенант в первых рядах – вон, уже просит покататься! Да, точно – отец с помощью Яши снимает с багажника корзинку, и помогает лейтенанту взгромоздиться на незнакомую конструкцию – а Овчинниковы, стоя в стороне, потрясенно наблюдают за разгорающейся суетой.
– Ты хоть иногда будешь задумываться над тем, что собираешься делать? – выговаривал сыну Олег Иванович. Пролетка тарахтела по булыжной мостовой Садовой. Из открытых дверей обжорок проезжих обдавали волны запахов – кислые щи, подгоревшая каша, застоявшийся чад давно не проветриваемого помещения. Над Москвой ползли серые, низкие облака – к вечеру, похоже, собирался дождь.
Ваня отмалчивался. Он уже в десятый раз выслушивал упреки отца. Спорить мальчику не хотелось, тем более, что Олег Иванович был совершенно прав. Велопрогулка, задуманная для внедрения в велосообщество Москвы, началась с досаднейшего конфуза. Ваня, не справившись с управлением, протаранил трехколеску дочери московского обер-полицмейстера Козлова. К счастью, обошлось без травм – барышня, правда, изрядно напугалась, но не пострадала; происшествие списали на растерянность мальчика, впервые оказавшегося в столь блистательном обществе.
Ну а потом – поклонники бициклов окружили велосипеды новичков, робко испрашивая разрешения прокатиться. А пришедший в себя Иван гонял по крутым склонам, демонстрировал резкие повороты, разгоны, торможения – словом, все то, о чем почтенные члены «Общества велосипедистов Москвы» и мечтать не могли. Даже пострадавшая дочка полицейского чина с упоением прокатилась на Николкином самокате – барышня хотела оседлать и чудо-машину Олега Ивановича, но узкое, бежево-зеленого бархата платье, не позволяло подобных вольностей.
