Борис Батыршин - Коптский крест
Возле одной из таких рогожек, заваленных всевозможным старьем, Яша и углядел Олега Ивановича. Американский господин разглядывал шпагу почтового ведомства[114] в вытертых до белизны ножнах; барахольщик угодливо подсовывал покупателю какую-то дрянь, а тот снисходительно отвечал, изучая приглянувшийся товар.
В стороне, на рогожке, было отложено то, что господин успел отобрать. Выбор Яшу удивил — длинный, позеленевший на бронзовых частях пистоль времен Наполеоновских походов, подзорная труба без стекол и истертый кожаный погребец, в каких офицеры, из тех, что победнее, возили дорожный припас. Рядом с погребцом было вывалено его содержимое: два полуштофа с фигурными пробками, одна из которых была расколота пополам, солонка, суповая миска без крышки, походная кружка для глинтвейна и грога. Отдельно — стеклянные стаканы, лафитный прибор и медная кастрюлька из томпака, крышка которой могла, при случае, заменить сковородку.
Яшу изрядно удивил этот набор — важному господину из Америки не пристало возиться с никчемным хламом. Тот, однако, выглядел вполне довольным своей покупкой. Повинуясь жесту, барахольщик вытащил из-под корзины кусок рогожи и принялся завертывать в нее приобретения клиента. Шпага не влезала; торговец пытался пристроить ее и так и эдак. В итоге получился объемистый сверток — видимо, Олег Иванович сделал немало приобретений, и теперь вот, собираясь домой, велел увязать все заодно. Рогожа, в которую сквалыга-барахольщик замотал покупки своего клиента, была вовсе негодной — сущее рванье. Олег Иванович неуверенно взвесил поклажу в руках — и стал оглядываться по сторонам. Яша вмиг сообразил — вот он, шанс! Молодой человек подлетел американскому гостю и зачастил:
— «Так что господин хороший, готовьте гроши, багаж куда хошь доставим, в лучшем виде справим!»
Яша жил в Москве уже больше 4-х лет и в совершенстве изучил уловки мальчишек-разносчиков, во всякое время ошивающихся на рынках и у торговых рядов, в поиске кому понадобится поднести что-нибудь до дома или до стоящей в переулке пролетки. При лавочках посолиднее были свои разносчики — без них не обходилось ни одно приличное заведение. А вот при мелочной торговле кормились целые стайки малолеток, готовых ухватить случайный приработок — а то и вовсе удрать с товаром зазевавшегося покупателя. О том, видимо, и подумал барахольщик — увидев незнакомого парнишку, подскочившего к клиенту, бдительный хозяин рогожи замахал руками, стараясь спровадить незваного помощника.
Господин, однако, оказался доверчивее. Сговорившись о доставке поклажи до угла Мещанской, где можно было поймать извозчика, «американец», вслед за Яшей, принялся выбираться из людского водоворота Сухаревки.
Глава двадцать восьмая
— Ну и чудище! Не дай Бог, кто увидит в тёмноте — потом не откачаешь… — в который раз уже произнес Николка, стоя перед зеркалом.
Выглядел мальчик, и правда, пугающе. С ног до головы об был затянут в костюм из плотной блекло-серой резины[115]. На месте лица — невозможная треугольная харя с здоровенными стеклянными зенками и круглой дырчатой нашлепкой под носом. Из того места, где у хари должен был быть рот (или пасть?) высовывалась ребристый хобот из гуттаперчи.
Поверх этого наряда, на локтях и коленях мальчика имелись накладки из чёрного твердого материала — защита суставов. Чтобы убедиться в ее надежности, Николка даже ударил локтем по кирпичной стене — и, действительно, ничего не почувствовал.
На лоб нещадно давил глубокий шлем с плоской верхушкой[116], а на лбу, красовался фонарь, напоминающий фасеточный стрекозиный глаз. Его мальчики уже успели опробовать — в тёмном дровяном сарае во дворе. Когда Иван, включив фонарь на полную мощность, направил его на Николку, мальчик на мгновение ослеп — настолько сильным был мертвенно-белый свет «налобника». Потом в глазах у него долго плавали цветные круги.
Наряд Николки дополнял увешанный снаряжением пояс и небольшой чёрный ранец на спине. И все это — и резиновый костюм, и защита, и масса приспособлений, которыми буквально увешал мальчика Иван — было необычайно легким. Но, несмотря на это, даже несколько минут в том снаряжении, стали для Николки нешуточным испытанием. Для начала — защитный костюм был ему безнадежно велик. Ваня, правда, быстро это исправил, перемотав руки, ноги и поясницу мальчика в нескольких местах плотной, прозрачной клейкой лентой. Лента эта называлась «скотч» и оглушительно трещала, когда ее сматывали с рулона. Стало удобнее — но ненадолго.
Николке было жарко. Нет — ОЧЕНЬ жарко. Каждый вдох в резиновой маске давался с трудом, глаза заливал пот, тело под защитным костюмом противно зудело, сетчатое «термобелье», которое мальчик натянул по требованию своего товарища, буквально плавало на теле. Навешанное на пояс и лямки рюкзака снаряжение ужасно мешалось, цепляясь за что попало; ноги болтались внутри резиновых бахил, как орехи в скорлупе — пришлось дополнительно перетягивать лодыжки скотчем.
А Ваня был безжалостен. Он заставлял Николку приседать, прыгать, крутиться туда-сюда, наощупь вытаскивать из кармашков на ремне разные приспособления, завязывать узлы пальцами в чудовищно неудобных рукавицах, включать и выключать фонарик. Полчаса таких упражнений вымотали Николку настолько, что он едва стоял на ногах.
Тренировались они на нежилом цокольном этаже, который Олег Иванович снял вместе с квартирой. Отец Вани только-только начал доставлять из 21-го века оборудование для будущей веломастерской — так что помещение пока пустовало. Лишь в углу сиротливо приткнулись несколько велосипедов и верстак, заваленный картонными коробками с запчастями.
Возле стены стояло зеркало в рост человека — правда, треснутое в нескольких местах. Мальчики отыскали его на чердаке Овчинниковского дома и перетащили сюда Вот перед этим зеркалом и Николка и позировал, увешанный с ног до головы снаряжением для путешествий по московскому подземелью.
— Хорош, хорош! — одобрил Ваня. Сам он уже стащил противогаз и разгрузку и отдыхал, стоя в одном комбинезоне. — Еще 20 тысяч ведер — и золотой ключик у нас в кармане.
— Какой ключик? — не понял Николка. Ваня постоянно ставил своего товарища в тупик, уснащая речь необычными словечкам и цитатами из книг, читать которые Николке не приходилось. Впрочем, он уже привык к этой манере своего друга.
— Да книжка такая есть, «Золотой ключик»[117]. — ответил Ваня. — Там герои тоже, вроде нас, ищут секретную дверь в подземелье. Только ее напишут еще через лет 50-т, не раньше.
— А они там тоже в такие костюмы одеваются? — поинтересовался Николка. Ему ужасно хотелось стащить с себя опостылевшую хламиду — но мальчик мужественно терпел.
— Да нет, — хмыкнул Ваня, — обходятся бумажными курточками. Ладно, потом расскажу, а сейчас — давай сворачиваться, а то отец вот-вот нагрянет. Объясняйся с ним потом…
— Давай, конечно, — обрадовался Николка. Он был готов терпеть любые лишения и тренироваться, сколько нужно — но, все же, обрадовался возможности снять опостылевшую химзащиту.
Торопиться, и правда, следовало. Стоило Олегу Ивановичу узнать об авантюре, затеянной мальчиками — и все окончилось бы позорным провалом. Отец ни за что не позволил бы Ване лезть в московское подземелье, да еще и тащить с собой ни в чем ни повинного Николку. Так что приходилось конспирироваться, готовясь к этому отчаянному предприятию.
Дело в том, что Ваня отнюдь не был настроен откладывать поиски подземного «портала». Николку тоже удалось уговорить без особого труда. Гимназист, правда, робко пытался возражать: «А как же дядя Олег, мы ведь обещали», но Ваня отмахнулся от этих слов. Его активная натура подростка жаждала бурной деятельности — а тут, буквально под носом имелась НАСТОЯЩАЯ тайна — тем более, с металлическим привкусом глуховской фантастики и авантюрных романов в стиле Индианы Джонса. В мечтах мальчик уже видел себя покорителем московского подземного лабиринта, так что остановить его, мог бы разве что прямой запрет отца. Но: «О чем человек не знает — то его не беспокоит». Этот железный аргумент окончательно убедил Николку, и мальчики приступили к реализации своего авантюрного плана.
Прежде всего, следовало отыскать портал — пусть и приблизительно. Это оказалось не так сложно; хотя, в свое время, отец и отобрал у Вани «лишние» зернышки четок, оставив только две, у Николки имелся и свой запас— семь штук, не считая той, что он все время носил с собой. Соорудить из куска медной проволоки рамку «искалки» оказалось делом десяти минут — а дальше на помощь пришли фильм про Отечественную Войну, где хитроумные абверовские радисты пеленгуют рацию советских разведчиков из движущегося радио-фургона. В роли «радио-вагена» выступала московская конка, а вместо дороги через секретный укрепрайон, пришлось обойтись маршрутом «Б» по Садовому. Выбрав час, когда в вагонах меньше всего пассажиров, юные искатели приключений устроились в уголке, и время от времени «брали засечки» — Николка держал искалку в руках, а Ваня засекал на карте место и пеленги на цель, пользуясь обыкновенным, правда, весьма навороченным, армейским компасом. Карту мальчики приобрели в лавке у Китайгородской стены (хозяин божился, что это самая лучшая из всех имеющихся карт города) а для засечек Ваня выбирал места приметные, — такие, чтобы можно было идентифицировать их и на карте 2014-го года. Не доверяя топографам прошлого, он собирался уточнить место по гугл-карте, а уж потом привязать его к старинному плану Москвы.
