Владимир Кузьмин - Контрольная с чужими
Семен инстинктивно стал ждать ментального удара, но вместо него последовал импульс презрения к такой мелкой добыче.
Капкан в очередной раз расширился. Шагать, правда, помехи не создал, но далеко ли простым шагом скроешься? А для телепортации или для полета сил ни у кого не хватало.
– Позади капкан, впереди враг! Предлагаю атаковать! – Семен постарался говорить бодро, кажется, получилось.
– А что нам остается? – без особой бодрости, зато с передавшимся ребятам спокойствием в голосе сказал Антон Олегович. – Но для начала артподготовка.
На каждой ладони Антона Олеговича вырос шар тьмы – что-то новенькое, мелькнуло в голове у Семена, но раздумывать и даже особо наблюдать было недосуг, сам готовил бомбу – два комка тьмы не спеша поплыли вперед, сыпля черными искрами. Там, где такие искры падали на поверхность и встречались с камнями, те с легким шорохом обращались в ничто, в сгустки мрака. Это ничто вспучивалось фонтанчиками черного песка, или песчинками мрака, правильнее сказать, и собиралось в тучку. Первый шар долетел до ближайшего врага. Тот задергался, словно его электричеством ударило, и в свой черед стал превращаться в пыль из мрака. Вторую змею в этот миг накрыло облачком пыли, и она стала похожа на решето – дырок больше, чем тела. Свое дело выполнил и второй шар. А облачко пыли от него завертелось вихрем и поползло к следующей твари.
– Вы этак один всех в пух и прах превратите, – буркнул Семка.
– Пыль у меня одноразовая. Увы, – усмехнулся Антон Олегович.
Семен почувствовал себя веселее. Большая лужа жидкого газа слушалась его почти так же хорошо, как вода. Он вычерпал ее целиком и распылил над целой колонной чудищ, выползающих из огромной норы.
– Щиты! – крикнул он и пустил в облако газа молнию.
Газ, смешанный с кислородом здешнего густого-прегустого воздуха, взорвался огненным шаром. Бабахнуло отменно!
– Пять килотонн! – удовлетворенно прокомментировал Семка.
Добрый десяток особей исчез с лица… с лица дна Провала!
– Подвинься, Терминатор, – потребовала Настя, хотя Семка ей ничем не мешал. Но он подвинулся послушно. И правильно сделал.
От ног Насти, стоявшей на огромнейшей, в сотни метров в любую сторону, базальтовой плиты, покатилась вперед каменная волна. Словно цунами приближающаяся к берегу, она набирала силу, скорость и высоту, вздыбилась над оставшимися змеями и накрыла их.
Настя зачем-то попыталась отряхнуть ладошки.
– Размялась? – спросил Семка. – Посмотри вправо.
Змееподобные твари, с которыми они только что завершили бой, были огромны. Семен запросто попрыгал бы в пасти, и не факт, что обычным образом дотянулся бы до верха. Но как говорится, всегда найдется рыба побольше.
То, что к ним приближалось, было такого размера, что оценить его оказалось непросто.
– Зато их ровно три! – нашла и здесь что-то хорошее Настя.
– Блин! – полукультурно ругнулся Семен. – Нужно было им этих червячков оставить поклевать!
– Сейчас нас самих склевать попробуют.
– Да на нас мяса ни кусочка. У! Они и сами не из мяса! Это здесь так видно, будто…
– Одного я успокою, – пообещал Антон Олегович. – Второго боюсь не успеть.
– А я их попридержу, – пообещал Кольцов.
– Как?
– За хвост!
Семен вспомнил ночь перед Рождеством – не книжку или кино, а ту ночь, когда их завалило камнепадом и они встретились со Стражем – и скачком сделался больше раз в пятьдесят. Хотел еще крупнее стать, не хватило силенок. Так что он все равно уступал в габаритах противникам в разы. Рядом выросла фигура Насти.
Где там внизу копошился крохотный теперь Антон Олегович, сразу не увидели, а через долю секунды стало не до того. Семен создал себе двуручный меч и рассек ближайшее чудовище надвое. С ходу сообразил, что обе половинки не менее опасны, чем целое, и принялся кромсать чудо-юдо на фарш. Формы оно в принципе не имело, так что отсекал он какие-то конечности или просто наросты, он понятия не имел. Но раз уж рубил воображаемым мечом, то для удобства стал представлять перед собой осьминога с непропорционально толстыми щупальцами. Отрубив для порядка все восемь щупалец и нарезав их ломтиками, как колбасу, принялся за половинки туловища. Равномерно деля их надвое, еще раз надвое и так далее.
Настя избрала чуть иную тактику. Ну да, ей с ее подготовкой по карате и карты в руки! А мы тут по-простому! Кхех!
Настя, вооружившись сразу двумя кинжалами, прыгала вокруг своего монстра, отсекая от него кусок правым кинжалом и тут же этот кусок прокалывая левым, отчего тот просто истаивал и осыпался, а порой наоборот, взвивался вверх струйками песка.
Семен довел размеры своих кусочков до таких мелких, что и они стали рассыпаться.
– Кому помочь? – спросил Антон Олегович, которого из-за мелкого размера они толком не видели. Но своего монстра он уже ухайдокал.
– Дайте размяться, – ответила ему Настя, у которой дело продвигалось к завершению.
И тут Семен почувствовал, что уже почти добитый и уж всяко обреченный их последний противник ощутил такой сильный ужас, что в единый миг сам по себе превратился в ничто. Потому как и песок, на который он якобы рассыпался, существовал лишь в воображении Семена Кольцова. А вот опасность, которую почувствовал этот монстр, и его страх были материальной реальностью. Но забодай меня комар, как любил порой высказаться дядя Сережа, откуда же она идет к ним?
– Словно отовсюду напирает, – сказала Настя. – Обволакивает.
И тут их троих словно корова языком слизнула, и они провалились в несуществующую буквально, но все равно огромную и прожорливую глотку.
34
Семен очнулся от резкого запаха и оттого, что его немилосердно хлестали по щекам.
– Оживай, Семка, оживай.
– Так убивают, а не оживляют, – произнес он сухим языком, едва не оцарапав небо.
– Фу! – выдохнул Левченко. – Шутит, значит жив! – и жалобно как-то попросил: – Не пугай нас так больше!
А Семен взял и разрыдался.
– Это тоже нормально, – услышал он голос Айболита. – Алена, как Настя?
– Плачет.
– Антон?
– Рычит. Губу прокусил.
– Ничего, ничего… пройдет. Дай мне твоей настойки. Да не капай ты, плесни в стакан. И больным тоже плесни от души. Тут от всяких трав и лекарств пользы мало будет, а вот спиритус вини!..
– Ты мне тут детей не спаивай, – потребовал стоящий рядом полковник.
Его сильно покачивало, по лицу стекали струйки пота.
– Больной, марш в постель, только мешаешь. Стой. Алена, ему тоже плесни.
Семен слышал все это из далекого далека. Вроде здесь был, в, можно сказать, родном Спальном гроте, а на самом деле в другой галактике. Все было чужим! И он тут был чужим и никому не нужным. На душе было гадко. Омерзительно было на душе. Словно он, Семен Кольцов, своими руками задушил кого-то близкого, а после эти руки сам же себе и отрубил. Оттого ему было жалко и несуществующего пострадавшего от его рук, и себя, и руки, без которых так плохо… Никогда в жизни ему не было так плохо, а тут еще осознание того, что лучше уже не станет, жужжало как назойливая муха.
Рот и глотку обожгло, ему насильно влили что-то ужасное. Он закашлялся, но выплюнуть не смог, проглотил. Волна тепла в животе принесла крошечное облегчение и слезы вновь хлынули из его глаз.
Последнее, что он услышал, как Ковалев спросил у Антона Олеговича:
– Где же вы были, что такими вернулись?
А тот ответил:
– В аду. И нас сожрал демон.
Тут Семка провалился в липкую гадость дурмана и вновь оказался на дне Каньона. Он там, да наверное, не он один, храбрился. И дрался правильно. Но как же ему там было страшно! Это если словами рассказывать, так даже увлекательно получается, в самом же деле…
Он во сне раза три или четыре прошел весь свой путь по дну Каньона и всякий раз, приближаясь к последнему мгновению, испытывал столько чувств сразу, что и выделить какое-то не выходило. Омерзение? Наверное. Ужас? А вот черт его знает, возможен такой ужас или ему показалось? И сосущая пустота внутри него не желала проходить.
Раз двадцать за час он вскакивал и, заходясь в рыданиях, орал, что не простит себе. Наконец понял, в чем себя винит и, как ни странно, заснул. Почти спокойно.
Проснулся в очередной раз уже без истерики. Было тихо, наверное, ночь наступила. Так и есть, все спят. Понятно, кроме дежурных. Их с Настей и Антоном Олеговичем так и оставили на тех местах, где они устроились, чтобы отправиться в Провал. Антон Олегович дышит ровно, только голова вздрагивает. Губы искусаны, видимо, не желал при людях плакать и орать. А Семке было в тот момент все равно, видит его кто или нет. Настя… Такая бледная. Но тоже дышит хорошо. Он коснулся ее руки, даже не сжимая запястье, уловил пульс, он этому научился. Послал кусочек своей фирменной энергетической подпитки. Чуть не рухнул от головокружения и тошноты. Перетерпел. Собрался с силами и «подпитал» Костина.
– Вы уж простите дурака. В следующий раз умнее поступим! – сказал он и собрался внутри себя сделать то, что сделал для товарищей, но вздрогнул от шепота:
