Нэнси Фармер - Дом Скорпиона
— Ты уже прожил много жизней, — сказала Селия. — Они тысячами похоронены под твоими маковыми полями.
— Ах, эти! — пренебрежительно отмахнулся Эль Патрон. — Они, как скот, бредут туда, где трава зеленее. Снуют с юга на север и обратно через мои поля. О да, — добавил он, заметив, что Матт удивленно поднял брови. — Вначале поток шел только в одну сторону. Ацтланцы бежали на север, чтобы жить как в Голливуде. Но Соединенные Штаты — это уже не тот золотой рай, каким они были когда-то. Теперь американцы смотрят фильмы про Ацтлан и считают, что жизнь там легка и беспечна. Бегут одинаково, и в ту и в другую сторону. И всех ловлю я.
— Эль Вьехо был единственным хорошим человеком в этой семье, — сказала Селия. — Он безропотно принял то, что дал ему Господь, и когда Господь призвал его к себе, он повиновался. — Матт был потрясен ее мужеством. Те, кому дорога жизнь, не спорят с Эль Патроном.
— Эль Вьехо был глупцом, — прошептал Эль Патрон и надолго умолк. Подошел врач, прослушал его сердце, сделал укол.
— Операционная готова, — тихо произнес он. Матта захлестнула волна ледяного ужаса.
— Погодите, — прошелестел старик.
— Еще десять минут, — разрешил врач.
Казалось, Эль Патрон собирается с силами для последнего броска.
— Я создал тебя, Ми Вида, как Господь создал Адама.
Селия презрительно фыркнула.
— Без меня ты бы никогда не увидел красоты заката, не вдохнул бы запаха ветра, несущего дождь. Не ощутил бы вкуса прохладной воды в жаркий день. Не услышал бы музыку, не познал бы удивительной радости создавать ее. Всё это тебе подарил я, Ми Вида. И ты… у меня… в долгу.
— Ничего он тебе не должен, — сказала Селия.
Тут уж Матт не на шутку испугался. Эль Патрон способен уничтожить любого, кто разозлит его. Но старик лишь улыбнулся.
— Мы с тобой — прекрасная пара скорпионов, не находишь?
— Говори за себя, — сказала Селия. — Матт ничего тебе не должен и не станет ни за что расплачиваться. Ты не сможешь пустить его на трансплантаты.
При этих словах телохранители беспокойно зашевелились. Врач поднял глаза от монитора.
— Когда у тебя случился первый сердечный приступ, я отравила Матта наперстянкой из моего сада,[45] — сказала Селия. — Не забывай, я не только кухарка, но и курандера. Я сделала сердце Матта слишком слабым и непригодным для пересадки.
Эль Патрон выпучил глаза. Разинул рот, но с бледных губ его не слетело ни единого звука. Врач испуганно вскочил на ноги.
— Однако я не могла долго давать Матту наперстянку. Это слишком опасно. Надо было найти что-то такое, от чего Матт заболел бы, но не слишком сильно. И тогда я услышала о бабочках-монархах.[46]
Матт дернулся, и руки телохранителя сильнее сжали его плечи. Он знал о монархах. Тэм Лин рассказал о них в саду, в тот вечер, когда они праздновали его, Матта, совершеннолетие. Воздух был наполнен тяжелыми запахами — приятными и не очень, — исходившими от цветов, которыми так неожиданно заинтересовалась Селия. Она показала им эхинацею, живокость, наперстянку, молочай;[47] при упоминании о молочае Тэм Лин оживился. «Им питаются бабочки-монархи, — сказал он. — Умные козявки! Наполняют себя ядом, чтобы никто их не сожрал».
Тогда Матт не обратил внимания на эти слова. Тэм Лин частенько пересказывал разные любопытные факты из книг о природе, которые он читал столь медленно и внимательно.
— Мне нужно было отыскать что-нибудь наподобие яда, который используют бабочки-монархи, — продолжала тем временем Селия. — Вот я и начала кормить его мышьяком.[48]
— Мышьяком?! — вскричал врач.
— Мышьяк распространяется по всему телу, — пояснила Селия, и глаза ее стали холодными, как у змеи. — Проникает в волосы, оставляет белые черточки на ногтях, впитывается в сердце. Я не давала Матту смертельную дозу — боже упаси! Но содержащегося в нём мышьяка хватит, чтобы убить слабого старика, который попытается похитить его сердце. Ты уже прожил свои восемь жизней, Эль Патрон. Пора свести счеты с Господом.
— Бруха! Ведьма! — завизжал Эль Патрон. В его глазах полыхнула убийственная ярость. Лицо побагровело. Он попытался приподняться на постели, но без сил рухнул на подушки.
— Скорее! — закричал врач. — Везите его в операционную! Быстро! Быстро!
Телохранители поспешно укатили койку. Врач семенил рядом и ритмично надавливал Эль Патрону на грудь. Внезапно всё здание загудело, как растревоженное осиное гнездо. Неведомо откуда появились новые телохранители — целое войско. Двое из них вытолкали Селию, отшвырнули бросившегося было ей на помощь Матта. Лаборант срезал у него с головы прядь волос и тоже убежал.
Матт остался один. Один, если не считать четверых дюжих мужчин у окна и целой толпы, поджидающей за дверью. Комната была очень красивая, на ковре выткан искусный узор, красками напоминающий об оазисе. Матт видел красноватые стены каньона, тяжелую зелень креозотовых кустов, синее небо, стиснутое между суровыми скалами. Он закрыл глаза и представил, будто находится там — в тенистом спокойствии гор Ахо.
* * *Он ждал. Когда Эль Патрона увезли, было раннее утро. Сейчас уже наступил день. Паника за дверями стихла, в коридорах стояла мертвая тишина. В больнице шла обычная будничная жизнь, в которой не было места маленькому клону, запертому в роскошной гостиной.
Матт выпил весь чай и съел всё печенье. Он чуть не падал от изнеможения. Все перевернулось с ног на голову, и он не знал, что сулит ему смерть Эль Патрона: спасение или гибель.
Матт рассматривал свою руку и думал о мышьяке, притаившемся внутри. Умрет ли комар, если укусит его? Может ли он убить какую-нибудь букашку, если плюнет на нее? Мысль была интересная. Матт понял, что, как бы ты ни боялся вначале, невозможно оставаться в страхе слишком долго. Мозг словно говорил: «Хорошенького понемножку. Давай займемся чем-нибудь еще».
Так что Матт стал думать о Марии. Наверное, она уже в монастыре. Он не знал, чем она там занимается, кроме как ест шоколадки и загорает голышом на крыше. Что за сумасбродное занятие! Какое интересное занятие… Матт зарделся. На уроках живописи он видел изображения обнаженных женщин — толстых римских богинь. Он находил их красивыми, но в реальной жизни никто ведь так не разгуливает. Или всё-таки разгуливает? Он понятия не имел, как ведут себя люди в реальной жизни.
Матта затрясло, как в лихорадке. Неудивительно, если учесть, сколько в нём мышьяка. Ему стало интересно, какими еще снадобьями из своего садика потчевала его Селия.
Дверь распахнулась. В комнату вошел мистер Алакран, за ним следовал Тэм Лин.
На миг время остановилось. Матт снова почувствовал себя шестилетним мальчиком. Он лежит в луже крови, а Роза вытаскивает у него из ноги осколки стекла. В комнату входит свирепый великан и кричит: «Как вы посмели осквернить этот дом? Немедленно вытащите эту тварь на улицу!»
Тогда Матт впервые услышал, что он не человек, а гнусная тварь. Свирепым великаном был мистер Алакран, и сейчас он смотрел на Матта с тем же выражением брезгливой ненависти на лице.
— Я пришел поставить тебя в известность, что мы больше не нуждаемся в твоих услугах, — сказал мистер Алакран.
Матт ахнул. Это означало, что Эль Патрон мертв. И пусть он часто думал об этом, всё равно, реальность обрушилась на него слишком внезапно — как снежная лавина.
— Я… мне очень жаль. — По лицу Матта потекли безмолвные слезы. Он сумел удержаться от громких рыданий, но не смог совладать с охватившим его горем.
— Еще бы ты не жалел, — сказал мистер Алакран. — Это означает, что мы больше не можем найти для тебя применения.
«Нет, можете, можете!» — едва не закричал Матт. Он знает об управлении Опиумом не меньше Стивена. Он изучал сельское хозяйство, повседневные проблемы очистки воды и распределения пищи. Он больше кого бы то ни было знает о сети осведомителей и подкупленных чиновниках во всех странах мира. За годы, проведенные подле Эль Патрона, Матт изучил империю Алакранов так, как и не снилось никому другому.
— Усыпите его, — велел мистер Алакран Тэму Лину.
— Есть, сэр, — ответил телохранитель.
— Что вы говорите?! — вскричал Матт. — Эль Патрон этого не хотел! Он дал мне образование. Хотел, чтобы я помогал ему управлять страной…
Тэм Лин поглядел на него с жалостью.
— Бедный дурачок, — вздохнул он. — У Эль Патрона было семь таких клонов, как ты, и каждый считал, что ему суждено управлять Опиумом.
— Не верю!
— Должен признать, ты первый оказался с музыкальными способностями. Но мы, если захотим, всегда сможем включить радио…
— Ты не можешь так поступить! Мы же друзья! Ты сам говорил! Ты оставил мне записку… — Мощный удар кулака сбил Матта с ног, из глаз посыпались искры. Еще никто никогда не бил его. Никому это не дозволялось. Сжимая рукой ноющую челюсть, он с трудом поднялся на ноги. Куда больше его потрясло, кто нанес этот удар.
