Кеннет Оппель - Тёмное крыло
Выбравшись из-под деревьев на берег, он обрадовался, увидев, что вода отступила, и вновь возник песчаный перешеек.
— Мы можем перебраться, — сказал он, возглавляя шествие.
Но едва он поставил лапу на песок, как увидел множество фелид, выдвинувшихся в их сторону с материка. Впереди шествовал Патриофелис, а сбоку от него шла Пантера.
Пробудившись, Сумрак не мог объяснить тот спокойный оптимизм, который он ощущал, лёжа на коре, ещё не готовый шевельнуться. Он был доволен просто тем, что глядел по сторонам и вдыхал утренние ароматы леса. Даже его грусть по матери отступила на мгновение. Возможно, дело было в нежном свете солнца на рассвете, пробивающемся сквозь ветви, или в знакомом зрелище других рукокрылов, уже скользящих в воздухе и охотящихся. Возможно, однако, что он просто ощущал себя в безопасности. Его отец уже куда-то ушёл, но Сильфида всё ещё дремала рядом.
Когда он уже больше не мог не обращать внимания на бурчание в своём животе, он встал и спрыгнул с ветки. Когда он охотился, его приветствовали несколько молодых рукокрылов с серой шерстью. Колония Гирокуса оказалась удивительно дружелюбной. Вначале Сумрак нервничал из-за этого, особенно после того, как оказалось, что половина из них — это солдаты, постоянно занятые различного рода тренировками и исполнением обязанностей часовых. Но они, похоже, не были против того, чтобы делить свои деревья со странной колонией, и с радостью отвечали на любые вопросы, которые задавал им Сумрак. Они очень гордились своим домом — настолько сильно, что не проявляли ни малейшего любопытства в отношении того, откуда пришёл Сумрак. Он тоже был счастлив от того, что не приходилось говорить об этом прямо сейчас, когда его воспоминания были столь сильно отягощены печалью.
Он был просто благодарен за то, что его приняли, несмотря на странную внешность. Рукокрылов Гирокуса явно не беспокоили его лишённые шерсти паруса или торчащие уши. И, конечно же, он удерживал себя от того, чтобы летать и рисковать вновь и вновь оказываться отщепенцем. Даже его собственная колония за последние несколько дней стала лучше относиться к нему. А некоторые от чистого сердца поблагодарили его за то, что он переправил их через воду.
Изловив достаточно насекомых, чтобы набить себе живот, он увидел своего отца, разговаривающего с Гирокусом вместе с Солом и Баратом. Желая узнать, что они обсуждали, он сел неподалёку от них, но их беседа уже подошла к концу и они расходились. Он окликнул Папу.
— Ты хорошо поел? — спросил Икарон.
Сумрак кивнул и поинтересовался, в свою очередь, поел ли отец. Он пытался не позволять своим глазам слишком часто глядеть на раненое плечо отца. По крайней мере, было похоже на то, что его недавно очищали, хотя у него не было уверенности, что оно уже заживало.
Отец кивнул в сторону нижней части дерева.
— Там, внизу, — сказал он. — Видишь их? Это птилодонты.
Сумрак разглядел мелких худощавых зверьков, проворно движущихся среди ветвей. У них были длинные хвосты, которые могли закручиваться вокруг веточек, давая им дополнительную опору и помогая поддерживать равновесие. Они оживлённо болтали друг с другом.
— А на земле, — указал отец, — видишь того зверя?
Сумрак заметил существо, чем-то похожее на то, что он увидел, едва попав на материк — массивного великана с тёмной шерстью, покрытой белыми пятнами.
— Эти зубы… — нервно сказал Сумрак.
— Бивни. Не для охоты, — заверил его Папа. — Посмотри. Видишь, как он роет ими землю? Он ищет личинок или клубни. Он — не мясоед.
— Хорошо подходят для самозащиты, однако же, — сказал Сумрак; ему хотелось бы, чтобы у них было несколько таких устрашающих существ в ту ночь, когда фелиды напали на их колонию.
— А вот и Сильфида, — сказал Папа, увидев, как она проплывала в воздухе мимо них. Он окликнул её и пригласил присоединиться к ним.
— Мне тут нравится, — сказала Сильфида, совершив посадку. — И всем нравится. Мы остаёмся здесь?
— Мы вернёмся на остров, как только там будет безопасно, — сказал Папа.
— Но до этого может пройти много времени, — сказала Сильфида. — А до тех пор мы останемся здесь, правда?
— Для начала Гирокусу нужно было бы нас пригласить, — ответил ей Папа.
— И ты бы сказал «да»?
— Это означало бы, что я не смогу летать, — спокойно сказал Сумрак.
— Ой. А я и не подумала об этом, — ответила Сильфида. — Но разве не лучше оставаться здесь вместе с остальными, чем искать какое-то другое место вдали от всех?
Сумрак точно знал, что она имела в виду. Очень обнадёживало быть окружённой всеми этими бдительными солдатами Гирокуса, даже если они держались несколько высокомерно и отстранённо. Возможно, с его стороны это было откровенно эгоистично — думать о полёте прямо сейчас.
— Ты снова будешь летать, Сумрак, — пообещал ему отец. — Рано или поздно весь этот беспорядок закончится, и мы вернёмся к себе домой.
— Но моя собственная колония не особенно хотела, чтобы я летал, — сказал Сумрак.
— Они разрешат тебе делать то, что тебе хочется, — сказала Сильфида. — Если бы не ты, мы не смогли бы покинуть остров.
— Твоя сестра — это твой самый искренний союзник, — заметил Папа, одарив Сильфиду добрым взглядом. — У неё верное сердце.
— Я просто сама по себе искренняя, — ответила Сильфида, но Сумраку было ясно, что она рада заслужить похвалу своего отца. Сумрак вдохнул и почти не хотел выдыхать. Он не хотел, чтобы прошёл такой хороший момент. Было так приятно быть вместе, только втроём, без старейшин поблизости. Но это также заставило его более остро ощутить отсутствие матери. Сможет ли он когда-нибудь взглянуть на отца и сестру, не думая, что кого-то не хватает?
Настойчивость в голосе Сильфиды заставила его вздрогнуть.
— Папа, а это не…
Сумрак проследил направление взгляда сестры до самой земли. Лоснящееся четвероногое существо легко запрыгнуло на нижние ветви соседнего дерева и продолжило прыгать всё дальше вверх. Сумрак услышал испуганные крики, и его паруса инстинктивно раскрылись, а тело приготовилось лететь.
— Это фелид! — задыхаясь, кричала Сильфида. — Он идёт сюда!
— Не бойтесь! — громко крикнул с поляны Гирокус. — Этот фелид — наш друг, и он прибыл по моему приглашению.
Сумрак с изумлением наблюдал, как Гирокус спланировал к фелиду и сел рядом с ним, всего лишь на одну ветку ниже, чем сидели он, Сильфида и Папа.
— Добро пожаловать, Монтиан, — сердечно сказал Гирокус. — Добро пожаловать!
— Привет, Гирокус, — низкое мурлыканье фелида заставило Сумрака стиснуть зубы.
— Икарон, спускайся и присоединяйся к нам, — позвал могучий предводитель рукокрылов. — И твои старейшины тоже.
Сумрак нервно следил за тем, как его отец спланировал на их ветку и позвал Сола, Барата и Нову. Через несколько мгновений его старейшины собрались вокруг него. Фелид сидел на заду, держа тело вертикально и выпрямив передние лапы. Это проявление любезности представляло собой настолько разительный контраст с его воспоминаниями о неистовствующих зверях на острове, что Сумрак едва мог поверить, что все они принадлежали к одному и тому же виду. Глядя сверху вниз, они с Сильфидой слушали, как Гирокус представлял Монтиану Икарона и его старейшин.
— У меня есть новости, которые, надеюсь, вам будет приятно узнать, — промурлыкал фелид. — Солдаты Патриофелиса стоят лицом к лицу с Хищнозубом даже сейчас, когда мы с вами разговариваем.
Гирокус одобряюще фыркнул:
— Превосходно. И как же Патриофелис планирует решить эту проблему?
— Хищнозуб сам выбрал себе тюрьму, — сказал Монтиан, — и Патриофелис рассчитывает удерживать его там. Союз зверей организует постоянное дежурство на материке, чтобы быть уверенными в том, что клан Хищнозуба никогда не покинет остров.
— Но ведь это же наш дом! — выпалил Сумрак прежде, чем мог сдержать себя.
— Сумрак, помолчи! — резко сказал отец. Он снова повернулся к эмиссару фелид. — Это не то решение, на какое мы надеялись. Мы хотели как можно быстрее вернуться к себе домой.
— Патриофелис решил, что остров — это идеальное место для изоляции Хищнозуба до тех пор, пока он сам и его Рыщущие не подохнут от голода.
— Там они не будут голодать, — сказал Икарон. — Они будут продолжать жить и размножаться. Было бы лучше остановить их прямо сейчас.
Монтиан посмотрел на Икарона спокойно и почти пренебрежительно. Одну за другой он поднял с коры свои передние лапы, облизал их и поставил обратно.
— Ты выступаешь в защиту убийства?
— Хищнозуб уже убивал; он должен понести ответственность за свои действия.
— Несомненно, решение Патриофелиса лучше, чем дальнейшее кровопролитие, — сказал Монтиан.
Сумрак не мог сдержать своей ненависти к этому фелиду. Даже если сам Монтиан не нёс ответственности за резню, его вид убил Маму, а здесь он пытался заставить Папу и других рукокрылов выглядеть кровожадными чудовищами. Это было отвратительно.
