Кир Булычев - Город без памяти
– Значит, экипаж «Днепра» попал под действие такого поля и потерял память?
– Именно так!
– А на планете никто не знает, что существует такой слой. Они уже двести пятьдесят лет никуда не летают. Но зато у них есть какие-то колодцы и провалы, попадая в которые человек становится бе-пе – беспамятным.
– Молодец! – воскликнул Гай-до. – Между колодцами и слоем есть связь. Я измерил движение слоя и подсчитал, что он постепенно поднимается над планетой. Ровно двести пятьдесят лет тому назад он вплотную прилегал к поверхности Крины. Понял?
– Начинаю понимать! – сказал Пашка.
– А допусти, – воскликнул Гай-до, – что двести пятьдесят лет назад планету окутало поле беспамятства! И люди мгновенно все забыли. Тогда ты можешь объяснить, почему они до сих пор, за исключением кучки упрямых помников, не умеют читать. Ты же сам говорил, что какой-то их учитель изобрел колесо! Представляешь, как все забыто! Поэтому их так мало на планете. Ведь люди без памяти легко погибают, как погиб наш бедный Меркурий.
– Это великое открытие! – воскликнул Пашка. – Ты гений, Гай-до!
– Я давно об этом подозревал, – ответил кораблик скромно. – Кстати, Пашка, ты тоже молодец. И с ракетами ты великолепно придумал.
Собеседники были довольны друг другом.
Послышался стук в стенку корабля.
– Там птица, – сказал Гай-до, – твоя голубоглазая глупая птица, которая полагает, что я не умею летать. Она тебя зовет.
– Значит, мне пора лететь. Помники уже подходят к «Днепру».
– Тогда слушай, как пробраться в резервный топливный отсек и извлечь контейнер…
Через десять минут Пашка подлетал к «Днепру». Как раз в это время, запыхавшиеся и измученные, из леса вышли помники. Пашка провел их в «Днепр», поразивший помников своими размерами и техническим могуществом. Общими усилиями они вытащили наружу контейнер, и еще через полчаса Гай-до мог сказать:
– Я готов к полету. Прошу всех желающих на борт.
Разумеется, все помники забрались внутрь Гай-до, стало ужасно тесно, но было очень весело. Гай-до за те несколько минут, что занял полет до города, развлекал гостей как мог, показывал им фильм о Земле, напоил с Пашкиной помощью ананасовым соком, сделал для них мороженое и успел поговорить на научные темы с доктором Хрустом. Пашка слушал их разговор краем уха, но уловил забавную фразу Гай-до, которая позволила ему заглянуть в душу корабля.
– Вы невелики ростом, – сказал Гай-до, – по человеческим меркам.
– Да, к сожалению, это так, – вздохнул Хруст. – Даже жена выше меня.
– А я невелик по корабельным меркам. Ах, сколько мне приходится выслушивать обидных слов от роботов и диспетчеров! А я ничем не хуже громоздкого дурака, вроде этого «Днепра». А вы, наверное, не глупее местного короля.
– С королем не сталкивался, – сказал профессор, – но отлично вас понимаю.
– Нам, маленьким, надо держаться друг друга.
– О, как я вас понимаю! – воскликнул профессор.
Птицы летели над Гай-до, постепенно отставая, хоть изо всех сил работали крыльями, – им не хотелось признать, что с того момента, как на Крине появилось это железное яйцо, они перестали быть самыми быстрыми существами на планете. Они прилетели уже после того, как Гай-до, к изумлению жителей Убежища, опустился на площади перед Главным домом.
Зарница предложила послать вместе с Гай-до в столицу нескольких молодых стрелков. Но Гай-до отказался. Он знал, что каждый защитник в Убежище на вес золота.
– Спасибо, – сказал он. – Мы с Пашкой вдвоем справимся. У нас есть опыт.
Глава 27
Казнь забвения
Видно, времени прошло немного. Может, час, может, чуть больше. Алиса так устала, что ей уже было все равно. Нет, она не собиралась умирать. Страна эта, хоть и страшная, все равно казалась сном, сказкой. Ей было жалко бородача и веселого повара, но непонятно, существовали ли они или приснились… Рядом бормотал мудрец, и конец его бороды лежал, завившись белым червем, на грязном полу клетки. Скорей бы уж все это кончилось!
Вошли четыре вкушеца, встали по сторонам дверей, как почетный караул. Клетка дрогнула, сзади ее толкали слуги. Дребезжа и раскачиваясь, клетка выехала в дверь и оказалась на площади. Площадь была залита солнечным светом, по яркому голубому небу плыли легкие облака. Внизу было видно бескрайнее море.
Вокруг площади стояли толпы народа. Удивительные люди, беспамятные, готовые к любому развлечению. Вчера они бежали на невольничий рынок, на рассвете провожали войска, сейчас собрались глазеть на казнь.
Под крики толпы клетку подтащили к низкой балюстраде – каменному кольцу шириной метра в три, окружавшему колодец или вход в шахту. Над колодцем, упираясь многометровыми лапами в кольцо, поднимался треножник, к которому была подвешена небольшая платформа со столбом в центре. Справа, неподалеку от кольца, была трибуна, на которой возвышался большой куб, накрытый черным полотнищем с намалеванным человеческим лицом, с повязкой на глазах, завязанным ртом и заткнутыми ушами.
По сторонам этого сооружения стояли в два ряда вкушецы.
– Смотри-ка, – сказал Вери-Мери, – какой большой сбор ради вас. Обычно попроще это бывает.
– А что это? – спросила Ирия.
– Как что? Казнь.
– Людей кидают в шахту? – спросила Ирия.
– Нет, не кидают, – засмеялся Вери-Мери, – а опускают и поднимают. У вас что, не так?
– Не так.
– А я думал, что везде, где есть вкушецы, они так казнят.
– У нас нет вкушецов.
– Так я и знал! Ведьмин корень, вот ты кто! – сказал пигмей и постарался отодвинуться. Хотя как отодвинешься в клетке в два квадратных метра.
Алисе казалось, что все это происходит не с ней, с другим человеком, а она смотрит кино. Даже не очень страшное.
Вкушецы были в лиловых тогах, глаза сверкали сквозь отверстия в чадрах. Толстый вкушец вышел вперед, стукнул золотым посохом о помост и воскликнул:
– Начинается главная казнь этого года! Великая казнь, посвященная началу победоносного похода нашего славного воинства против логовища помников!
Народ на площади зашумел, некоторые хлопали в ладоши. Другие молчали.
– Командует казнью специально прибывший для этого в столицу великий Клоп Небесный, Гроза разума.
И при этих словах вкушецы стащили полотнище с куба, и под ним обнаружился уже знакомый Алисе шкаф.
Дверцы шкафа распахнулись, и оттуда вышел Клоп Небесный.
Народ на площади пал ниц.
И было из-за чего. На Клопе была высокая, золотая, в драгоценных камнях тиара, а одежды усыпаны драгоценностями. Он был без чадры, но в черных очках.
– Эти жертвы, – сказал Клоп, – мы приносим на алтарь победителей. Пусть они укажут путь в неведение всем помникам, которых вы скоро увидите на этой площади.
Затем Клоп Небесный обернулся к своему толстому помощнику.
– Кто у нас первый? – спросил он. – Начинай.
С этими словами он отступил назад, встал в шкаф и прикрыл дверцу.
– Первым будет казнен закоренелый помник, скрывающийся под видом благородного мудреца. Это не мудрец, а подколодный зайчик, ядовитый соловей, пожиратель трупов – колибри!
– Не надо! – закричал мудрец. – Друзья мои, коллеги, подтвердите, что я не умею читать, что я в жизни книги в руках не держал!
Мудрец кричал, обращаясь к небольшой группе мудрецов в высоких цилиндрах и черных траурных одеяниях, которые стояли в толпе.
– Освободите его! – крикнул из толпы второй мудрец. – Он не виноват.
– Если он не виноват, – сказал толстый вкушец, – тогда ему бояться нечего. Он ничего не знал и ничего знать не будет. Разве не в этом высшая мудрость мудрецов?
– Но жизненный опыт! Вы забыли о жизненном опыте Кошмара!
– Снова наберет, – отмахнулся от защитников жрец.
– Странная казнь, – сказала Алиса Ирии.
– Я тоже ничего не понимаю.
Вкушецы распахнули дверь клетки, ловко подхватили визжащего мудреца и поволокли его к колодцу. Платформа на треножнике покачнулась и поползла вниз. Один из жрецов захватил ее крюком за трос и подтянул к каменному кольцу. Вкушецы затащили мудреца на платформу и быстро прикрутили к столбу. Тут же спрыгнули с платформы, и по знаку толстяка она снова поднялась и повисла над центром колодца.
Клоп Небесный высунулся из шкафа и махнул белым платком.
Платформа начала медленно опускаться вниз, мудрец вопил, остальные мудрецы стенали, закрыв лица руками.
– Я боюсь! – вдруг вырвалось у Алисы, и она прижалась к Ирии. – Они хотят его сжечь. Там огонь.
– Не бойся, девочка, – сказала Ирия. – Все будет хорошо.
Она обняла Алису и крепко прижала к себе.
Вопящий мудрец скрылся за бортом колодца, и вкушецы подбежали к краю, стали заглядывать внутрь и кричать:
– Ниже! Еще ниже!
Любопытные из толпы тоже пытались прорваться к колодцу, но вкушецы их не пускали. Крики мудреца вдруг оборвались. И на площади стало тихо.
– Все, – сказал толстяк. – Казнь свершилась, справедливость восстановлена. Да здравствует неведение и беспамятство!
