Игорь Ефимов - Лаборатория в «Карточном домике»

Директор. Бывало. Тогда ползли на вездеходе. С хорошим водителем укладывались часа в три. Груза вездеход поднимает столько же, но вот беда — ему нельзя подъезжать к «Карточному домику» ближе, чем на полкилометра. Поэтому дальше приходится перетаскивать на руках. Удовольствие маленькое.

Капитан. Кстати, я с самого начала хотел спросить: почему так далеко от города и от шоссе? И почему нельзя близко подъезжать? И откуда такое название — «Карточный домик»?

Тамара Евгеньевна. Кофе готов.

Директор. Идём.

(Оба отходят к столу.)

Видите ли, за последние десять лет в науке всё чаще приходится пользоваться сверхчувствительными приборами и системами. Для таких приборов жизнь в городах — сплошная тряска. Проедет по улице гружёный самосвал, заработает отбойный молоток, включат в подвале насос, и стрелки их немедленно начинают дрожать и метаться.

Капитан. Этакие принцессы на горошине.

Директор. Вот именно. И не только механические вибрации. В эфире тоже постоянные помехи, треск, разряды. Поэтому и было решено для всех таких сверхчувствительных «принцесс» выстроить специальный институт. На идеально спокойной земле. С идеально чистым, непотревоженным эфиром. Наш «Карточный домик».

Тамара Евгеньевна. Вы не смотрите на название. На самом деле фундамент и стены у него в два раза массивнее обычных.

Капитан. И всё же, несмотря на эту сверхпрочность, что-то там случилось, в вашем домике. Хотя, пока, по сути, единственное событие, достоверно нам известное, — обрыв радиосвязи.

Директор. И пропажа вездехода с водителем.

Тамара Евгеньевна. И ещё выстрелы, услышанные Андреем Львовичем по радиотелефону.

Капитан. Давайте ещё раз по порядку. Первая версия, самая простая: в «Карточном домике» испортился передатчик. Раньше такое случалось?

Директор. Да, один раз. Этим летом. Но тогда через полчаса починили. Мы даже встревожиться не успели по-настоящему. Честно говоря, и сегодня надеялись, что то же самое.

Капитан. Надеялись и поэтому не очень спешили что-нибудь предпринимать?

Тамара Евгеньевна (поворачивается к Капитану). Что вы имеете в виду под «не спешили предпринимать»? То, что директор Научного городка в праздничный день немедленно бросает все семейные дела и мчится в свой кабинет по первому знаку тревоги, — это называется «не спешили»? Через полчаса вызван обратно вертолёт, организовано постоянное дежурство в радиорубке, вездеход снаряжён и заправлен топливом — тоже «не спешили»? А где искать водителя? И не любого, а такого, чтоб знал дорогу к «Карточному домику»?

Директор. Тамара Евгеньевна, вы опять даёте волю эмоциям. Когда-нибудь я повешу у отдела кадров объявление: «С эмоциями не берём». Не будем отвлекаться. Мы рассматривали первую версию: случайные технические неполадки в передатчике. Какие у нас «за», какие «против»?

Капитан. Случайности, конечно, бывают на свете, и любая техника может отказать, Но почему тогда замолчало радио вездехода? Совпадение случайностей? По теории вероятностей это невозможно.

Директор. Последнее сообщение от Сазонова мы получили часа в три. Он сказал, что добрался благополучно, остановился, как положено, за полкилометра. Ничего необычного в «Карточном домике» не заметил, если не считать, что в некоторых окнах горит свет. Днём — немного странно? Правда, издали из-за начинавшейся пурги видно было плохо. Последние слова его были: «Оставляю вездеход, иду в сторону домика». И всё.

Капитан. Вот видите. Значит, радио работало нормально. То есть, нет сомнения, что и с ним что-то случилось. Поэтому я считаю, что первую версию можно отбросить.

Директор. Что же остаётся?

Капитан. Второе возможное объяснение: произошло что-то серьёзное — взрыв, пожар. Там хранились взрывоопасные материалы? Ядохимикаты? Радиоактивные вещества? Припомните подробно.

Тамара Евгеньевна. Да, во второй лаборатории был уран. Но очень немного и вполне надёжно упакованный. У химиков, кажется, нитроглицерин, но тоже чуть-чуть — в лабораторных дозах.

Директор. А у Сильвестрова?

Тамара Евгеньевна. Нет, у него ничего опасного.

Директор. Но сам его аппарат? Эта машина — памяти или антипамяти?

Тамара Евгеньевна. «Мнемозина»? Что в ней такого страшного? Она безобидна, как магнитофон.

Директор. Нет, Тамара Евгеньевна, я отказываюсь вас понимать, Год назад, когда ваша дочь просилась на работу к Сильвестрову, каких только ужасов вы не говорили про его аппарат. Думаете, я не помню? «Нельзя вмешиваться в человеческую память… Человек должен всё помнить… Кощунство… Запретить…» А теперь, когда Этери добилась своего и работает у Сильвестрова, вы говорите — «ничего опасного».

Капитан. Кто этот Сильвестров?

Директор. Заведующий четвёртой лабораторией в «Карточном домике». От Академии медицинских наук.

Капитан. А что за аппарат у него? Как вы его назвали?

Директор. «Мнемозина». Так звали богиню памяти у древних греков. Он работает на принципе биорадиоволн. Настраивается на биотоки мозга и снимает возбуждение клеток. Задуман был для лечения психических травм, нервных заболеваний. Может усыпить человека, может заставить забыть, что с ним было. Такова, во всяком случае, конечная цель. Но до неё ещё очень далеко, опыты пока идут только на животных.

Тамара Евгеньевна. Но Сильвестров очень продвинулся. Помните его последний доклад? Когда он демонстрировал собак и кошек, лис и кур в одной клетке? Животные явно впали в младенчество, утратили всё, что было в их «взрослой» памяти.

Директор. Подробнее об этом аппарате рассказать не берусь — не специалист. Да и вряд ли здесь, в Научном городке, кто-нибудь сможет.

Тамара Евгеньевна. Если не считать Этери. Она прилетела вчера последним рейсом вертолёта.

Директор. Что же вы молчите?

Капитан. Нельзя её позвать сюда?

Тамара Евгеньевна. Наверно, она спит… Вид у неё был такой усталый и измученный, что я дала ей снотворное.

Капитан. Даже если спит — придётся разбудить.

Тамара Евгеньевна, вздохнув, выходит.

Директор. Сергей Тимофеевич, а не слишком ли мы затянули наши обсуждения? Не пора ли нам кончить размышлять да прикидывать и перейти к делу. Собрать всю снегоочистительную технику, которая ползает сейчас по улицам, выстроить её в колонну и бросить в поход во-о-он к тому маленькому квадратику в углу карты.

Капитан. Прямо сейчас? Ночью?

Директор. Ночью, конечно, по бездорожью не дойдут. Но хоть первую часть пути — по шоссе. Чтобы к рассвету были за мостом. Так сказать, на исходных позициях.

Капитан. До рассвета ещё далеко.

Директор. Что же, нам так и сидеть, сложа руки?

Капитан. Эмоции, Андрей Львович, те же самые эмоции. Оставить город без защиты? Он к утру будет завален снегом по самые окна. Завтра — рабочий день. Никто не сможет попасть на работу. Прекратится подача воды, электричества, «скорая помощь» не приедет к больному, в магазины не привезут хлеб. Да что мне вам объяснять… Жизнь остановится.

Директор. А если там уже сейчас останавливается чья-то жизнь? И не одна. Там пятьдесят человек. Пятьдесят жизней.

Капитан. Что бы мы ни решили, ответственность всё равно ляжет на нас. И огромная. Но те, кто отправятся на помощь, должны хоть приблизительно знать, какого рода опасность их ждёт. Без этого — разрешите вы им приблизиться к «Карточному домику»? Не постигнет ли их судьба водителя вездехода?

Директор. Зачем разрешать? Я просто отправлюсь с ними в первой машине и сам…

(Дверь открывается, входит Тамара Евгеньевна, за ней Этери Русадзе.)

…Этери, до чего кстати ваш приезд! Вы просто не представляете, как вы нам нужны.

Этери (протягивает ему руку, потом замечает Капитан а и в испуге отшатывается). Милиция? (К Тамаре Евгеньевне.) Почему ты мне ничего не сказала?

Картина шестая

Снова в «Карточном домике». Испуганные ребята сбились в углу кухни. Димон с фонариком в руке подкрадывается к раздаточному окну. Луч света падает в кафе, освещает лежащих Сильвестрова и Лесника. Ребята осторожно подходят, заглядывают через плечо Димона.

Стеша (шёпотом). Дим?.. А они живые?

Димон. Не знаю. Надо бы посмотреть.

Стеша. Ой! Не смей! Вдруг нас заметят. Те, другие…