Кир Булычев - Город без памяти

– Откройте, ваше Неведение! – умолял он. – Это я, ваш верный раб Вери-Мери. Меня обманули. Мне обещали мешок и девушку по имени Белка, но девушку не нашли, а мешок не дали.

Дверца шкафа со скрипом приоткрылась, высунулся нос Клопа – самый длинный нос на планете. И вкушец скрипучим голосом произнес:

– Зачем ты меня испугал, глупый пигмей? Я этого не прощаю.

– Но ведь это нечестно, ваша милость! Мне обещали.

– Разве мы ему что-нибудь обещали? – спросил Клоп.

– Ничего подобного, – ответил толстый вкушец, который командовал нападением на дом мудреца. – Мы приняли его донос с благодарностью.

– Благодарность – это лишнее. Великие вкушецы никогда не благодарят. Все остальные должны быть нам благодарны за то, что еще живы и что-то помнят. Полагаю, что пигмей Вери-Мери совершил преступление, оклеветав нас, честных вкушецов, – сказал Клоп Небесный.

– А что? – задумался толстый вкушец. – Вы, как всегда, правы, наш мудрейший. Пожалуй, Вери-Мери надо арестовать.

Может, все бы обошлось, если бы пигмей не пришел в ярость.

– Как так! – закричал он. – Я всю жизнь верой-правдой служу вам, я сделал для вас столько подлостей и совершил столько предательств, а вместо благодарности вы пытаетесь меня одурачить? Нет, хватит! Я ухожу. Поищите себе другого предателя. Вы ко мне еще придете, вы еще попросите…

Он повернулся и пошел прочь из собора.

– Это слишком, я этого не потерплю! – рассердился Клоп. – Он меня пугает, он мне угрожает, он вымогает у нас деньги. Взять его!

В мгновение ока вкушецы набросились на визжащего пигмея и поволокли его в клетку.

Хоть Алисино положение было несладким, она не могла скрыть удовольствия от того, как наказано предательство.

Пигмей сел на пол клетки, закрыл лицо руками и стал отчаянно ругаться сквозь зубы. В соборе было тихо. Все вкушецы слышали, как ругается пигмей.

– Пожалуй, состав преступления налицо, – сказал толстый вкушец. – Неприличные выражения в храме, попытка покушения на Клопа Небесного и гнусное вымогательство.

– Тогда начнем суд с него, – сказал Клоп.

– Согласен.

Воины вынесли длинную скамью, которую поставили рядом со шкафом. Несколько вкушецов уселись на нее, а толстяк, подняв колокольчик, что висел у него на груди, потряс им. Раздался мелодичный звон.

– Начинаем высший и справедливый суд! – воскликнул толстый вкушец.

– Начинай! – сказал Клоп, высовываясь из шкафа.

– Перед нами предстал известный негодяй и платный предатель пигмей Вери-Мери, – сказал толстяк. – Он не только выдал нам сотни людей…

– Большей частью невинных, – добавил Клоп Небесный, – о чем мы скорбим…

– Он к тому же помогал бандитам, неоднократно судимым кровожадным Кротам, ловить и продавать в рабство собственных единоплеменников.

– Позор! – крикнул кто-то из вкушецов.

– Сегодня же он, презрев все правила приличия, ужасно вел себя в нашем присутствии. Может ли быть снисхождение к такому мерзавцу?

– Нет, не может! – откликнулись вкушецы.

– К чему мы его приговариваем? – спросил толстяк.

– К беспамятству! – отозвались вкушецы, сидевшие на скамье.

– Погоди, – вмешался Клоп. – Может быть, мы его помилуем? В прошлом он сделал для нас немало полезного.

– Помилуйте! – закричал Вери-Мери, который осознал, что ему грозит.

– Мы отпустим его на свободу, – продолжал Клоп, – если он передаст нам нечестно нажитое богатство.

– Нет, только не это! – завопил Вери-Мери.

– Тогда нам не остается ничего иного…

– Приговаривается, – сказал толстяк, – преступник и изверг Вери-Мери…

– Согласен, согласен! – закричал пигмей.

– Тогда сообщи, где хранишь свои богатства, – произнес толстый жрец, который ждал такого исхода дела.

– Я скажу! Мое золото лежит под полом в большой комнате моего дома. Надо открыть вторую от двери половицу.

– Там все твое золото?

– Да, я клянусь!

– Оставайся в клетке, – сказал Клоп Небесный, – пока мои люди не принесут золото. Тогда мы тебя отпустим.

– Переходим к следующим преступникам, – объявил толстый жрец. – Вернее, к преступницам. Прибыли к нам неизвестно откуда, вели себя безобразно. Есть подозрение, что они умеют читать и потому служат подглядчицами помников.

– Девчонку помилуем, – сказал из щели Клоп. – Дикую бабу – в яму!

– Почему? – удивился толстяк, который не знал, что Алиса – акробатка. – Зачем миловать девчонку?

– Потому что она будет услаждать наш взор, – ответил Клоп. – Девчонка, покажи нам, как ты умеешь прыгать.

– Я покажу, – сказала Алиса, – если вы не будете кидать в яму Ирию.

– Я удивлен, – вздохнул Клоп и прикрыл дверь.

Все молчали. Ждали.

Минуты через две дверь раскрылась, и нос жреца высунулся наружу.

– Я решил, – сказал он, – остаться без развлечений. Казним обеих.

Толстый вкушец позвонил в колокольчик, и судьи хором воскликнули:

– Решено! Решено! Решено!

Алиса поглядела на Ирию.

– Не сердись, – сказала она.

– Что я могу сказать? – грустно ответила Ирия. – Конечно, ты поступила неразумно. Но я бы на твоем месте сделала то же самое.

И она улыбнулась Алисе.

– Дело последнее! – сказал толстый жрец. – Мудрец Кошмар, известный нам по прежним процессам и уже не единожды приговоренный. Судится за укрывательство опасных преступников, за подозрение в том, что научился читать, и за сопротивление при аресте.

– Возражаю! – закричал мудрец. – Я не сопротивлялся.

– Думаю, что выражу общее мнение, – сказал толстяк, – если скажу – в яму его!

– В яму, – согласился Клоп Небесный. – С конфискацией имущества. А где имущество?

– Уже конфисковано, ваше Незнание!

– Тогда можно казнить.

Воины повезли шкаф с Клопом к выходу. Остальные тоже потянулись к дверям.

– Когда казнить будете? – крикнул вслед вкушецам мудрец.

– Подождем, пока привезут золото пигмея, тогда и казним. Мы не задержимся.

– Ой! – рыдал пигмей. – Лишиться всего – и любви, и богатства, и репутации! И все вы виноваты! Не будь вас, жил бы спокойно!

Он с ненавистью смотрел на Алису и Ирию.

– Никто не просил нас предавать, – сказала Алиса. – Вы платите за собственную подлость.

– Что ты понимаешь, девчонка! Что ты можешь понять в душе бедного пигмея, который только своим умом и талантами смог столь многого добиться в жизни. Ты ничего не нажила, ты ничего не потеряешь. Я же теряю все!

Пигмей упал на пол и замер.

В водокачке было тихо, только под крышей ворковали голуби, мудрец сидел прямо, шевелил губами, словно читал стихи.

«Ну почему не прилетает Пашка? – думала Алиса. – Ведь нас хотят казнить!»

– Яма забвения, – шептал мудрец. – Яма забвения… Снова эта проклятая яма забвения!

Глава 26

Гай-до дождался

Проснувшись, Пашка некоторое время лежал, соображая, где он. Ему казалось, что он поспал совсем немного – полчаса, ну час, не больше. В комнате было полутемно, за дверью разговаривали шепотом – стерегли его сон.

Пашка вскочил, осторожно приоткрыл дверь и заглянул в щелку. Пигмей Хруст, похожий на мальчика, напялившего кожаную куртку и кожаные штаны, о чем-то спорил со своей женой, обыкновенной женщиной, которая хоть и была небольшого роста, но на голову возвышалась над ним.

– Никуда ты не пойдешь, – шептала она. – Тебе уже много лет. Пускай по лесам шастают молодые. Ты нужен здесь.

– Тобой движет не забота о науке, о нашем Убежище в конце концов, – горячился пигмей, – а лишь эгоистические интересы!

– Назови мне эгоистические интересы!

– Мое здоровье!

– Это не мой эгоистический интерес, а твой. Ты думаешь, что здоровье принадлежит только тебе. А оно принадлежит мне и нашим детям. Вот сейчас я их позову, они начнут рыдать, тогда посмотрим.

– Замолчи! Ты разбудишь нашего гостя!

– Его из пушки не разбудишь! – ответила жена пигмея. – Как раз он-то и бережет свое здоровье. Спит уже десять часов, а весь город ходит на цыпочках.

– Как так десять часов! – воскликнул Пашка так громко, что супруги Хрусты разлетелись от его голоса в разные стороны. – Этого не может быть! Вы что, забыли, что Алиса с Ирией в плену? Почему меня никто не разбудил?

– Молодой человек, – ответил Хруст, придя в себя, – сначала я хотел бы познакомить вас с моей супругой.

– Очень приятно… Но…

– А во-вторых, должен заявить с полной ответственностью: ваш отдых не нарушил наших планов. Всю ночь шла подготовка к походу в лес, в которой ваше участие не требовалось.

Профессор Хруст всегда помнил, какого он маленького роста, и потому говорил очень торжественно.

– Вы меня жалеете, да? Но мне не нужна жалость!

– Я клянусь вам, Паша, что нам тотчас сообщат, как только все будет готово. Пока что у нас есть время позавтракать. Дорогая, завтрак готов?

– Готов, – мрачно ответила его жена. Но при Пашке спорить с мужем она не решилась.