Денис Белохвостов - Дон Кихот с ядерным чемоданчиком
—Вот с ним день рождения и празднуй! — закричала ей в спину Катька, — я не приду, а вы? Объявим Нелевой бойкот!
—Правильно, — поддержала ее Надька, — а то много задаваться стала. А ты Ирка, будешь с ней разговаривать?
—Нет, — нерешительно согласилась Ирка, она понимала, что подружки Ленке попросту завидуют и это нечестно, но и она сама тоже немного завидовала Нелевой. И не потому что ей нравился Брусникин, просто та влюбилась в мальчика, который скорее всего ответит ей взаимностью. А вот ей, Ирке, вряд ли удастся в каком-нибудь из мальчишек вызвать ответные чувства, даже если сам мальчик ей понравиться, уж слишком она высокая. Поэтому они легко договорились что с Ленкой больше не будут разговаривать и «водиться».
Домой Нелева пришла вся в слезах, но быстро взяла себя в руки и успокоилась. «В конце концов я Глеба не предала, а с девчонками успею помириться, день рождения только на следующей неделе. Надька может сама первая позвонит, уж очень ей все любопытно, что да как. Эх, жаль Глеб не может ко мне на день рождения придти, но ничего на выходных я его опять увижу», — думала она лежа на диване и рассматривая узор на подушках. Потом снова включила магнитофон. Скоро с работы вернулись родители. За ужином мать неожиданно предложила:
—Ленуль, а давай твой день рождения в это воскресенье устроим.
Ленка от такого предложения чуть не потеряла дар речи.
—Но мам, у меня же оно на следующей неделе будет, — возразила она, — мы договорились что на следующих выходных отпразднуем.
—Знаешь, на следующих выходных нас пригласили в гости тетя Люся и дядя Сережа. Мы с папой решили что поедем все вместе, — сообщила мама причину такого переноса, — а в будние дни мне будет трудно вам тут все приготовить, я же на работе устаю.
—Но мам…, — запротестовала Ленка, все ее планы насчет посещения Глеба в больнице, теперь летели прахом, но ей не дал продолжить отец.
—Никаких «но», поедем за город на все выходные, — весело пробасил он, оторвавшись от борща, — а свой день рождения устроишь пораньше, подружек пригласишь. А мы с мамой в кино пойдем, вам мешать не будем, — и он весело подмигнул дочери.
—Только магнитофон очень громко не включайте, — предупредила ее мать, — а в субботу мы с тобой все закупим: и лимонад, и торт, да вот еще — на рынок надо зайти за фруктами.
Есть Ленке сразу расхотелось. Она положила вилку рядом с тарелкой и грустно уставилась на остатки ужина.
—Мам, а можно я с утра в субботу кое-куда съезжу? — с надеждой попросила она.
—А куда тебе надо поехать? — спросила в свою очередь мать, и тут же ответила, — знаешь, в субботу нам придется целый день ходить по магазинам, может из дефицита что-нибудь прикупим. В воскресенье первую половину дня ты будешь убираться в квартире, а я — готовить. После — веселитесь с подругами сколько хотите. Мы с папой пойдем в гости, а потом возьмем билеты в кино. Что у нас там в «Арктике» идет? — обратилась она к ленкиному отцу.
—Вроде как раз какая-то комедия, американская. Хорошо бы посмотреть, — ответил отец, насаживая кусок котлеты на вилку.
—Но мне не на долго, часа на два всего, — опять попросила Ленка.
—Да ты скажи толком — куда тебе надо поехать? — спросила мать, — если срочно, то можно выкроить время вечером, а так — сама видишь, заняты будем.
—Мне нужно навестить…, — тут Ленка осеклась, понимая, что если скажет о том, что собирается поехать в психиатрическую больницу к Глебу Брусникину, то ничего хорошего из дальнейшего разговора не выйдет, поэтому пришлось соврать, — наша классная руководительница говорила, что хорошо бы если кто-нибудь из класса поехал в больницу Глеба навестить.
—Это тот мальчик, который взрыв, имитирующий ядерный, над центром города устроил? — оторвался от еды отец.
—А кто же еще? Почти во всех газетах про него писали, — пожала плечами мать, — а тебе, — обратилась она к Ленке, — не стоит вообще в такую больницу ездить. Пусть кто-нибудь другой едет, если хочет. Хватит и того, что с тобой сотрудники госбезопасности насчет этого инцидента беседовали.
—Что в этом такого — навестить больного человека? — притворилась что ничего не понимает Ленка.
—Э-э-э, — начал объяснять отец, стараясь обойти прямое название вещей, — видишь ли больницы… точнее болезни… разные бывают. С некоторыми лучше не сталкиваться, и потом я не думаю, что он будет рад видеть тебя.
Про себя Ленка улыбнулась, но радость ее мгновенно улетучилась, когда отец мать продолжила объяснение отца.
—Нет, туда тебе ехать нельзя, да и не пустят. Там режим вроде очень строгий, — она вздохнула, — жалко его конечно. Я его маму на родительских собраниях часто видела. А у тебя с ним ссоры ведь были? Ты говорила он тебя в вышибалы обыграл. И эти из КГБ тебя тогда расспрашивали как ты рядом с ним в этом подвале оказалась. Нет, лучше забудь это все поскорее.
Ленка притихла, размышляя что же делать дальше. Позвонить Глебу она не могла, он ей — тоже. Поехать на этих выходных, если она что-нибудь не придумает не получалось, на следующих они поедут за город на дачу к друзьям родителей, где ей будет абсолютно нечего делать.
—Ну ты что не ешь? — вывела ее из задумчивости мать.
—Спасибо, я все — больше не хочу, — быстро ответила Ленка, стряхнула остатки ужина в мусорное ведро, а тарелку поставила в мойку. Потом пошла в свою комнату и лежа на диване старалась найти решение, как ей все же увидеться с Глебом. Но в голову как назло ничего не приходило. Объявить родителям, что она поссорилась с подругами и день рождения отменяется? Нет, мать будет советовать помириться, или больше того, так как она хорошо знает надькину мать, то решит еще чего доброго взять роль миротворца на себя. Да и стыдно признаваться, что поссорилась с девчонками. В конце концов это ее дела, и пусть родители не вмешиваются. Оставался еще вариант с «простудой», но мать может тогда остаться дома, и поехать никуда не удастся, к тому же симулировать она не умеет. Можно было поехать к Глебу накануне, в пятницу, предупредить или передать записку. Но она же назвалась его сестрой и ее предупредили, чтобы приезжала только в выходные — дни посещения. А запиской могут заинтересоваться — с чего это сестра предупреждает «братца» о том что приехать к нему не может, когда родители нормально приезжают. В этот вечер Ленка так и не смогла ничего придумать. Лежа в постели она еще раз попыталась найти выход из сложившейся ситуации, но ничего не получалось. Ночью ей снился кошмар.
Она сидела во главе длинного стола в большом плохо освещенном зале с колоннами. Свет за столом исходил только от неярко горевших свечей в высоких подсвечниках. На столе стояло множество больших блюд с едой, тарелок и хрустальных фужеров с напитками. Ленка с удивлением обнаружила, что на ней кружевное платье. Но не белого цвета, а черного — как на похоронах. За столом ели, пили и почему-то ругались ее одноклассники. Из-за царившего полумрака казалось, что темно синяя школьная форма на мальчиках и коричневые платья на девочках стали одинаково черного цвета. Ленка откуда-то знала, что они празднуют ее день рождения. Но ей было совершенно не весело, а страшно от этой равнодушной, занятой только собой компании. И тут на противоположном конце стола она увидела Глеба. Он сидел, ничего не ел и грустно смотрел на нее. Из всех присутствующих он один был одет в белую рубашку с галстуком-бабочкой, когда-то давно Ленка видела его таким на школьном празднике. Потом Глеб встал из-за стола и пошел прочь от этого странного банкета. Ленка хотела пойти за ним, догнать, но ноги отказывались слушаться и она продолжала сидеть на своем месте, провожая его глазами. Уже скрываясь в темноте, он вдруг обернулся и ясно произнес строчку из стихотворения «…как пир на празднике чужом». А затем исчез в тени колонны. Тут Ленка проснулась.
Несмотря на раннее утро за окном вовсю разгорался рассвет. Ночи в это время года были самыми короткими. Ленка встала с кровати, и отдернув тюлевую занавеску открыла окно. Город еще спал, и тишину раннего утра не нарушали ни машины, ни другие звуки цивилизации. Ее окутало ночной прохладой, приятной и успокаивающей. «Ничего, придумаю, как с Глебом увидеться», — решила она. Немного постояв и посмотрев на сонные дома и деревья, Нелева зевнула, поежилась в своей легкой ночной рубашке, снова нырнула под одеяло, оставив окно открытым и почти моментально заснула.
На следующий день «операция» под кодовым названием «Замена» продолжилась согласно плану. Глеб мысленно перед встречей с врачами еще раз про себя повторил возможные вопросы и ответы на них. Перед этим он как и обещал не пошел на прогулку перед ужином, а честно целый вечер провел в палате, делая вид, что ему ни до чего нет дела. На случай, если врач спросит у медсестры, что он делал вечером, а в том что завтра перед обходом Лев Павлович об этом ее спросит, Глеб не сомневался. Еще он попросил друзей помочь ему, добавив докторам уверенности, что на него нашла сильная депрессия. Роли распределились следующим образом. Глеб пребывал равнодушии и тоске, а ребята как ни пытались, не могли его «расшевелить». Об этом они вскользь упомянут в разговорах с врачами. Сам Глеб внутренне собрался, подготовился к беседе. И хотя выглядел он подавленным и грустным — внимательно все слушал и быстро продумывал ответы. Разговор начался как обычно, но Глеб уловил тревогу в голосе главврача, тот энергичней жестикулировал руками и слишком пристально смотрел на него. Глеб опускал глаза в пол, изображая равнодушие и подавленность.
