Алькатрас и рыцари Кристаллии - Брендон Сандерсон
— Подождите здесь! — крикнул я Пою и Райкерсу, пока мы Бастилией бежали по пружинистой траве, мимо семей, радовавшихся послеобеденному дню, и играющих детей.
— Да чем эти двое тут занимаются? — спросил я, глядя на Фолсома и Гималайю.
— Эм, думаю, это называется пикник, Смедри, — без обиняков заметила Бастилия.
— Я в курсе, но с какой стати Фолсом поведет вражеского агента на пикник? Может, он пытается усыпить ее бдительность, чтобы добыть информацию.
Бастилия смерила внимательным взглядом пару, которая сидела на подстилке, наслаждаясь угощением.
— Погоди, — уточнила она на бегу. — Они все время вместе?
— Ну да, — ответил я. — Он на нее, как коршун, смотрит. Прямо глаз не сводит.
— И проводит с ней целую уйму времени?
— Подозрительно много времени.
— Шатаясь по ресторанам?
— По кафе-мороженым, — ответил я. — Сам он говорит, что показывает ей город, чтобы Гималайя привыкла к нальхаллским обычаям.
— И ты решил, что делает он это, потому что подозревает ее в шпионаже, — сказала Бастилия, голос которой балансировал на грани изумления.
— Ну, а зачем еще ему…
Я застыл и остановился прямо на траве. Впереди Гималайя положила руку на плечо Фолсома и рассмеялась в ответ на его слова. Он смотрел на нее, будто зачарованный ее лицом. Похоже, что он отлично проводил время, как будто…
— О, — сказал я.
— Парни такие идиоты, — вполголоса произнесла Бастилия, шагая вперед.
— И как я должен был догадаться, что они втюрились друг в друга! — огрызнулся я, догоняя Бастилию.
— Идиот, — повторила она.
— Послушай, она все еще может оказаться шпионкой. А что, может быть, она хочет соблазнить Фолсома, чтобы выведать его секреты!
— Соблазнения не выглядят такими жеманными, — парировала Бастилия, пока мы шли к их одеялу. — К тому же это легко выяснить. Доставай свою Линзу Правдоискателя.
«Эй, а ведь это мысль», — подумал я. Пошарив в карманах, я вытащил Линзу и посмотрел через нее на Библиотекаршу.
Бастилия быстрым шагом подошла вплотную к подстилке.
— Ты Гималайя? — спросила она.
— Да, а что? — ответила Библиотекарша. Когда я взглянул сквозь Линзу, ее дыхание засветилось и стало похожим на белое облачко. Я счел это знаком того, что она не лжет.
— Ты Библиотекарская шпионка? — спросила Бастилия. (Такая уж она — черствая как камень и вдвое упрямее.)
— Что? — переспросила Гималайя. — Нет, конечно нет!
Ее дыхание снова было белым.
Я обратился к Бастилии.
— Дедушка Смедри предупреждал, что Библиотекари — мастера говорить полуправду, а значит, могут и перехитрить Линзу Правдоискателя.
— Ты говоришь полуправдами? — уточнила Бастилия. — Пытаешься одурачить вон ту Линзу, перехитрить нас, соблазнить этого мужчину или сделать что-нибудь в том же духе?
— Нет, нет, нет, — залившись румянцем, ответила Гималайя.
Бастилия перевела взгляд на меня.
— Ее дыхание выглядит белым, — ответил я. — Если она и лжет, то очень умело.
— Мне этого достаточно, — заявила Бастилия, указав рукой. — Вы двое, забирайтесь в поросенка. У нас мало времени.
Они вскочили на ноги, не задавая вопросов. Когда Бастилия начинает говорить таким тоном, ты делаешь то, что она велит. До меня впервые дошло, откуда у нее могла взяться эта способность помыкать другими людьми. Она ведь была принцессой — и, наверное, все детство отдавала приказы.
«Во имя Первых Песков, — подумал я. — Она же принцесса».
— Ну ладно, — сказала Бастилия. — Библиотекаря мы тебе раздобыли, Смедри. Будем надеяться, она нам поможет.
Мы направились обратно к поросенку, и я бросил взгляд на заходящее Солнце. Времени почти не осталось. Дальше событиям предстояло развиваться со стремительной быстротой. (Рекомендую вам сделать глубокий вдох.)
Глава 15
Люди — забавные создания. Мой опыт подсказывает, что чем больше мы с кем-то соглашаемся, тем больше нам нравится их слушать. У меня на этот счет появилась теория. Я называю ее макаронно-сырной философией общения.
Я люблю макароны с сыром. Это чудо, а не еда. Если в раю есть ресторан, я уверен, что макароны с сыром украшают каждый из тамошних столиков. Если кто-нибудь захочет поговорить со мной о том, насколько замечательны макароны с сыром, я буду болтать с ними часами. А вот если они вдруг захотят обсудить рыбные палочки, я, скорее всего, запихну таких собеседников в пушку и выстрелю куда-нибудь в сторону Норвегии.
Такая реакция в корне неверна. Я ведь и так знаю, на что похожи макароны с сыром. Разве для меня не было бы полезнее поговорить с тем, кому нравится что-то другое? Может, разобравшись в том, почему другим людям нравятся рыбные палочки, я смогу лучше понять ход их мыслей.
В нашем мире такая точка зрения крайне непопулярна. Скажу больше: многие люди считают, что если им нравятся макароны с сыром, а никак не рыбные палочки, то лучшим решением будет эти самые палочки запретить.
Это обернулось бы настоящей трагедией. Позволь мы людям такое творить, и рано или поздно нам всем пришлось бы довольствовать всего одним блюдом. И им, наверное, были бы не макароны с сыром и не рыбные палочки. А скорее всего, то, что не нравится никому из нас.
Хотите стать лучше? Прислушайтесь к тому, с кем вы не согласны. Не спорьте с ними, а просто выслушайте. Люди оказываются на редкость интересными собеседниками, если взять на себя труд не быть козлом.
Мы выбежали из гигантской стеклянной хрюшки на манер дислоцированного отряда солдат и стремительно влетели вверх по ступенькам в здание Королевских архивов. (Ну давайте, говорите уже. Я же знаю, вам так и неймется.)
Не библиотеку.
Самой быстрой, конечно же, была Бастилия с ее Линзами Воина, но Фолсом с Гималайей почти не отставали. Замыкал нашу группу Пой, рядом с которым бежал…
— Принц Райкерс? — удивился я, застыв на месте. Я-то думал, что наследник останется в машине.
— Ну да, а что? — спросил принц; остановившись рядом со мной, он развернулся и оглянулся назад.
— Что вы здесь делаете? — спросил я.
— Мне, наконец-то, выпал шанс увидеть знаменитого Алькатраса Смедри в деле! Я ни за что не упущу такой возможности.
— Ваше высочество, — сказал я, — это может быть опасно.
— Ты правда так думаешь? — взбудораженно спросил он.
— Что здесь творится? — спросила Бастилия, снова спускаясь по ступенькам. — Я думала, мы спешим.
— Он хочет пойти с нам, — объяснил я, сопроводив свои слова жестом.
Она пожала плечами.
— Помешать ему мы не можем — он же все-таки кронпринц. А это вроде как означает, что он может творить все, что ему заблагорассудится.
— Но что, если он погибнет? — спросил я.
— Значит, придется выбирать нового кронпринца, — рявкнула Бастилия. — Мы идем или нет?
