Патрик Несс - Война хаоса
Его голос…
Я подхожу вплотную к каменному ложу и вглядываюсь в изнуренное лицо человека, покрытое шерстью — такая шерсть растет на половине Бездны. Я вижу лечебные мази на его груди, вижу лохмотья, в которые он одет.
И все это время я слушаю его голос.
Мэр Прентисс, говорит он.
И оружие.
И овцы.
И Прентисстаун.
И как-то ранним утром.
А потом…
Потом он говорит…
Тодд.
Я резко разворачиваюсь к Небу.
Так это же…
Верно, показывает Небо.
Я видел его в голосе Ножа…
Да.
Этого человека зовут Бен. Мой голос широко распахивается от изумления. Он дорог Ножу почти так же, как его любовь.
И если нам придется заключить мир, показывает Небо, тогда я отдам тебе Источник — чтобы ты мог отомстить за страдания, которые причинила тебе Бездна.
Я снова поворачиваюсь к человеку на ложе.
К Бену.
Он мой, думаю я. Если мы заключим мир, он мой.
Его жизнь — моя.
МИРНЫЙ ПРОЦЕСС
[Тодд]
Мы слышим их приближение — они еще далеко, но бегут очень быстро.
— Жди, — шепчет мэр.
— Они бегут прямо на нас, — говорю я.
На его лицо падают первые мутные лучи сонца.
— Для этого и нужна приманка, Тодд.
Жеребенок? — говорит Ангаррад, испуганно переступая с ноги на ногу.
— Все хорошо, милая, — успокаиваю ее я, хотя сам верю в это с трудом.
Сдавайся! кричит Радость Джульетты.
— Заткнись, — хором отвечаем мы с мэром.
Мэр улыбается.
Я машинально улыбаюсь в ответ.
Последняя неделя прошла относительно спокойно — по сравнению с тем, что было раньше. Обмен водой и продовольствием идет по плану, ни мэр, ни госпожа Койл никаких фокусов не выкидывают. А вапще на душе сразу становится легче и веселей, когда есть что пить, — так уж оно заведено. В обоих лагерях люди начали понемногу успокаиваться: город опять похож на город, да и на холме, как говорит Виола, обстановка стала почти нормальная. Она даже якобы идет на поправку — не знаю, верить этому или нет, потомушто она каждый день откладывает нашу встречу, а я не могу отделаться от страхов и тревог…
(Я — круг, круг — это я…)
Но времени я даром не теряю, разъезжаю всюду вместе с мэром, который вдруг стал ужасно добреньким. Он ходит по лагерю и беседует с солдатами — расспрашивает их о родных и близких, о надеждах, о том, что они думают делать после войны, и о прибытии новых переселенцев, все в таком духе. С простыми горожанами мэр тоже ведет задушевные беседы.
И еще он всячески холит меня и лелеет. Приказал мистеру О’Харе поставить мне палатку поудобней да койку помягче, дал целую груду одеял от ночных морозов. Всегда следит, чтобы Ангаррад поили и кормили лучше, чем остальных лошадей. И каждый день рассказывает, какие меры принимают его доктора для излечения клейменных женщин — мол, Виоле ничто не грозит.
Странно это как-то.
Но все же хорошо.
Впрочем, все эти приятные перемены стали возможны только благодаря внезапному прекращению вражеских атак. Но это не значит, что мы перестали к ним готовиться. Брэдли и Симона с помощью зондов нашли несколько тайных тропинок, по которым спэклы могли пробираться в город, и мэр распорядился установить за ними наблюдение. Наши новые бесшумные союзницы могут свободно разгуливать ночью по лесам и готовиться к возможной атаке.
Теперь мне ясно, что готовились они не зря.
Мы стоим перед узкой дорожкой, ведущей через лес к югу от города, и слышим приближение спэклов. Они появились ровно там, где мы и рассчитывали.
С каждой секундой они все ближе.
— Волноваться не о чем, — говорит мэр, глядя сквозь ветви деревьев на зонд, висящий высоко в небе. — Все идет по плану.
Шум спэклов становится еще громче и четче, но образы меняются слишком быстро — ничего не разобрать.
Тодд, твердит не на шутку перепуганная Ангаррад. Тодд!
— Успокой свою лошадь, — говорит мэр.
— Все хорошо, милая, не бойся. — Я глажу ее по бокам, но при этом едва заметно трогаю поводья, чтобы она немного отошла за установку для рытья колодцев, которую мы с мэром якобы охраняем.
Я подношу к губам комм.
— Зонд что-нибудь показывает? — спрашиваю я Виолу.
— Ничего определенного, — отвечает она. — Видно какое-то движение, но все слишком размыто, это может быть просто ветер.
— Это не ветер.
— Знаю. — Виола громко кашляет. — Крепись.
Шум спэклов становится все громче и громче…
И громче…
— Начинается, Тодд, — говорит мэр. — Вот они.
— Мы готовы, — раздается женский голос в комме. Это не Виола, а госпожа Койл.
И тут из теней высыпают спэклы — точно плотину прорвало…
Они выбегают на дорожку и бросаются прямо к нам…
Готовые разить и убивать…
— Ждем, — говорит мэр, прицеливаясь из винтовки.
Они несутся по дороге…
Двадцать, тридцать, сорок… А нас с мэром всего двое…
— Ждем.
Воздух полнится их Шумом… Они все ближе и ближе…
Но они должны подобраться еще ближе, иначе все впустую…
И тут — вжих — один спэкл стреляет из своей белой палки…
— Виола! — ору я…
— Огонь! — командует в комме госпожа Койл…
БУМ!
Деревья по обеим сторонам дорожки разлетаются миллионом щепок, начисто сметая спэклов. Мы с мэром пригибаемся в седлах, и я, развернув Ангаррад, изо всех сил пытаюсь удержать ее на месте…
Когда я снова поворачиваюсь к месту взрыва, дым уже рассеивается, и мы видим обугленные стволы рухнувших деревьев…
И ни одного живого спэкла…
Только трупы…
Горы трупов…
— Что произошло?! — ору я в комм. — Мы так не договаривались! Взрыв слишком мощный!
— Видимо, переборщили со взрывчатой смесью, — объясняет госпожа Койл. — Я поговорю с госпожой Брэтит.
На экране комма видно, что она улыбается.
— Да, немного перестарались, — говорит мэр, подъезжая ко мне и тоже широко улыбаясь. — Но мирное урегулирование началось!
И тут за нашими спинами раздается другой звук. Отряд солдат, которые залегли по обочинам дороги на случай, если что-то пойдет не так, быстро марширует к нам…
Они ликуют.
А мэр гордо разъезжает среди них, точно все прошло ровно по плану.
[Виола]
— Это же зверство! — злобно восклицает Брэдли. — По-вашему, так можно заключить мир?!
— Мы ошиблись со смесью, — пожимает плечами госпожа Койл. — Первая попытка провалилась, но в следующий раз мы все учтем.
— В следующий раз… — начинает Брэдли, однако госпожа Койл уже выходит из рубки, где мы наблюдали за происходящим на главном экране. Симона на улице, показывает проекцию с зондов толпе.
Когда грянул взрыв, люди радостно завопили. Теперь они вопят еще громче, приветствуя госпожу Койл.
— Она нарочно это сделала, — говорит Брэдли.
— Конечно, — киваю я. — Это в ее духе. Протяни ей палец — откусит руку.
Я встаю со стула…
И сразу сажусь обратно — так кружится голова.
— Тебе плохо? — с тревогой спрашивает Брэдли.
— Как обычно.
Это не совсем правда. Поначалу лечение госпожи Койл помогало, но сегодня утром меня стало колотить с новой силой. За день температура так и не снизилась. Еще шесть женщин погибли от инфекции — все они были гораздо старше меня и слабее здоровьем, — но загадочная болезнь подкашивает все новых и новых клейменных. Иногда достаточно взглянуть на лицо женщины, чтобы определить, есть на ней клеймо или нет.
— Информация, предоставленная мэром, ничего не дала? — спрашивает Брэдли.
Я качаю головой и снова закашливаюсь.
— Если он вообще что-то предоставил!
— До прибытия каравана осталось тридцать три дня. Уж у них обязательно найдется лекарство. Ты продержишься?
Я киваю, потому что сказать не дает кашель.
В последние дни дела идут очень хорошо. Уилф уезжает в город с бочками воды, а возвращается с полной телегой продуктов — никаких заминок. Мэр даже выделил несколько солдат для его защиты и прислал в лагерь своих инженеров для налаживания бесперебойного сбора воды. Еще он согласился принять госпожу Надари и Лоусон: они составили опись всех продуктов на складе и следят за раздачей.
Госпожа Койл выглядит довольной, как никогда. Она даже охотно обсуждает со мной тонкости заключения мира. Похоже, нам придется взорвать еще немало бомб. Госпожа Брэтит, которая вела в лагере «Ответа» военную подготовку, прячет бомбы в деревья, надеясь показать спэклам наше силовое преимущество и — в идеале — схватить хоть одного уцелевшего воина. Его мы отправим восвояси с требованием начать переговоры о мире.
Госпожа Койл утверждает, что именно так все было в прошлый раз.
Пищит мой комм: это Тодд с последними известиями об атаке.
— Никто не выжил, так? — спрашиваю я сквозь кашель.
— Нет, — отвечает он и тут же спрашивает: — Виола, у тебя все…
— Все нормально. Просто кашель. — Я тщетно пытаюсь побороть приступ.
За эту неделю мы с ним ни разу не виделись, только связывались по комму. Слишком много дел, говорю я себе.
