Лене Каабербол - Дина. Чудесный дар
Но это не состоялось. Потому что Дома под Липами больше не существовало. Когда мы миновали последний поворот дороги, то увидели, что никакого побеленного известью дома, что гостеприимно встретил бы нас, нет. Была лишь развалина, черные закопченные стропила и балки ощетинились, вздымаясь навстречу небу, словно колючки испуганного ежа. Все было разорено. Они попытались сжечь даже деревья во фруктовом саду. Крышка колодца была разбита, а внизу плавали вздувшиеся останки пятнистых козлят. Пройдут годы, прежде чем кто-нибудь сможет испить воды из этого колодца, – они забили всех животных, которых им удалось поймать. Повсюду валялись дохлые куры и кролики.
Одна-единственная оставшаяся в живых курица бродила, кудахтая, в развалинах и, завидев нас, в испуге удрала.
Поначалу мы все просто окаменели. Потом матушка, издав странный хриплый вскрик, бросилась бежать с пригорка вниз, в селение. Я хорошо знаю, о чем она подумала. Никто из нас не сомневался: то была месть Дракана. И матушку охватил ужас, что месть эта настигла также Давина и Мелли.
– Жаль, что я не убил его тогда! – решительно и твердо сказал Нико. – Тогда бы этого не случилось.
– Откуда нам знать… – сказала я, думая о другом. – Ведь есть еще Несущая Смерть, его мать.
Но сама я пламенно желала, чтобы Нико нанес удар по-настоящему.
Если только с Давином и Мелли что-то случилось…
Но с ними ничего не случилось. Когда явились разорители – дружинники Дракана, они успели спрятаться у Рикерта Кузнеца и Эллин на сеновале, прежде чем драконарии добрались до селения.
Дракан всячески соблазнял жителей Березок льстивыми речами, суля им большие деньги, но когда дошло до дела, те все же встали на сторону детей Пробуждающей Совесть и оберегали их. Даже Страшила был цел и невредим, хотя Давину пришлось удерживать пса, чтобы помешать псу облаять Дракана.
В тот вечер мы сидели в поварне у Эллин и Рикерта Кузнеца, пытаясь свыкнуться с мыслью о том, что такого понятия, как «домой, в Дом под Липами», больше не существовало. В это просто не верилось!
Удивительно было и то, что жители селения, как бы проходя мимо, являлись один за другим, принося нам дары, снедь, да и вещи, которые им «все одно не нужны».
Они вели себя почти так, будто это они виновны в том, что Дом под Липами превратился ныне в черную, обуглившуюся развалину. А ведь это было вовсе не так.
Наоборот, они, что самое важное, помогали спасти его. Я, по правде говоря, никогда в жизни не испытывала таких теплых чувств к Мельникову семейству, как в нынешний вечер. Но все это ничуть не влияло на то обстоятельство, что нам оставаться в Березках было невозможно.
Ныне все мы оказались бездомными: Вдове нельзя было вернуться в свой дом за церковью Святой Аделы, а Розе – к ее матери в то маленькое жилище над вратами в Грязном городе. Мистеру Маунусу, пожалуй, больше всего недоставало его мастерской с порошками, жидкостями и колбами. Что до Нико… да, Нико в некотором роде потерял целый город!
– Можно, конечно, податься в горы к бабушке, – осторожно и как бы испытующе предложила Вдова. – В Высокогорье!
– Пожалуй, можно, – ответил Мистер Маунус. Однако же вид у него был вовсе не такой, будто подобная возможность пришлась ему по нраву. – Но если бы у меня было желание посвятить свою жизнь тому, чтобы пасти овец да пить ячменное пиво, то я, наверное, вообще никогда не отправился бы в Дунарк!
– Бабушка, верно, радушно примет нас! И даже Дракан не посмеет враждовать с кланом горцев. Мы будем там в безопасности.
– В безопасности, – вздохнула матушка. – Как раз теперь это звучит прекрасно!
Мистер Маунус рассказывает, что на Высокогорье овец куда больше, чем людей. Может, это и так, но, несмотря ни на что, люди здесь все же есть. Они говорят чуточку иначе, чем народ на равнине в Низовье, однако не настолько, чтоб их нельзя было понять.
Нам удалось уже поставить стропила нашего нового дома и уложить вверху, на крыше, дерн, как принято это здесь. И все члены клана Кенси помогали нам. А потом был праздник, и мы с Розой выучились плясать «медведь да лосось» – это шуточный, чудной, дикий и быстрый танец жителей Скайского Высокогорья. Парни вертят девушек и перебрасывают их из рук в руки друг другу. Это было весело, но потом у меня ужасающе разболелась укушенная драконом рука. Она все еще по-настоящему не заживала, и мне, как обычно, приходили на ум недобрые мысли о мельниковой Силле.
Нынче вечером мы впервые будем ночевать в нашем новом доме. Здесь чудесно пахнет свежим деревом. Но мне по-прежнему не хватает Дома под Липами в Низовье. Этому, как видно, конца не будет. Однако, по-видимому, мне придется по душе жить здесь. Ведь во всяком случае у меня есть матушка, Давин и Мелли. Матушка, Давин, Мелли – и Роза.
Примечания
1
Слона «Скаммсрсм» – датского слова, производного от «зкатте» «усовестить», «устыдить», – в датском языке не существует. Его придумала Лине Кобсрбёль, наделившая матушку Дины и саму девочку уникальным даром. Можно употребить также придуманным русские варианты этого слова – «Совестлица», «Устыда» или «Устыдиица». – Здесь и далее примечания переводчика.
2
Дракон (лат.)
3
Скамья в форме сундука, сиденье которой может служить его крышкой, а внутри стелется постель.
4
Низменные пространства с наносной почвой, отличающиеся большим плодородием (нем.).
6
Госпожа, замужняя женщина (шв.).
7
Самый короткий день в году, когда солнце стоит ниже всего в полдень. Обычно – 22 декабря. В древности на Севере – день жертвоприношений.
8
Это – старинный дом, получивший в Европе название «фахверк» (нем.), характерный для Германии и некоторых областей Скандинавии, напр. для провинции Сконе в Швеции.
9
Ленга – ряд зданий под общей крышей, также распространенный и Скандинавии и, в частности, в Дании.
10
Воин в Древней Скандинавии, впадающий в бешенство, в ярость, дабы одержать победу.
