Юрий Томин - Карусели над городом (С иллюстрациями)

Тома сделала вид, что последней фразы она не слышала.

— Хорошая сегодня погода, — сказала она.

Феликс согласился.

— Но немного жарко, — добавила Тома.

Феликс согласился и с этим.

Борис мрачно молчал, постукивая носком ботинка о землю.

— Феликс, пойдем купаться, — сказал Борис, упирая на последнее слово.

Феликс взглянул на Тому. Она отрицательно покачала головой.

— Сегодня слишком прохладно…

— Слишком прохладно, — повторил Феликс.

— Феликс не хочет купаться, — сказала Тома голосом влюбленной змеи. — Верно, Феликс?

— Не хочу, — подтвердил Феликс.

Борис начал злиться. Ведь столько сил он потратил на воспитание Феликса, но стоило девчонке шевельнуть пальцем — и все полетело к чертям.

— Ты можешь оставаться, а я пойду, — сказал Борис.

— Видишь, Феликс, тебе разрешили оставаться, — иронически заметила Тома. — Но, может быть, ты не хочешь оставаться?

— Я хочу остаться.

Тома вздохнула.

— Нет, уж лучше иди. Мне, конечно, будет скучно, но я привыкла, — сказала Тома таким голосом, будто ее собирались оставить одну в пустыне Сахара.

Однако тут Тома слегка промахнулась. Она понимала, что власть ее над этим мальчишкой велика. Но она не знала, что каждое ее слово равносильно приказу.

— Хорошо, я уйду, — покорно и грустно сказал Феликс.

Борис злорадно улыбнулся. Он взял Феликса за руку и повел прочь. За спиной Бориса Тома увидела известную фигуру, сложенную из трех пальцев. Вот это уже было ошибкой Бориса.

— Феликс, вернись, пожалуйста, — сказала Тома. — Я не хочу, чтобы ты уходил.

Феликс вырвался из рук Бориса и подбежал к Томе.

Тома показала Борису то же самое, только на двух руках.

Борис сплюнул, удалился за ближайший куст и улегся там. Как ни злился он на Феликса, оставлять его одного он не решился.

Тома опять победила. Теперь она не знала, что делать дальше.

— Ну, садись, — сказала она. — Ты читал эту книгу?

— Не читал, — ответил Феликс, даже не взглянув на обложку.

— Откуда ты знаешь?

— Я никаких книг не читал. Это интересно — читать книги?

Тома с подозрением взглянула на Феликса. Может быть, этот мальчишка не так уж и прост, как кажется.

— Ты откуда приехал?

— Я не приехал, а пришел. Из лаборатории.

— Ага, понятно, — сказала Тома. — Ты — из инкубатора. Ты вылупился из яйца. Вас там было много, таких цыпляточек. И никого не учили читать.

— Цыпляточек не было. А читать я умею.

Тома никак не могла понять, шутит Феликс или говорит серьезно. Если шутит — то не смешно. Если серьезно — то странно.

— Как же ты умеешь читать, если не читал ни одной книги. Или ты читал только учебники?

— Учебников я тоже не читал.

Если бы Феликс не выглядел таким честным, Томе давно бы надоел этот разговор. Глупо было врать так неумно. Но совсем другое дело, если Феликс не врет. Да и вообще, он очень-очень отличался от остальных. Тома это чувствовала. А девочки, когда чувствуют, ошибаются редко.

— Читай, — приказала Тома, подавая Феликсу раскрытую книгу.

Феликс послушно взял книгу и прочел небольшой кусок.

— Ира! — крикнула Тома. — Иди скорей сюда!

— У меня окунь[27] сорвался, — отозвались с берега.

— Иди, говорю, не пожалеешь.

Из прибрежных кустов выбралась Ира.

— А-а-а, — сказала она, — кого я вижу?

— Меня и Тому, — объяснил Феликс.

Ира засмеялась.

— Тебя и Тому, — сказала она. — Тому и тебя. Тебя с Томой, а Тому с тобой. Колоссально! Тома, я тебя поздравляю…

— Читай, — снова приказали Феликсу.

Феликс не заставил себя упрашивать.

— Колоссально! — сказала Ира. — Мы не знали, что рядом с нами живет гений.

— Он не просто гений, — сказала Тома. — Он — Маугли. Его вскормили волчьим молоком. Он в детстве рос вместе с волчатами и не прочел ни одной книги. А теперь он встретил прекрасную девушку.

Книга, которую Феликс держал вверх ногами, и была «Маугли».

— А эта девушка — ты! — воскликнула Ира, пока еще в шутку.

— Он сказал, что я ему нравлюсь.

— Правда? — спросила Феликса Ира.

— Правда, — ответил Феликс. — Я всегда говорю правду.

— А я тебе нравлюсь?

— Нравишься.

— А кто больше — я или Тома?

Феликс задумался, переводя взгляд с одной девочки на другую. Борис за кустом прекрасно слышал весь разговор. Он не торопился на выручку Феликсу. Он ждал той минуты, когда выручка потребуется девочкам.

— Вы мне нравитесь одинаково, — сказал Феликс.

Ни Иру, ни Тому это почему-то не устроило. Конечно, они были подругами, но всякой дружбе наступает предел, когда друзей начинают сравнивать.

— Так не бывает, — сказала Ира. — Одна обязательно должна нравиться больше.

— И эта «одна» — ты, — сказала Тома.

— Не обязательно. Но и не обязательно ты, хотя я уверена, что ты, — сказала Ира все еще в шутку.

— Феликс, — сказала Тома, — посмотри на нас внимательно. Мы ведь не одинаковые?

— Не одинаковые.

— Значит, кто-то из нас лучше, а кто-то хуже. Если ты не можешь сказать, кто лучше, то скажи, кто хуже. Мне кажется, что я.

Напрасно Тома была так в себе уверена. Она получила вовсе не такой ответ, какого ждала.

— Правильно.

— Вот как! Это почему же?

— Ты говоришь не то, что думаешь. Ты не думаешь, что ты хуже.

Тома слегка покраснела. Но при ярком солнце этого не было заметно. Ира засмеялась. Она была красивей Томы и знала об этом. Но Феликса, как видно, мало интересовала внешняя человеческая красота. Людей он оценивал по другим качествам.

— А ты тоже хуже, — сказал Феликс Ире.

Феликс и не думал грубить. Просто ему хотелось, чтобы девочки, которые ему нравились, не имели никаких недостатков. У нас, обитателей Земли, это называется дружеской критикой.

Ира перестала смеяться.

— Интересно… — сказала она. — Что значит — тоже?

— Ты думаешь, что нравишься мне больше, а говоришь, что мне больше нравится Тома.

— Да откуда ты взял, что тебе кто-то хочет понравиться?

— Я думал, — сказал Феликс, — и догадался. Ведь я красивый мальчишка.

Это было правдой. Тут все было правдой: девочки видели, что они нравятся Феликсу, и хотели нравиться еще больше, хотя сами не знали, для чего это им нужно. А Феликс был красивым мальчиком. Это его совершенно не волновало. О своей красоте он сообщил спокойно и просто. Для него красота была нечто вроде мыльных пузырей — привлекательное свойство человеческое, которое должно нравиться девочкам. Так, во всяком случае, объяснил ему Борис слова «красивый мальчишка». А слова эти были произнесены вчера докторшей за спиной Феликса.

Девочки временно онемели. Парень, выглядевший таким скромным и послушным, оказался нахалом. Правда, нахальство, как и все в этом парнишке, было каким-то странным.

Его можно было бы назвать правдивым нахальством.

— Тома, — сказала Ира, — что же нам теперь делать?

— Думай сама, — ответила Тома. — Я уже подумала. Если честно, то он не сказал ни одного слова неправды.

— Что касается меня… — начала было Ира.

— Это касается и тебя.

— Нет, уж я-то такого не думала.

— Думала.

— Не суди по себе.

— Я не по себе, а по тебе.

— А ты?..

— А я тоже, — сказала Тома. — Только я честно признаюсь.

— Значит, я нечестно?

Тома пожала плечами. Иногда ей начинала надоедать красота Иры. А Ире иногда надоедала разумность Томы.

В этом девичьем разговоре, полном скрытых намеков, Феликс не понимал ничего. Зато почти все понимал Борис. Ему было приятно, что слишком спортивные девочки на этот раз споткнулись о Феликса.

— Я тебе его дарю, — сказала Ира.

— Спасибо, — сказала Тома.

— И вообще, у меня уже давно, наверное, клюет, — сказала Ира.

— Не здесь, так там, — сказала Тома. — У тебя всегда где-нибудь клюет.

До Феликса наконец дошло, что девочки в эту минуту не слишком любят друг друга. Этого ему не хотелось. Он хотел мира. Он хотел сидеть с девочками, смотреть на них, слушать их и говорить им, как они ему нравятся.

— Ира и Тома, — сказал он, — не нужно так разговаривать.

— А как мы разговариваем? — спросила Ира.

— Плохо и громко.

— Да ты что! — удивилась Ира. — Тома — моя лучшая подруга! Верно, Тома?

Ира подошла к Томе и поцеловала ее в щеку.

— Самая лучшая! — сказала Тома и проделала обратную операцию.

Феликс смотрел на них с удивлением. Рукопожатие было ему прекрасно известно, но вот чтобы люди облизывали друг друга, он видел впервые. Однако он быстро сообразил, что присутствует при обмене самыми дружескими чувствами. Он обрадовался, что девочки больше не ссорятся. Ему тоже хотелось стать лучшей подругой.

Феликс подвинулся к Томе и лизнул ее в щеку. Тома, ожидавшая от Феликса чего угодно, кроме этого, завизжала и вскочила на ноги.