Джорджия Бинг - Молли Мун останавливает время
В тот миг, когда Праймо на прощание помахал рукой, Молли собрала в глазах всю свою гипнотическую силу и обрушила ее на Клетса Ее взгляд прожег воздух и с полной мощностью впился ему прямо в лицо. Клетс пошатнулся, точно от удара.
— Полно, полно, Молли! Я такого не ожидал. — И отвернулся, бормоча: — Какая утрата. Какая утрата. — Потом Праймо жестом велел своему сыну и генералу следовать за ним, и все трое вступили на винтовую стеклянную лестницу. Молли услышала его слова: — Синклер, эта лестница очень красива, но подниматься по ней утомительно. Напомни мне установить лифт.
Глава двадцать восьмая
Молли и Рокки не шевелясь сидели на скамье, которой суждено было стать их смертным ложем. Железные тиски крепко сжимали их лодыжки, безжалостные стальные петли больно впивались в бока. У Рокки стиснуло грудь. Молли склонилась вперед, проверяя, не удастся ли прижаться к скамье ниже траектории полета смертоносного сорочьего клюва
— Ничего не выйдет. Я не смогу убраться с линии огня. — Девочка с ужасом вглядывалась в замершее под потолком орудие казни. — Рокки, я не хочу умирать. Она рассечет мне позвоночник. А потом раздавит нас в лепешку.
— Клюв ударит в меня, — прошептал Рокки, астматически хрипя. — Я видел, где он пролетает. Рассечет меня пополам, затем нас обоих разорвет крыльями. А когда она полетит обратно, хвост снесет нам головы. — Он в отчаянии вцепился в металлический пояс.
— Ох, Рокки! Ох, ну кто-нибудь… помогите же нам! Помогите! — во весь голос завопила Молли, отчаянно извиваясь. — Этого не может быть наяву. Он нас запугивает. Он вернется. Вот увидишь, вернется. Не хочет же он на самом деле…
— Убить нас?
— Нет, я не верю! Рокки, — вдруг ахнула Молли, — он и правда собирается нас убить… Как убил Дивину. — И она завизжала так громко, как не визжала никогда в жизни: — ПОМОГИТЕ! ЛЮДИ! СПАСИТЕ НАС! СПАСИТЕ!
Рокки взял Молли за руку.
— Две минуты истекают.
Девочка умолкла, Даже охваченная паникой, она сумела заметить, как странно он спокоен. — Нас никто не услышит, правда?
Рокки кивнул. В его глазах стояли слезы.
— Прости, Молли.
— Но ведь должен быть какой-то выход, — взывала к разуму друга Молли. — Неужели мы ничего не можем сделать? Взломать эти замки… — Вся ее гипнотическая сила вдруг оказалась бесполезной. — Неужели это конец Г И вдруг сорока издала леденящий душу скрежет. От страха Молли чуть не потеряла сознание.
— Можешь, например, остановить мир, — посоветовал Рокки. — И дать нам еще немного времени.
— Да, — с жаром прошептала Молли. — Да, конечно… конечно… Молли впилась глазами в водосточную решетку и сфокусировалась на ней. Ей понадобилось всего несколько секунд. Откуда-то из глубины мозга тоненький голосок кричал: «Какой смысл, Молли, рано или поздно эта штука все равно нас убьет». Но Молли не слушала его. Она молниеносно достигла холодного чувства слияния. И в тот же миг, как оно затопило ее, сверху послышался шелест ветра Страшная птица приближалась. Нечеловеческим усилием Молли погрузилась в холодную волну. Через долю секунды птица подлетела к ребятам, но все же не достигла цели. Мир остановился. Молли, дрожа, подняла глаза. Клюв птицы застыл в считанных дюймах от шеи Рокки. Мальчик сидел, плотно зажмурив глаза. Кончик одного крыла не долетел нескольких футов до груди Молли. Девочка положила руку Рокки на плечо и, вспомнив, как Праймо Клетс оживлял неподвижного генерала, послала чувство слияния по руке к другу. Рокки открыл глаза и инстинктивно отшатнулся от грозного клюва
— Она застыла, — сказала Молли.
— Ненадолго, — прохрипел мальчик. — Еще немного, и она разрежет меня пополам. А почему я двигаюсь?
Молли всеми силами удерживала внутри себя холодное чувство слияния.
— Когда я прикасаюсь к тебе, ты можешь двигаться, — пояснила она. — А сорока будет висеть, пока у меня хватит сил ее удерживать.
Где-то высоко над головой, в доме, сопротивлялись остановке времени Синклер и Праймо Клетсы. Молли подумала о том, как сердится Клетс из-за того, что она помешала ему развлекать гостей на зван обеде. Ему пришлось остановиться на оборванной фразе и в точности помнить, что именно и как он говорил, где и в какой позе стоял, чтобы начать с того же места, когда время снова пойдет.
Когда время снова пойдет… «Когда это случится, нас уже не будет в живых», — подумала Молли. Девочка не сводила глаз с черно-белой убийственной машины. Неужели мир когда-нибудь снова оживет? Конечно, а как же иначе.
Рокки тронул кончик сорочьего клюва.
— Сколько народу эта птица уже погубила до нас? — на него безжалостно смотрели металлические птичьи глаза.
— Что нам делать? — спросила Молли. — Если это в самом деле… наши… ну, понимаешь… наши последние минуты. — Она чуть не плакала.
— Если это в самом деле так, думаю, мы должны наслаждаться этими минутами. Почему бы и нет? Понимаешь, Молли, когда это произойдет, всё случится так быстро, что мы ничего не почувствуем. Мы умрем мгновенно. Поэтому давай попробуем повеселиться.
— Хочешь сказать, мы должны рассказывать друг другу анекдоты? — удивилась Молли, и к ее горлу подступил такой огромный комок, что боль от него пронзила всю шею. Или, может быть, вспоминать самые приятные вещи? — Она несколько раз глубоко вздохнула, сосредоточиваясь. Очень трудно было одновременно разговаривать и удерживать мир в неподвижности.
— Здесь нельзя ничего посоветовать, — вздохнул Рокки и, помолчав, добавил: — Клетс даже не предоставил нам последнего желания — как в кино. А ведь это Голливуд. Вот уж гнусность так гнусность.
Молли поглядела на друга. Рокки сиял неподдельной улыбкой. Глядя на него, она сама чуть не заулыбалась.
— А о чем бы ты попросил?
— Попросил бы гитару. Потом запел бы, попробовал бы загипнотизировать его голосом А ты бы что попросила?
— Пистолет.
Молли чувствовала, как заторможенный мир вырывается из рук, словно сжатая пружина, которая хочет распрямиться. Она силой подчинила его себе. От этого ей стало холодно, очень холодно. Девочка застонала.
— Тебе плохо? — спросил ее Рокки.
— Устала немного.
— Я рад, что много лет назад тебя принесли в наш приют, — неожиданно сказал Рокки.
— А я — что тебя, — Молли понимала, что этот разговор причинит ей столько боли, сколько не причинял никакой другой в жизни. — Рокки, я всю жизнь хотела узнать, кто мои родители. А теперь рада, что не знаю. Рада, что я сирота, потому что иначе я не познакомилась бы с тобой. Ты всегда был самым лучшим другом, И еще ты самый лучший на свете певец. Твои песни чудесны. Их полюбили бы во всем мире, если бы… Рокки, как ты думаешь, на что похожа смерть?
— Я думаю, это вроде глубокого сна, но без сновидений. Глубокий сон, когда ты ни о и ничего не чувствуешь.
— Что, вечный сон?
— Вечность пролетит для тебя как одна секунда, потому что ты будешь спать.
— Как ты думаешь, когда-нибудь мы проснемся?
— Нет, вряд ли. Мне кажется, наши души по имени Молли и Рокки будут спать всегда, и мы даже не будем об этом знать. Но может быть, та энергия, которая высвобождается, когда мы умираем, наша энергия, у которой нет ни мыслей, ни чувств, — может быть, она переселится во что-нибудь другое. Как батарейка. Энергия, которая питала нашу жизнь, подождет, пока к ней не подключится кто-нибудь еще. Во что бы ты хотела вставить свою энергетическую батарейку, Молли?
— В щенков Петульки. Если они когда-нибудь у нее будут.
Рокки погладил руку подруги.
— Молли, не бойся умирать.
— Откуда ты все это знаешь?
— Просто верю в это, и всё, — ответил Рокки. — Это здравый смысл. Я никогда не был особенно религиозен. У всех религий классная музыка, что верно, то верно, и очень красивые храмы, но из-за религий люди слишком много сражаются. Обращайся хорошо со всеми людьми и животными вокруг тебя — вот и вся религия. Ты согласна?
— Как ты думаешь, мы хорошо обращались с людьми и животными? — спросила Молли.
— Мы не совершенны, но ты, Молли, очень добрая.
— Ты тоже… Но если все люди обязательно умирают и уходят в вечный сон, то какой смысл у жизни вообще?
— Это все равно что спрашивать, какой смысл у красивого заката или у великолепной музыки.
— Тогда скажи, какой смысл у них?
— А почему в них должен быть смысл?
— Может быть, какой-то смысл все-таки есть, — настаивала Молли. — Может, нам как раз предстоит найти этот смысл,
Молли дрожала всем телом и не могла с собой справиться. Она чувствовала, что ее силы иссякают, мир вырывается из рук, хочет ожить снова. Миллиарды людей и животных, букашек, растений и машин желают идти вперед, двигаться, жить. Молли представила себе, какая неподвижность царит сейчас во всем мире. Люди оцепенели посреди недорассказанной шутки — смех застыл у них на губах, но из горла не доносится ни звука. Кто-то дерется, и в воздухе замерли занесенные кулаки. В мире всегда где-то идет война. Остановились в воздухе пули, зависли осколки взорвавшихся бомб. Нет, о жестокостях думать не хотелось. Молли стала думать о хорошем. Малыш делает первые шаги. Где-нибудь голодный человек вписывает в лотерейный билет цифры, которые помогут ему выиграть. Рождаются младенцы, жокеи выигрывают на скачках, изобретателей и художников осеняют новые идеи. Может быть, в этот момент ученые делают какое-то очень важное открытие. И все эти люди стремятся двигаться дальше. Молли скрипнула зубами. С каждой минутой давление становилось в выносимее. У девочки больше не было сил разговаривать. Минуло восемь минут.
