Кеннет Оппель - Серебряное крыло
— Возможно, ты прав, — произнес он устало.
Марина с изумлением смотрела на него.
— Шейд…
— Подумай, Марина, что если все так и есть? Побеждают сильнейшие, самое важное — сила.
— Разве что для тебя, — сказала Марина презрительно. — Твой интерес к кольцам, битва с совами, возвращение к солнцу — все это только для того, чтобы почувствовать себя важным и значительным.
— А ты? — парировал Шейд.
— Что?
— Ты такая же. Тебе хотелось верить, что, раз имеешь кольцо, ты особенная, лучше других златокрылов. Это то же самое.
— Во всяком случае я не хочу быть такой, как эти двое, — ледяным тоном сказала Марина. — А ты больше всего на свете хочешь именно этого.
Шейд ничего не ответил, но, взглянув на Гота, заметил его улыбку.
— Ты можешь вырасти, Шейд, — сказал Гот.
Он оторвал кусок птичьего мяса и держал его в зубах. К удивлению Шейда, его рот наполнился слюной. Он все еще был голоден. Что если ему понравится этот вкус?
— Как это может повредить тебе? Птицы вам не друзья, — сказал Гот. — Попробуй, Шейд.
— Нет, — ответил Шейд, бросив взгляд на Марину.
Гот рассмеялся:
— Ты боишься, правда?
— Нет.
Доев птицу. Гот вытянул крыло.
— Ты будешь спать здесь, — сказал он Шейду. — Я хочу быть уверенным, что ты никуда не сбежишь. Тробб, возьми себе под крыло Марину.
Предательство
— Я хочу в джунгли вместе с тобой.
Гот озадаченно посмотрел на Шейда. Они летели рядом над петляющей рекой. Вода теперь бежала быстрее, с шумом перекатываясь через камни.
Впереди летели Марина и Тробб. Тробб выглядел больным. Его шерсть была какой-то засаленной, глаза слезились, и он все время дрожал.
— Зачем тебе в джунгли? — спросил Гот.
— Хочу стать, как вы. Хочу жить с могущественными летучими мышами, которые поклоняются Зотцу.
Гот рассмеялся:
— А как же твоя возлюбленная Ноктюрна?
— Ты прав, она бессильна. Я думал об этом весь день. Обещание — ложь.
— И ты покинешь свою колонию?
— Им ведь недолго жить, правда? Я знаю, что ты планируешь. Постараешься завоевать их доверие. Может быть, это получится, а может быть, и нет. Если получится, ты съешь их одного за другим, пока они спят. — Он сказал это спокойно, без всяких эмоций. — И я знаю, что ты собираешься убить меня, когда мы туда доберемся.
— Ты прав.
— Меня не волнует, что будет с другими. Только возьми меня с собой в джунгли.
— Тебе действительно не важно, что я съем твоих родичей?
— Они ненавидят меня из-за того, что совы сожгли наше убежище. Да и раньше меня не любили. Было время, когда я мечтал заслужить их уважение, помочь им сражаться с совами. Но они не хотели иметь со мной дела. Так с какой стати я должен о них беспокоиться?
— А твоя мать?
Шейд пожал плечами, морда осталась невозмутимой.
— Она даже не искала меня, когда я потерялся во время шторма, — сразу решила, что я погиб. Она считает, я причиняю слишком много беспокойства, и совсем не дорожит мной.
Гот посмотрел на Марину:
— А она?
Шейд горько усмехнулся:
— Марина только и ждет, что люди явятся, чтобы спасти нас. Ты прав, это трогательно, но смешно. Надеяться следует только на себя. К тому же она думает, что я больше всего на свете жажду быть сильным.
— А ты жаждешь?
— Да, — Шейд посмотрел Готу прямо в глаза. — Жажду. Всю жизнь меня считали недомерком, и я хочу стать большим и сильным. Хочу, чтобы ты научил меня охотиться и сражаться.
Гот задумчиво окинул взглядом горизонт.
— Я не верю тебе, Шейд.
— Но у тебя нет другого выхода.
Гот резко обернулся и посмотрел на него.
— Я так не думаю. Ведь я могу убить тебя прямо сейчас.
— Тогда ты замерзнешь. Я нужен тебе, чтобы добраться до Гибернакулума. Думаешь, хуже уже не будет? Это только начало. Посмотри на Тробба. Его крылья обморожены. Через пару ночей он не сможет лететь. А потом потеряет крыло. С тобой случится то же самое, если ты не поторопишься. У вас слишком мало шерсти, вы не защищены от холода. Вам необходимо теплое место на зиму. Я вам нужен для того, чтобы сереброкрылы приняли вас как друзей.
Гот больше не смотрел на него с насмешкой.
— Я предлагаю честную сделку, — сказал Шейд. — Я помогаю тебе добраться до Гибернакулума, а ты берешь меня в джунгли.
Каннибал немного помолчал, затем кивнул:
— Я согласен, малютка.
Возможно, он недооценил Шейда.
Краем глаза Гот наблюдал за маленькой летучей мышью, летевшей рядом. Сейчас он, конечно, мал, но он мог бы измениться… питаясь мясом, он вырастет.
Шейд прав: Гот нуждается в нем. Если в ближайшее время они не доберутся до Гибернакулума, Тробб точно умрет. Не то чтобы Гот очень беспокоился об этой немощной развалине. Но он сам начал чувствовать в крыле неприятную онемелость. Ему необходимо тепло.
Шейд полезнее живой, чем мертвый. Может быть, он поможет ему уговорить сереброкрылов лететь в джунгли. Тогда он воздаст Шейду по заслугам. Ему можно предоставить особые привилегии. Безусловно, он более стоящий товарищ, чем Тробб. Этот недомерок очень проницателен. Пока он немногого стоит, но в его глазах светятся ум и любознательность. Он хочет стать сильным, и Гот уважал его за это.
— Это последняя метка, — вдруг сказал Шейд и указал на высокий холм на западе, почти у самого горизонта.
Гот подозрительно посмотрел на него:
— Ты ничего не говорил о холме.
— Но я знал, что вспомню его, когда увижу. По маминой карте мы оставляем реку и поднимаемся на большой холм. Я тебя не обманываю.
Шейд мысленно прикинул расстояние. Он чувствовал себя бессильным. Еще одна ночь полета, может быть две, и они достигнут этого холма.
— Хорошо, — сказал Гот и повернулся к Троббу и Марине: — Давайте туда! Наконец-то Шейд решил сотрудничать с нами.
Марина посмотрела на Шейда через крыло. На одно только мгновение он встретился с ней взглядом, но этого было достаточно, чтобы прочесть в нем отвращение. Он отвернулся в другую сторону.
— Теперь все прояснилось, — сказал Гот. — Сейчас нам нужно поесть и подыскать убежище. Не улетайте далеко, я должен все время вас видеть.
Шейд осторожно спустился к деревьям. Они давно не сталкивались с совами и другими птицами, но он держал глаза и уши настороже, высматривая их.
— Что ты делаешь? — прошипела Марина.
— Не твое дело, — холодно ответил Шейд.
Он видел Гота, который кружился неподалеку, и знал, что у того очень хороший слух.
— Ты ведь на самом деле не ведешь их в Гибернакулум?
Он ничего не сказал.
— Если так, скажи мне, потому что я сбегу и полечу своим путем.
— Не скажу.
— Нет?
— Они поймают тебя.
— Как ты можешь? Предать свою колонию, меня?
Он пристально посмотрел на нее, желая взглядом сказать больше. Но не смог. Марина отлетела в сторону и стала охотиться одна.
Его сердце стало тяжелым словно камень. Шейд не замечал, что ест, выискивая пищу так, как учила его Марина. Пролетая мимо кустарника и высматривая коконы, он увидел листья. Он долго рассматривал их. Узнавал необычную форму, винно-красную окраску, шершавость… Где-то он видел точно такие же. Но где?
В шпиле собора.
Эти листья Зефир крошил, а потом пережевывал.
Именно они усыпили его.
Шейд чуть не закричал от радости.
Он внимательно посмотрел на Гота и Тробба. Они сидели на верхушке дерева и наблюдали за Шейдом и Мариной. Шейд опустился на куст, нашел мешочек с яйцами сверчка и жадно набросился на них. В то же время он незаметно протянул коготь к листу и оторвал его от ветки. Медленно, чтобы не вызвать подозрений, он затолкал лист глубоко под крыло и крепко прижал к телу.
Каннибалы ничего не заметили. Гот чистил шерсть, готовясь к охоте.
Шейд отлетел от куста и продолжил есть.
Гот принес к пещере убитую летучую мышь и с жадностью стал раздирать ее на части. Это был златокрыл. Марина мрачно смотрела на Гота, глаза ее блестели.
— Скажи спасибо, что нашел этого отставшего, — сказал ей Гот, — иначе могло случиться, что ты оказалась бы на его месте.
Шейд тяжело вздохнул.
— Я тоже хочу попробовать.
— Хо-хо! — прокаркал Гот. — У нашего малыша, кажется, прорезался вкус к мясу.
— Этого и нам не хватит, — сказал Тробб. — Пусть сам добывает себе мясо.
— Нельзя быть таким жадным, Тробб, — ответил Гот. — Мы должны обратить его к Зотцу.
Краем глаза Шейд заметил, что Марина с недоумением смотрит на него.
— Ну давай, ешь, сколько хочешь, — сказал Гот.
Шейд медленно пошел к златокрылу, боясь в последний момент потерять мужество. Повернувшись спиной к Готу и Троббу, он заставил себя склониться над растерзанной летучей мышью.
