Юлия Лавряшина - Улитка в тарелке
Вытащив симпатичный рюкзачок, с которым прогуливалась по городу, Бемби все сложила туда и нацепила Эви на спину:
— Выдюжишь?
— Что? — он доверчиво улыбнулся.
У нее опять дрогнуло сердце: «Маленький старичок… Заколдованный мальчик. Если б только все сказки хорошо заканчивались!»
— Хочешь, я сочиню про тебя сказку? — неожиданно для себя самой предложила Бемби.
— Сказку? Про меня?!
Бемби показалось, что она кожей почувствовала прикосновение его взгляда — столько радости в нем вспыхнуло. Наверное, так больные ждут от врача опровержения диагноза… Тогда Бемби предстояло научиться выдерживать такие взгляды. Она улыбнулась:
— А что? Попробую. Вот вернемся домой…
Она так и застряла на этом слове. У них были разные дома… Может, Эви уже хотелось оказаться в своем? Спросить об этом Бемби не могла: вдруг он и не вспоминал о нем, а она заставит его задуматься.
«Как же — не вспоминал! — возразила она себе. — Мы же туда и едем… Не мог он об этом не думать! Он все через себя пропускает. Что было, что будет…»
Эви посмотрел на нее уже совсем по-другому:
— А если нас там оставят? Вот не выпустят и все! Тогда я твоей сказки не услышу…
— Как это — оставят?! — вскинулась Бемби. — Там тюрьма, что ли? Да вы и не пойдете туда! Я сама поговорю с этим Дримом. Или с кем еще… А вы спрячетесь где-нибудь. Слушай, давай-ка пока снимем ранец, а то плечи оттянет.
Послушавшись, он хмуро предположил:
— Если они так долго нас там держали, вдруг они и тебя не отпустят? Чтоб ты никому не рассказала. А потом и нас выловят.
«Он, вроде, и боевики не смотрит, а мыслит прямо по сценарию», — ей даже стало смешно, хотя веселого было мало. Заметив, как дрогнули ее губы, Эви поспешил оправдаться:
— Так в одной компьютерной игре было. Я сам не играл, мне Прат рассказывал. Он очень хороший, но иногда все-таки играет…
— Это еще кто? — она не помнила, называли они уже это имя или нет.
— Тоже воспитатель.
Эви оглянулся и добавил уже шепотом:
— Он еще лучше Дрима. Только Мире не говори, что ты это знаешь.
— Уж не скажу! А то она еще задушит нас обоих.
Отпрянув, он посмотрел на нее скорбно:
— Ты уже знаешь, да?
— Что? Что она его…
Слово «любит» как-то не выговаривалось, ведь Мира была всего лишь двенадцатилетней девчонкой. И вместе с тем, Бемби не знала, как назвать это по-другому. Собственно говоря, она вообще ничего не знала о любви и о том, сколько же лет должно быть человеку, чтоб он уже мог сказать о себе «люблю» и никого не насмешить этим…
— Что она так привязана к нему? — закончила Бемби, и сама поморщилась.
Что значит «привязана»? Вовсе не привязана, если смогла уйти так далеко. Вот как раз любовь можно унести с собой на край света, и она не станет от этого меньше. Бемби допускала, что воображает то, что называется любовью, лучше, чем оно есть на самом деле. Но вот у Миры все было именно так, она видела. Бемби молила про себя лишь о том, чтобы Сол не влюбился в эту заколдованную девочку по-настоящему.
Эви проворчал:
— Она только и трещит целые дни: «Дрим-Дрим». Одна песня…
— Может, это и неплохо, — вздохнула Бемби. — Даже здорово, когда есть, о ком думать.
У мальчика от удивления поползли вверх светлые брови:
— А что хорошего-то? Играешь с ней, а она вдруг — раз! и перестает тебя видеть. Очень приятно.
Ей пришлось согласиться:
— Это, конечно, не очень… Может, здесь это пройдет? Знаешь, новые впечатления, новые люди…
— Лучше б она в Сола влюбилась, — с сожалением заметил Эви. — Он такой классный!
Бемби постаралась сделать строгие глаза:
— Классный? Это он тебя научил? Еще сказал бы «суперский»!
— А это что значит?
— Да то же самое. Только ты лучше не повторяй.
— Почему?
«А действительно! — она чуть не рассмеялась. — Нашлась тут учительница! Сама же так говорю».
— Это не очень правильные слова. Их даже в словаре нет, — неуверенно пояснила Бемби.
И, спохватившись, добавила:
— Словарь — это такая книга, в которую все-все слова вписаны. Чтобы каждый человек мог посмотреть там, что слово значит, если сам не знает.
У Эви обиженно дернулся рот:
— А вот и не каждый! Я вот не могу.
— Я же пообещала, что научу тебя.
«Когда? — пронеслось у нее в голове. — А что, если он не вернется сегодня с нами? Не ездить вообще? А как же мы узнаем, как им помочь?»
— Поехали! — решительно сказала она и крикнула: — Сол, у тебя все готово?
Из коридора донеслось сдавленное:
— Почти.
— Ты там жив?
— Жив. Одевайтесь.
— Во что? — удивился Эви.
— Да ни во что. В чем есть, в том и поедем. Он имел в виду: будьте наготове. Люди не всегда точно свои мысли выражают.
Он понимающе кивнул:
— А животные вообще никак не выражают. Но ведь они тоже соображают, правда? И мечтают о чем-то…
— Ты так думаешь? — озадаченно спросила Бемби. Этот мальчишка не переставал удивлять ее.
— А как же! Конечно, мечтают. Моя улитка… она, наверное, мечтала вырваться из своей тарелки. А я вот думаю: она получила свой большой мир, но вдруг ей стало хуже от этого? Вдруг ее кто-нибудь обидел?
Коснувшись рукой его безволосой головы, Бемби прошептала, стараясь не выказать жалость:
— Ты ведь не об улитке говоришь?
— Готово! — Сол возник в дверях кухни, одновременно деловитый и сияющий. — А чего вы спрятались?
Отдернув руку, она возмутилась:
— Мы не спрятались, вот еще! Просто разговариваем.
— Вы так целый день проболтаете. Ехать надо.
«Волнуется, — объяснила Бемби его суровость. — Еще бы… Дело-то нешуточное».
— Надевай ранец, — она помогла Эви и распорядилась: — Мы с Солом вынесем велосипеды, а потом вернемся за вами. Не выходите без нас!
Эви испуганно затряс головой:
— Нет! Не выйдем.
— Их, вроде, нет во дворе. — Сол уже спрыгнул с подоконника.
— Все равно. Мы быстро.
Бемби легко подхватила один из рыжих велосипедов и, уже спускаясь, отметила, что брат надраил их до новогоднего блеска. «Гусар!» — усмехнуться уже не получилось, потому что велосипед стремительно тяжелел. Вывалившись из подъезда, она грохнула его об асфальт и с трудом перевела дух.
— Ну, можно подумать! — язвительно пропел Сол. — Прямо целый танк на себе тащила.
— Я же не парень! — отрезала Бемби.
— Лучше не напоминай, как мне не повезло в жизни!
— Был бы у тебя брат, сам бы сейчас завтраки готовил!
— Да уж не хуже бы получилось.
Ей захотелось дать брату пинка, но во дворе было полно старушек, которые, казалось, и не уходили на ночь. Бемби не помнила дня, когда бы, выглянув во двор, уже не увидела одну из них. Они всегда были начеку и всегда в плохом настроении. Недавно Бемби выяснила, что их неимоверно раздражает длина ее ног…
— Выволокли свои колымаги! — тотчас в сердцах воскликнула одна из соседок. — Сейчас трезвон начнется.
— И не говорите, никакого житья от них! И чего дома не сидится? Телевизор бы лучше смотрели.
— А эта-то, эта! Вроде как, взрослая девица, а туда же — ляжками сверкать!
— Прям ни стыда, ни совести…
Сол с раздражением пробурчал:
— Вот наша бабушка на скамейках язык не чешет. Ей всегда есть чем заняться. А эти…
— Не слушай их, — отмахнулась Бемби, хотя слово «ляжки» обидно хлестнуло ее. — Они злостью друг от друга подпитываются… Мальчишек не видно? Эти сейчас опасней.
Сол торопливо бросил:
— Держи руль. Я по-быстрому выведу наших, пока чисто.
«Наших, — отметила она про себя. — Действительно, они уже наши».
Никого не дожидаясь, она осторожно повела оба велосипеда в подворотню. Если верить тому, что снаряд не попадает в одну воронку дважды, Лопух с Кастетом не могли подкараулить их здесь же. Стиснув сразу два руля, Бемби заглянула в длинный полумрак и расслабилась — здесь было пусто. Она прислонила велосипеды к стене и побежала к подъезду.
Когда показался брат, она тихо скомандовала:
— Прикрой Эви!
И заслонила собой Миру, чтобы дальнозоркие старушки не сумели разглядеть ее лица. Стиснув холодную руку девочки, Бемби затащила ее в подворотню и коротко бросила:
— По коням.
Эви быстро уселся на клетчатое одеяльце, которое Сол предусмотрительно прикрепил к багажнику. Убедившись, что Мира тоже на месте, Бемби нажала на педаль и уже на ходу улыбнулась тому, как брат весь вытянулся оттого, что девочка прижалась ладошками к его майке.
Они вылетели из подворотни и сразу повернули к выезду из города. Дорога была ровной, как и обещал Сол, и Бемби подумала, что так можно ехать хоть целую вечность: зная, что ты не просто катаешься, а мчишься спасать своих друзей. Хотя, с другой стороны, именно поэтому ни о какой вечности не могло быть и речи.
