Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка (человечий перевод)
– Гарри! Эй, Гарри!
Гарри оглянулся. К ним с пергаментным свитком в руках спешил Джек Слопер, один из Нападал, которые пришли в команду в прошлом году. Он совершенно запыхался.
– Это тебе, – сказал он. – Слушай, говорят, ты – новый капитан. Когда отборочные испытания?
– Точно не знаю, – ответил Гарри, в глубине души считая, что Слоперу сильно повезет, если он останется в команде. – Я сообщу.
– Отлично. Я надеялся, что, может, в выходные…
Но Гарри уже не слушал; он узнал тонкий косой почерк на пергаменте. Слопер еще не закончил фразу, а Гарри уже отвернулся от него и заспешил прочь вместе с Роном и Гермионой, на ходу разворачивая записку.
Дорогой Гарри,
Я бы хотел начать занятия в субботу. Пожалуйста, приходи в мой кабинет в восемь часов вечера. Надеюсь, первый день в школе прошел удачно.
Искренне твой, Альбус Думбльдор
P.S. Я обожаю кислотные леденцы.
– Чего? Кислотные леденцы? – Рон прочитал послание из-за плеча Гарри и пришел в полное недоумение.
– Это пароль для горгульи, которая охраняет его кабинет, – понизив голос, объяснил Гарри. – Ха! Злей не обрадуется… ему придется отложить взыскание!
Весь перерыв они с Роном и Гермионой размышляли над тем, чему Думбльдор будет его учить. Рон считал, что, скорее всего, какой-то страшной порче и жутким проклятиям, которые неизвестны Упивающимся Смертью. Гермиона возразила, что такие вещи незаконны; по ее мнению, Думбльдор собирался научить Гарри высшей защитной магии. Потом перемена кончилась, и Гермиона ушла на арифмантику. Гарри с Роном вернулись в общую гостиную и с неохотой приступили к домашнему заданию Злея. Оно оказалось невероятно сложным. Мальчики все еще корпели над ним, когда вернулась Гермиона (благодаря которой дела пошли веселей). Едва они закончили, зазвонил колокол, и они знакомой дорогой отправились на сдвоенное зельеделие, в подземелье, которое до недавних пор было вотчиной Злея.
В коридоре перед кабинетом обнаружилось, что в классе осталось всего дюжина человек. Краббе и Гойл, очевидно, не набрали проходных баллов, но четыре слизеринца, в том числе Малфой, сдали С.О.В.У. как положено. Кроме того, у двери стояли четыре равенкловца и хуффльпуффец Эрни Макмиллан, которого Гарри недолюбливал за чрезмерную напыщенность.
– Гарри, – Эрни важно протянул руку для рукопожатия, – не смог подойти к тебе утром на защите от сил зла. Хороший урок, по-моему, но только защитные заклинания – старая песенка для тех, кто знает, что такое Д.А… Кстати, как вы, Рон, Гермиона?
Они едва успели сказать: «Хорошо», как дверь подземелья распахнулась и оттуда вышел живот. Следом показался сам Дивангард. Ученики стали проходить в класс. Дивангард заулыбался, изгибая густые усы, и с особенной радостью приветствовал Гарри и Забини.
Подземелье было наполнено необычными разноцветными парами и странными запахами. Гарри, Рон и Гермиона с интересом принюхивались, проходя мимо больших кипящих котлов. Слизеринцы заняли отдельный стол, то же сделали и четверо учащихся «Равенкло». Гарри, Рон и Гермиона сели с Эрни. Они выбрали самый ближний стол с котлом золотого цвета, который источал невероятно влекущий запах. Гарри сразу вспомнил о торте с патокой и новеньком древке метлы, и о чем-то цветочном, навевающем воспоминания о Пристанище. Гарри задышал медленно, глубоко; ему хотелось напитаться этим чудесным ароматом. По телу разлилась истома; он расслабленно улыбнулся Рону; тот лениво улыбнулся в ответ.
– Ну-те-с, ну-те-с, ну-те-с, – заговорил Дивангард, чья массивная фигура неясно маячила в клубах разноцветного пара. – Достаем весы, наборы для изготовления зелий… И «Высшее зельеделие» не забудьте…
– Сэр, – позвал Гарри, подняв руку.
– Гарри, мой мальчик?
– У меня нет ни учебника, ни весов, ничего… у Рона тоже… понимаете, мы не знали, что сможем продолжать зельеделие…
– Ах да, профессор Макгонаголл предупредила… Не волнуйся, мой мальчик, ни о чем не волнуйся. Ингредиенты на сегодня можете взять из хранилища, весы, я уверен, тоже найдутся, и небольшой запасец старых учебников имеется… На первое время сойдет, а вы пока напишете «Завитушу и Клякцу»…
Дивангард прошел в угол к большому шкафу, порылся там и извлек два сильно потрепанных экземпляра «Высшего зельеделия» Возлиянуса Сенны и пару потускневших весов. Он выдал их Гарри и Рону и вернулся к своему столу.
– Как видите, – сказал Дивангард и выпятил грудь так, что пуговицы жилета грозили вот-вот оторваться, – я приготовил несколько разных зелий, просто для интереса, чтобы вам показать. По завершении курса вы должны их освоить. Впрочем, вы наверняка о них слышали, даже если никогда не варили. Кто знает, что это такое?
Дивангард указал на котел рядом со слизеринским столом. Гарри, чуть приподнявшись, увидел, что внутри кипит, кажется, самая обыкновенная вода.
Гермиона отточенным жестом взметнула руку вверх; она была первой, и Дивангард повел ладонью в ее сторону.
– Это признавалиум; бесцветная жидкость, лишенная запаха, которая вынуждает того, кто ее выпьет, говорить только правду, – сказала Гермиона.
– Отлично, отлично! – обрадовался Дивангард. – Теперь это, – продолжил он, показывая на котел возле стола «Равенкло», – тоже весьма известное зелье… О нем, кстати, недавно упоминалось в предписании министерства… Кто…?
Гермиона опять всех опередила.
– Это Всеэссенция, сэр, – выпалила она.
Гарри тоже узнал вязкую жидкость, лениво булькавшую во втором котле, но нисколько не огорчился, что лавры за правильный ответ, по обыкновению, достались Гермиона; в конце концов, именно она еще в третьем классе успешно приготовила это зелье.
– Прекрасно, прекрасно! Теперь здесь… Да, моя дорогая? – теперь уже с некоторым изумлением произнес Дивангард, увидев, что Гермиона снова тянет руку.
– Это амортенция!
– Совершенно верно. Глупо даже спрашивать, но все же, – сказал Дивангард, явно потрясенный познаниями Гермионы, – каково ее действие?
– Амортенция – самое сильное любовное зелье в мире! – ответила Гермиона.
– Именно так! Полагаю, вы узнали его по очевидному перламутровому блеску?
– И пару, который поднимается вверх характерными спиралями, – с воодушевлением подхватила Гермиона, – а еще для разных людей оно по-разному пахнет, в зависимости от того, кому что больше нравится; я, например, чувствую запах свежескошенной травы и новенького пергамента и…
Она еле заметно порозовела и не закончила фразу.
– Могу я узнать ваше имя, дорогая? – спросил Дивангард, не обращая внимания на ее смущение.
– Гермиона Грэнжер, сэр.
– Грэнжер? Грэнжер? Вы, случайно, не родственница Гектора Дагворта-Грэнжера, основателя «Экстраординарнейшего общества зельеделов»?
– Вряд ли, сэр. Я муглорожденная.
Гарри увидел, как Малфой наклонился к Нотту и что-то шепнул ему на ухо; оба гнусно захихикали. Дивангард, впрочем, нимало не смутился; напротив, просиял и перевел взгляд с Гермионы на Гарри, который сидел рядом.
– Ага! «Моя лучшая подруга муглорожденная, и при том лучшая ученица в нашей параллели»! Полагаю, Гарри, это и есть та самая подруга?
– Да, сэр, – подтвердил Гарри.
– Так, так, так... Двадцать баллов «Гриффиндору», мисс Грэнжер, – с чувством сказал Дивангард.
У Малфоя сделался такой вид, словно Гермиона опять засветила ему по физиономии. А Гермиона с сияющим лицом повернулась к Гарри и прошептала:
– Ты правда сказал, что я лучшая ученица параллели? О, Гарри!
– И что тут такого необычного? – с непонятным раздражением, но тоже шепотом осведомился Рон. – Ты и есть лучшая – я бы сам так сказал, если б меня спросили!
Гермиона улыбнулась, но жестом показала «тише», поскольку надо было слушать учителя. Рон насупился.
– Разумеется, амортенция не рождает настоящей любви. Создать любовь искусственно невозможно. Нет, зелье вызывает всего лишь страстное увлечение, одержимость. Пожалуй, это самое опасное и сильнодействующее вещество, по крайней мере, здесь, в нашем кабинете… Да, да, – Дивангард мрачно покивал, глядя на Малфоя и Нотта, скептически скрививших губы, – когда вы повидаете столько, сколько довелось мне на моем веку, вы не будете недооценивать силу страсти… Впрочем, – перебил он сам себя, – нам пора приступать к работе.
– Сэр, но вы не сказали, что тут, – Эрни Макмиллан показал на маленький черный котел, стоявший на столе учителя. Зелье в нем весело плескалось; оно напоминало жидкое золото, а над поверхностью, словно золотые рыбки, прыгали крупные капли, впрочем, ни одна не проливалась.
– Ага! – снова сказал Дивангард. Гарри был уверен, что учитель вовсе не забыл о зелье, просто для пущей театральности ждал, когда о нем спросят. – Да. Тут. Что же, леди и джентльмены, тут находится весьма любопытный отвар. Он называется фортуна фортунатум. – Полагаю, мисс Грэжер, – Дивангард с улыбкой повернулся к Гермионе, поскольку та громко ахнула, – вы знаете, что это такое?
