Маргарет Петерсон Хэддикс - Сквозь строй
— Подумай, пап, — сказал Гамильтон.
Это жестоко. Жестоко так говорить отцу после того матча с «Манчестер Юнайтед».
— Если мы не объединимся с Эми и Дэном, — продолжал сын, — мы можем проиграть. Что будет, если все остальные команды объединятся против нас? Ты же не видел, как они себя вели вчера в церкви. Они даже ни о чем не спорили и не соревновались! До вчерашнего вечера, конечно.
— Они просто притворяются, — сказал отец.
Притворяются…
Неплохая идея. Нет, это просто великолепная идея!
Особенно если за ними действительно следят.
* * *Мэдисон подняла голову и посмотрела на отвесную стену.
— Мам! — закричала она. — А почему папа с Гамильтоном возвращаются? Неужели они нашли ключ на полпути?
* * *«Гамильтон потом все поймет». Эйзенхауэр поймал себя на том, что он так глубоко задумался, что даже забыл, куда движется — вверх или вниз. Он остановился, вспомнил, что они возвращаются, и продолжил спуск.
«Когда мы станем победителями, он поймет, почему Эми с Дэном не могут быть в команде. Он будет гордиться мной и тем, как ловко я их всех облапошил.
И даже его самого».
Глава 21
«Не доверяй им», — Дэн все еще слышал голос Эми.
Все произошло так быстро — Гамильтон с Эйзенхауэром спрыгнули с утеса, Гамильтон схватил Дэна, Эйзенхауэр замахнулся топором и закричал: «Мы забираем Дэна и с ним отправляемся за призом! Всем остальным оставаться на месте!»
Эми бросилась к Дэну.
— Дайте, я на прощание обниму своего брата! — Дэн догадался, что она хочет что-то сказать ему на ушко.
Он думал, что сейчас она вспомнит какой-нибудь важный факт из биографии Шекспира или в крайнем случае скажет, чтобы он был осторожнее, ползая по скалам.
Но она сказала: «Не доверяй им».
«Гамильтон тащит меня по отвесной скале в тысячах футах над землей. Если он меня уронит, я тут же превращусь в сырой бифштекс. И я еще должен ему не доверять?»
Дэн доверял, но только когда рядом не было его отца. Но в том-то все и дело, что Эйзенхауэр был здесь и поднимался на вершину вместе со своим сыном. Он запросто мог бы достать нож и обрезать трос, которым Дэн был привязан к Гамильтону. Или приказать это сделать сыну.
Дэн вздрогнул.
— Не шевелись, пожалуйста, — сказал ему Гамильтон. — А то меня так перевешивает назад.
Несколько мелких камней вылетели у него из-под ног. Дэн невольно пошевельнулся, Гамильтон потерял упор и, нащупывая ногами опору, вызвал небольшой камнепад. Теперь он только двумя пальцами держался за небольшой выступ в скале.
Дэн затаил дыхание, боясь шевельнуться. Гамильтон наконец нащупал ногами выступ и смог упереться в стену.
— Не вздумай повторить это! — заревел Эйзенхауэр. — И подвергать опасности моего сына!
Дэн сидел на загривке у Гамильтона ни живой, ни мертвый и думал, как здорово иметь отца, который так тебя защищает.
Правда, сейчас не время для таких мыслей. А то не ровен час он не выдержит и даст ему достойный ответ. Например, скажет: «Простите, но я тоже мог бы лезть на эту скалу со своим отцом, если бы вы не помогли его убить».
Эйзенхауэр так жестко на него посмотрел, словно Дэн думал вслух.
«Нет, он просто смотрит, где найти опору, — убеждал себя Дэн. — Все нормально. Они не причинят мне зла, пока не дойдут до вершины».
Дэн решил, что они спустились за ним, чтобы он и правда помог им решить математические ребусы или еще что-то и открыть кодовый замок.
А что потом?
Что с ним сделает Эйзенхауэр после этого?
* * *Подъем был долгим и изнурительным.
После того как ему пришлось подниматься, потом на полпути вернуться и снова подниматься, но уже с Дэном за плечами, Гамильтон находился на той стадии, когда мысли исчезают совсем, оставив вместо себя голую скалу. Скала везде — над ним, под ним, перед носом. Он пальцами дюйм за дюймом нащупывал ее поверхность.
Но вот в них не оказалось ничего, кроме воздуха Он опустил руку, и она легла на плоскую поверхность.
Вершина.
И что теперь?
«Втроем мы расшифруем код, — думал Гамильтон. — Затем заберем приз и поделим его с Эми и Дэном. Папа обещал».
Железная дверь была встроена прямо в скалу, и перед ней имелся совсем небольшой выступ, который узким карнизом нависал над пропастью. Вдвоем с Эйзенхауэром они осторожно забрались на карниз и стали собирать трос, отстегнув страховочные ремни. Как только они отвязали Дэна, он сразу же подполз к двери.
— П-полагаю, мне лучше начать прямо сейчас. — Голос его дрожал и срывался от сильного ветра и высоты. — Т-там, за дверью, наверняка еще м-много ребусов и кодовых замков. Д-думаю, там понадобится помощь Эми и Нелли.
Дэн прошел вперед на ватных ногах, которые совсем не слушались его.
И споткнулся.
Он упал прямо напротив двери и кодового замка. Падая, он инстинктивно вытянул перед собой руки и левой ладонью попал прямо по замку.
Дверь отворилась.
— Ничего себе, — сказал Гамильтон. — Сама открылась! И без всяких ребусов и кодов! И не нужны тут никакие математические способности.
Дэн быстро убрал руку от замка, словно на нем были оголенные провода. Он в ужасе крутил головой и испуганно смотрел то на Эйзенхауэра, то на Гамильтона.
— Нет! — закричал он. — Я вам еще понадоблюсь! Я смогу пригодиться!
Он вцепился Гамильтону в руку и спрятался за ним.
Все было бы хорошо, если бы Гамильтон не был до такой степени поражен тем, что с ними только что приключилось. И если бы не такое тяжелое восхождение. И если бы Дэн не вел себя как ребенок.
Но Дэн слишком сильно толкнул его в бок. Забыв, что под ним лишь узкая полоса горизонтальной поверхности, Гамильтон неосознанно сделал шаг в сторону, потерял равновесие и вместе с Дэном сорвался со скалы.
Они полетели прямо вниз с утеса.
Глава 22
Дэн зажмурился. Лучше этого не видеть. Как на них летит земля, как на них летит смерть.
«Эми расстроится, — пронеслось у него в голове. — И Нелли. Надеюсь, они немного позлятся на меня, и тогда будут меньше плакать…»
Но тут он подумал, что он слишком долго думает для физического тела в свободном падении.
Потом он понял, что больше не летит.
— Уф, — сказал Гамильтон. — Какой я молодец, что решил пока не отстегивать карабин!
Дэн открыл один глаз.
Он снова болтался между небом и землей. Отсюда открывался превосходный вид. Под ним было кладбище, над ним Гамильтон, который намертво вцепился в его запястья.
Трос был только на Гамильтоне. Дэн не был привязан ни к чему. Он всеми силами держался за Гамильтона.
«Я могу упасть, — думал он. — Если руки устанут держать или Гамильтон отпустит…»
Теперь он боялся смотреть вниз. Он не хотел видеть пустоту, которая отделяла его от кладбища и в которую так легко можно было провалиться.
— Я же просил тебя не подвергать опасности моего сына! — ревел во все горло Эйзенхауэр, держа трос, на котором висел его сын.
— Пап, давай ты сначала поднимешь нас, а потом будешь отчитывать!
Дэн слышал, что в голосе его не было волнения, но почувствовал, как постепенно руки начинают скользить. Эти потные. Скользкие. Слабые руки.
— Не думаю, что этот трос выдержит вас обоих! — крикнул Эйзенхауэр.
Он возился с веревками и переставлял карабины.
— У меня не получается…
— У тебя должно получиться, — твердо сказал Хэм. — Я не отпущу Дэна. Ни за что.
От звона в ушах Дэн больше ничего не слышал, но почувствовал рывок. В следующую секунду чьи-то сильные руки подняли его и потащили наверх. Это был Эйзенхауэр. Дэн перевернулся на земле и откатился от края пропасти прямо в открытую дверь. Он больше не думал ни о ключах, ни о том, что ждет его за железной дверью. Он снова закрыл глаза.
«Я жив. Я все еще жив. И я не умру. Гамильтон сохранил мне жизнь, он не дал мне умереть. Он не желал мне зла. Просто я испугался».
Вдруг он почувствовал, как кто-то больно ударил его по лицу. Это был Эйзенхауэр.
* * *— Ты чуть не убил моего сына! — кричал он на Дэна.
Теперь, когда все были живы и опасность миновала, он выпустил на него всю свою ярость. Он схватил Дэна за плечи и стал трясти его, больно ударяя об землю. Дэн, еще не окончательно придя в себя, растерянно смотрел на него как провинившийся полузащитник.
— Я из-за тебя чуть не потерял сына! — кричал Эйзенхауэр. Он был в шоке. Он должен был заставить Дэна понять, что он наделал, что он только что чуть все не испортил.
Дэн растерянно заморгал.
— Вы хотите сказать, так же, как я потерял маму и папу?
— Дэн, замолчи! — крикнул Гамильтон, отталкивая его от своего отца.
Эйзенхауэр отпустил его.
«Значит, Дэн, думает, что это я виноват в смерти его родителей? — думал он. — Но это ложь. Неужели Гамильтон тоже так считает?»
