Дмитрий Емец - Карта Хаоса
Ресницы у доктора Смушкина были белесые, а пальцы тонкие и нервные. Он любил распрямлять их, вытягивать и стрелять суставами. Каждый сустав имел свой звук. Большой палец, как самый сильный и бездарный, не имел звука вовсе. Вкуснее всего стрелял безымянный, украшенный тусклым обручальным кольцом.
Когда-то Смушкин учился в докторантуре, писал серьезные работы по шизофрении и, как жиреющий на рыбе морж, начинал уже набирать научный вес. Всё шло неплохо, но потом что-то разладилось. Он поссорился с научным руководителем, бросил докторантуру и не стал защищаться.
Надо было быстро встать, отряхнуться и сражаться дальше, однако доктор Смушкин сражаться не стал. Он оказался не боец. Вместо этого он обиделся на весь мир и, отделив себя от него глухой стеной, ушел в сердитую оппозицию. Суть оппозиции состояла в том, что сам Смушкин не делал ничего, но всё, что делали другие, ему заведомо не нравилось. Теперь он работал в военкомате, службу свою не любил, считал неизбежным злом, но вместе с тем делал ее хорошо, легко принимая по семьдесят призывников в день.
Но даже при такой загрузке на месте ему не сиделось. Он часто вскакивал, прохаживался по кабинету и открывал форточку. Ему было душно и хотелось свежего воздуха. Но от свежего воздуха доктору Смушкину становилось холодно. Тогда он снова вставал и захлопывал форточку. И вновь становилось душно.
Смушкин как раз раздумывал, не оставить ли ему в покое форточку и будет ли лучше на минуту распахнуть всё окно целиком, когда в кабинет вошел взъерошенный и сердитый юноша с лицом человека, у которого все китайцы и индусы заняли по копейке, после чего хором сказали, что не вернут. Трусы на нем были розовые, как мечта. В левой руке он держал большую куклу с головой из твердого пенопласта. К кукле доктор Смушкин отнесся нормально. В военкомате он работал уже двадцать два года и его не удивили бы даже красные трусы, буденовка и игрушечный автомат, сопровождаемые воплем: «Дядь, возьмите меня в конницу!»
Вместо этого он протянул руку за картой, внимательно пролистал ее и спросил:
– Вы умеете считать?
– Примерно до миллиона… – радостно сказал Чимоданов и хотел уже начинать, но оказалось, что таких обширных знаний от потенциального призывника никто не требует.
– На двери, если вы заметили, стоит крупная цифра «пять». Что она означает? – спросил Смушкин.
Петруччо затруднился ответить, и за него ответил сам доктор:
– Это означает, что перед кабинетом номер пять надо посетить кабинеты один, два, три и четыре. Логика ясна?
Логика была Чимоданову понятна. Он повернулся, собираясь уйти, но тут доктор Смушкин смягчился и согласился милостиво изменить вечные законы арифметики. Он взял карту и стал быстро ее заполнять.
– Жалобы есть?
– Есть.
– Слушаю вас.
– В шоколад стали мало орехов добавлять.
Доктор Смушкин обозначил губами улыбку.
– Это не по моей части.
– А по вашей что?
– По моей, если бы эти орехи разговаривали.
– С кем? Со мной или друг с другом? – уточнил Чимоданов.
– Да хоть с потолком… Имя!
– Чье? Мое? Петруччо!
Ручка в пальцах у психиатра с сомнением дрогнула, однако переспрашивать он не стал.
– Фамилия?
– Чимоданов. Подчеркиваю: не от того мерзкого слова, которое вы подумали!
– Откуда ты знаешь, о чем я подумал? – удивился Смушкин.
– Все это думают. Мне хочется, чтобы весь мир сдох!
Смушкин заинтересованно моргнул и, склонив голову набок, посмотрел на Чимоданова добродушным, мимолетным и ненавязчивым взглядом профессионала. Странности странностями, но диагност он был хороший.
– Странное желание… Попыток суицида не было? – быстро спросил он.
– Суи… кого?
– Себя убить не хотелось?
– Нет. Только других.
– Это я уже слышал, – нетерпеливо сказал психиатр, делая в карте пометку. – И от какого же слова твоя фамилия?
Этот вопрос Петруччо любил и к ответу на него подходил обстоятельно.
– На сегодняшний день известно девять версий возникновения моей фамилии, – сказал он лекторским голосом. – Согласно первой, татарский десятитысячник Чимод прибыл на службу к московскому князю Ивану Калите и стал родоначальником воинственной и мужественной династии князей Чимодановых. Согласно второй, моим предком был итальянский химик Чимо де Данни, устраивавший фейерверки во времена императрицы Елисавет. Согласно третьей, фамилия связана со сбором дани. По четвертой, существовало ныне забытое село Чимоданово на затерянной реке Чимоданче, а жители его назывались «чимоданники».
Остальные версии доктор Смушкин выслушивать не стал.
– Ясно. Полных лет?
– Семнадцать.
Доктор Смушкин привычно умилился.
– Прекрасный возраст! Значит, через годик ждите повесточку. В армии, конечно, не желаем служить?
Юноша в розовых трусах возмутился.
– Как это не желаем? – сказал он, обращаясь к своей кукле. – Очень даже желаем! Особенно Зудука рад будет до пулемета добраться! А там гранаты всем выдают или только тем, кто всю кашу съедает?
Доктор Смушкин насторожился.
– Учитесь? Школа? Колледж? – спросил он.
– Нет.
– Что, нигде?
– Нигде.
– Работаете?
Чимоданов удовлетворенно кивнул. Обычно он не отличался разговорчивостью, а тут точно шилом под язык кольнуло. Внезапно захотелось рассказать всю правду, да еще не просто рассказать, но и получить за правду белый билет.
«Все равно не поверит, а получиться может забавно!» – подумал он.
– И кем же?
– Стражем мрака! – заявил Чимоданов, горделиво преувеличивая свою канцелярскую должность, состоящую в основном в работе с комиссионерами.
Смушкин отнесся к этому известию без выраженного интереса. Даже не стал делать записей в карте.
– А что делают стражи мрака? – спросил он с живым интересом.
– Как что? – удивился Чимоданов. – Сражаются со стражами света, разумеется! Чего им еще делать-то?
– Чем сражаются?
– Мечами в основном. Но не все. Я вот, например, боевым топором. Мошкин, тот больше шест уважает. Ната и Улита – шпагу или рапиру.
– Реконструкторы, значит? Как же, как же, встречал таких… А как вы сражаетесь? Аккуратненько?
Петруччо ухмыльнулся.
– Топором аккуратненько не получится. Не дуэльное оружие! Техника бедная, но многовато экспрессии.
– Поверните, пожалуйста, руки ладонями вверх… Вытяните их перед собой! – неожиданно попросил доктор Смушкин. – Что это у вас на вене за точка? Не укол, нет?
– Да не! Какой укол? Растворчик делал – кислотой капнул! Вот он подтвердит! – обращаясь за поддержкой, Петруччо посмотрел на Зудуку.
Кукла, висящая головой вниз, дернула головой.
«Ловко он ее!» – оценил доктор и позволил Чимоданову опустить руки.
– А еще что делают стражи? Не отвлекайтесь, молодой человек! Повествуйте!
– Кто что. Я вот, например, в левой ноздре грипп осенний выращиваю. Занозистая будет штука, трехнедельная! Хотите отчихну немного?
Доктор Смушкин не захотел.
«Тоскливо с ними! Хоть бы один умел нормально симулировать! Почитал бы литературу специальную! А то несут чушь: слушать противно!» – подумал он.
– Ещё за эйдосами охотятся всякие там, а потом нам их сдают! Вороватый народец! Чуть ему штамп поставишь, он у кого-нибудь из очереди пузыречек из руки, за щеку и – шмыг! – продолжал Чимоданов.
– Что за эйдосы такие?
Петруччо недоверчиво осклабился, не веря, что можно этого не знать, открыл рот и озадаченно замолк. Вопрос был элементарный и вместе с тем заводящий в тупик. Слишком много в сознании начинало толпиться разного. Всё равно что спросить у работника автосервиса, что такое машина и удивиться его мычанию. Чем больше мы что-то знаем, тем больше у нас вопросов.
– Да штучка такая с крупную песчинку. Душа вроде как. Вот у вас, подчеркиваю, эйдос есть? – наконец сказал он.
Имеется у него эйдос или нет, доктор Смушкин не знал. А раз не знал, ему проще было предположить, что никакого эйдоса у него нет. И вообще охотиться за ним не надо. Особенно в рабочем кабинете, где шаткий стол и много стеклянных полок.
Петруччо, однако, усомнился, что эйдос отсутствует. Он вгляделся в Смушкина и деловито спросил, не продавал ли он кому-нибудь душу.
– Вроде как не находилось желающих, – сказал доктор, быстро заполняя карту.
– А вот тут вы не правы. Желающих полно. Так и рыщут, – серьезно сказал Чимоданов.
– Где рыщут?
– Да, в общем, повсюду. Гадиков-то у мрака много, а планы на эйдосы сейчас просто дикие. Это уж так, по секрету.
– Прям так и рыщут? – удивился Смушкин.
– Рыщут, – подтвердил Чимоданов.
– И доказать это можете?
– А чего тут доказывать? – отмахнулся Петруччо. – Мыслей у вас, что ли, никогда не было странных, диких, точно чужих? И пугающих снов, от которых трясет потом? И острых озарений, когда ясно видишь не случившееся еще событие? И желаний сделать что-нибудь глупое, самому себе вредное? Ну там, сунуть палец в закрывающуюся дверь? Или положить ладонь на газовую конфорку? Или без всякого повода мелко нагадить? Урну поджечь, замок забить?.. Или солгать, когда даже и самому непонятно, зачем врешь?
