Сьюзен Коллинз - Грегор и смутное пророчество
Они даже не обернулись.
— Мне горько оттого, что я не могу завершить вместе с вами начатое, но я хочу сказать, что прекрасно понимаю, что творится у вас на душе. Возможно, наступит такой день, когда вы сможете понять и простить меня. Высокого тебе полета, Генри. Высокого тебе полета, Люкса, — произнес Викус. Он подождал ответа, но его не последовало.
Тогда Викус повернулся и с трудом забрался на свою летучую мышь.
Как ни возмущала Грегора мысль, что ему придется продолжить поход с этой ужасной крысой, в эту минуту он всем своим существом сочувствовал Викусу. Ему хотелось заорать Люксе: «Скажи же что-нибудь! Не позволяй своему деду вот так улететь! Ведь четверо из нас не вернутся обратно!»
Но слова застряли у него в горле. А в глубине души он и сам не мог простить Викусу того, что он их вот так оставляет.
— Высокого тебе полета, Наземный, — сказал Викус.
Грегор не знал, что ответить. Промолчать? Дать Викусу почувствовать, что он, Грегор, тоже осуждает его поступок? Ему казалось, что имеет право так поступить.
Но помимо воли в памяти вдруг всплыли эти последние два года, семь месяцев и теперь уже, наверно, пятнадцать дней. Было так много всего, что он хотел бы сказать папе, если бы у него появилась такая возможность. Так много всего! Например о том, как здорово сидеть с ним всю ночь на крыше и смотреть на звезды. Или как он, Грегор, любит ездить с ним в метро на стадион, смотреть бейсбольный матч. Или хотя бы вот это: как он счастлив, что среди миллиардов людей, живущих на свете, именно он оказался его папой.
Его душа была полна таких вот невысказанных слов. Летучие мыши взмыли в воздух. Через мгновение их и след простынет.
— Высокого полета, Викус! — закричал Грегор. — Высокого вам полета!
Викус оглянулся, и Грегору показалось, что он видит на его лице слезы. Викус, прощаясь, поднял руку. И они улетели.
ГЛАВА 20
Теперь их осталось только девять.
У Грегора было такое чувство, будто взрослые вдруг куда-то ушли, оставив детей на попечение няньки-крысы. В глубине души он ощущал себя слабым, маленьким и одиноким. Он оглянулся на своих спутников, понимая, что рассчитывать отныне придется только на себя.
— Нужно чуток отдохнуть, набраться сил перед походом, — сказал Живоглот, позевывая. — Через несколько часов выступаем.
Аккуратно смахнув с шерсти несколько сырных крошек, он свернулся калачиком и через минуту уже спал ровным глубоким сном.
Остальные молчали, не зная, что сказать. Грегор расстелил на полу одеяло и позвал Босоножку.
— Ететь? — спросила Босоножка, указывая в том направлении, где скрылся Викус.
— Да, они улетели, Босоножка. А нам нужно поспать. Пора баиньки.
Он лег на одеяло, и она тут же залезла к нему под мышку — без всяких капризов и уговоров. Темп и Тик расположились у них по бокам. Наверно, решили выполнять роль охраны. Смешные… Будто они могут реально помешать Живоглоту, если он решит на них напасть. Но знать, что они рядом, было почему-то приятно: хоть и не особо надежная, но защита.
Люкса не стала ложиться. Тогда Аврора подошла к ней и обняла ее своими золотистыми крыльями. Арес улегся рядом с Авророй, а Генри удобно устроился у него в ногах.
Они не предприняли никаких мер предосторожности, несмотря на то, что Живоглот в два счета мог разделаться с ними со всеми. «Сначала он нападет на Люксу и Генри — они единственные из нас вооружены, а затем легко покончит с остальными», — вертелось в голове у Грегора. Аврора и Арес еще могут улететь, остальным же никуда не деться.
С этим оставалось только смириться. И Грегор смирился. И почему-то страх его прошел.
У него не оставалось другого выбора — он должен был доверять Живоглоту, иначе ведь и глаз не сомкнуть. И Грегор стал, задремывать, отгоняя от себя видения дергающихся полосатых паучьих лап и оскаленных крысиных зубов.
Да, нелегкий выдался денек.
Он очнулся от громких, неприятных, вызывающих мурашки звуков. Еще не до конца проснувшись, схватил в охапку Босоножку, но тут же понял, что звуки издает Живоглот, щелкая по земле хвостом.
— Подъем, подъем! — ревел тот. — Пора в дорогу! Быстренько перекусите — и выдвигаемся!
Грегор нехотя поднялся с одеяла, ожидая, что Марет, как всегда, сейчас приготовит поесть. И тут же вспомнил, что Марета с ними нет.
— Как насчет того, чтобы помочь мне приготовить еду? — обратился он к Генри.
— Мы с Люксой такими пошлыми вещами не занимаемся — мы королевские особы! — заносчиво ответил Генри.
— А, ну конечно. Но ты, наверно, забыл: я — воин, а Босоножка — тараканья принцесса. И в таком случае вы просто останетесь голодными, потому что я не собираюсь вас обслуживать, — небрежно бросил Грегор. Эти королевские штучки ему уже порядком надоели.
Живоглот рассмеялся:
— Так им, пацан! И еще скажи им, не забудь, что твоя страна воевала, чтобы обходиться без всяких там королев и королей, воевала и победила.
Грегор с удивлением уставился на Живоглота:
— А откуда вы знаете?
— О, я знаю о твоем Наземье много такого, о чем твои спутники и представления не имеют. Я много времени провел среди ваших книг и газет.
— Вы и читать умеете?! — изумился Грегор.
— Ну да, многие крысы умеют читать. А вот писать, мы, к несчастью, не можем — ручку в лапе не удержать. Давай, Наземный, шевелись. Будете вы есть или не будете — плевать я хотел, но нам пора выдвигаться! — велел Живоглот.
Грегор отправился к мешкам с припасами. Там были копченое мясо, хлеб и эта штука вроде сладкого картофеля. Грегор, прикинул, что запасов еды осталось дня на три, если, конечно, особо не пировать. Хотя… Живоглот ведь жрет, как свинья, и он, разумеется, рассчитывает, что они будут делиться с ним своей едой. Так что нет — два дня, не больше.
Подошла Люкса и присела неподалеку.
— А как это… ну, готовить еду? — неожиданно спросила она.
Грегор бросил на нее недоверчивый взгляд:
— В каком смысле?
— Мы с Генри… мы просто ни разу в жизни сами ничего не готовили, честно! — смущенно ответила Люкса.
Грегор вдруг заметил, что Генри смотрит на Люксу с недовольным видом, но решил не обращать на это внимания.
— Ты хочешь сказать — вообще ничего? Даже сандвич?
Нельзя сказать, чтобы самому Грегору часто приходилось готовить, и нельзя также сказать, что он с этим отлично справлялся, но все же, если мама задерживалась, он мог пожарить яичницу или сварить макароны и посыпать их тертым сыром. Ничего особенного, но все-таки.
— Сандвич? Это блюдо такое? Его, верно, назвали в честь Бартоломью из рода Сандвичей? — удивилась она.
Грегор пожал плечами:
— Вот уж не знаю! Вообще-то сандвич — это два кусочка хлеба, между которыми кладется мясо, или сыр, или арахисовое масло, или еще что-нибудь.
— Я никогда не делала сандвичи, — призналась Люкса.
— Это совсем не трудно. Смотри: отрезаешь несколько кусочков мяса… лучше тоненьких, так вкуснее. — Грегор дал ей в руки нож, а сам занялся хлебом, отрезав от буханки восемь тонких ломтей.
Люкса очень старалась, но все же было видно, что с кухонным ножом она обращаться совсем не умеет. Грегор показал ей, как из хлеба и мяса делать сандвичи, и Люксе, кажется, даже понравилось. Она приготовила четыре сандвича: для себя, своего кузена и мышей. А Грегор остальные: было бы странно предлагать ей готовить угощение для тараканов, а уж тем более для Живоглота.
Грегор разбудил Босоножку, и малышка уплела свой сандвич со зверским аппетитом. Темп и Тик вежливыми кивками поблагодарили Грегора за еду.
Наконец Грегор протянул сандвич Живоглоту, который с мрачным видом подпирал стенку туннеля.
— Это что, мне? — жеманясь, промолвил тот. — Вот уж не ожидал! Сдается мне, остальные-то были бы безумно рады, если бы я сдох от голода!
— Если ты сдохнешь от голода, я никогда не найду своего отца, — ответил Грегор.
— Совершенно верно, — согласился Живоглот, жадно запихивая в рот сандвич. — Я рад, что мы понимаем друг друга. Обоюдный интерес очень сплачивает. Крепче, чем дружба, сильнее, чем любовь.
— А разве крысам… разве вам известно, что такое любовь? — сухо осведомился Грегор.
— О да, — ухмыльнулся Живоглот. — Мы без ума… от самих себя!
«Как мило!» — с неприязнью подумал Грегор. Он сел рядом с Босоножкой, которая уже доела сандвич.
— Исё, — сказала малышка и показала пальчиком на сандвич Грегора.
Грегору очень хотелось есть — но он не мог оставить ее голодной. Он уже собирался разломить пополам свой сандвич, но Темп деликатно положил перед Босоножкой свою порцию.
— Принцесса может есть мой, может мой, — сказал таракан.
— Темп, тебе ведь тоже нужно подкрепиться, — возразил Грегор.
— Не очень, нет, — ответил Темп. — Тик сказала делиться со мной, делиться.
