Нэнси Фармер - Дом Скорпиона
— Как… — Матт задумался. — Как египетского фараона?
— Вот именно. Ешь пудинг, ми вида. Тебе нужно набираться сил.
Матт машинально жевал и представлял себе это хранилище. Однажды в каком-то журнале он увидел фотографию гробницы фараона Тутанхамона. Эль Патрона положат в золотой саркофаг и окружат грудами часов, драгоценностей, статуэток и лунных камней. Но Матту не хотелось думать о смерти Эль Патрона, поэтому он спросил:
— А при чём здесь Том?
Селия откинулась в мягком кресле. Теперь, когда все уехали, она чувствовала себя намного спокойнее.
— Эль Патрон считает, что люди тоже принадлежат ему, точно так же, как дома, машины и статуи, — сказала она. — Он не любит бросать деньги на ветер, не желает отпускать и людей. Вот почему он не позволил Фелисии бежать. Вот почему держит всех под контролем, так, чтобы люди являлись по первому его зову. Он ни за что не отдаст Тома мистеру Мак-Грегору, хотя сам терпеть не может этого мальчишку.
— А ты и Тэм Лин тоже принадлежите Эль Патрону? — спросил Матт.
Селия скривилась:
— Карамба! Ну и вопросы ты задаешь!
Матт терпеливо ждал.
— Может, у тебя было бы меньше проблем, если бы тебе вовремя объяснили, что к чему, — вздохнула Селия.
— Я не убивал Моховичка!
— Ты не хотел его убивать, ми вида. Я знаю, сердце у тебя доброе.
Матту отчаянно хотелось отстоять свою невиновность, но он прекрасно понимал, что Селия ему не поверит. Ведь на пузырьке лауданума действительно нашли его отпечатки пальцев.
— Я выросла в Ацтлане, — начала женщина. — В той же самой деревне, где родился Эль Патрон. Она и тогда была бедной, а при мне совсем обнищала. Ничего там не росло, кроме сорняков, да и те такие горькие, что даже ослы их не ели. Тараканы и те перебрались в соседний городок. Вот как там было плохо! Когда я немного подросла, то пошла работать на макиладору — фабрику — недалеко от границы. Весь день сидела за сборочным конвейером и пинцетом укладывала крошечные квадратики в крошечные дырочки. Я думала, что ослепну! Мы жили в большом сером здании с окнами такими маленькими, что нельзя было высунуть голову наружу. Это чтобы девушки не разбежались. А по ночам мы выбирались на крышу и смотрели на север, через границу.
— Через нашу границу? — спросил Матт.
— Да. Фермы лежат между Ацтланом и Соединенными Штатами. Видно было мало чего, потому что на Фермах по ночам темно. Но за ними, там, где лежат Соединенные Штаты, в небе мерцало светлое зарево. Мы знали, что под этим заревом раскинулось самое чудесное место на Земле. Там у каждого есть свой дом и сад. Все носят красивые наряды и едят только самые вкусные лакомства. И никто не работает дольше четырех часов в день. А в остальное время люди летают на гравилётах и ходят на вечеринки.
— Это правда? — удивился Матт. Он почти ничего не знал о странах, окружающих Фермы.
— Понятия не имею, — призналась Селия. — Но, думаю, это слишком хорошо, чтобы быть правдой…
Матт помог Селии убрать со стола, они вместе вымыли и вытерли посуду. Это напомнило ему о тех давних днях, когда они жили в маленьком домике среди маковых полей.
Матт терпеливо ждал, когда Селия продолжит свой рассказ. Он знал: если поторапливать ее, она замкнется как улитка в ракушке, замолчит и не станет вспоминать о прошлом.
— Я жила в этом сером здании долгие-долгие годы, становилась старше и старше. Никаких тебе вечеринок, никаких мальчиков, вообще ничего, — заговорила она наконец, когда все тарелки были убраны. — Я много лет ничего не слышала о своей семье. Может, они все умерли. Я не знала… Единственная перемена в моей жизни случилась, когда я научилась готовить. Меня выучила старая курандера — лекарка, ухаживавшая за девушками. Она меня всему научила. Я стала ее лучшей ученицей, поэтому вскоре меня сняли со сборочной линии и отправили готовить на всех обитателей фабрики. У меня стало больше свободы: я ходила по рынкам, покупала травы и еду. И однажды повстречала койота.
— Животное? — не понял Матт.
— Нет, дорогой. Койот — это человек, который переводит людей через границу. Если ему заплатить, он поможет тебе добраться до Соединенных Штатов. Только сначала нужно пересечь Фермы. — Селия содрогнулась. — Какой же я была дурой! Эти люди никому и не собираются помогать. Они приводят тебя прямиком в лапы Фермерского Патруля. Я собрала все свои пожитки, не забыла и изваяние Святой Девы Гвадалупской — ведь я привезла его из родной деревни. Нас было двадцать человек. Мы поднялись в горы, и тут койот нас бросил. Мы ударились в панику, как стая перепуганных кроликов; одна женщина упала в пропасть и погибла. Мы побросали почти все пожитки, чтобы идти быстрее. А у подножия гор нас ждал Фермерский Патруль. Меня отвели в какую-то комнату, вытряхнули на пол пожитки. «Осторожнее! — вскричала я. — Не разбейте Святую Деву!» Вот откуда у нее щербина на платье — это Патруль швырнул ее на пол. Они только расхохотались, а один хотел раздавить ее каблуком, и тут в дверях крикнули: «Стой!» Хочешь верь, хочешь нет, все вытянулись по стойке смирно. Это был Эль Патрон собственной персоной! В те дни он был гораздо крепче и любил сам объезжать свои владения. «У тебя выговор знакомый, — сказал он мне. — Откуда ты родом?» Я назвала ему свою деревню, и он очень удивился. «Это и мои родные места, — сказал он. — Неужели старое крысиное логово еще стоит?» «Да, — ответила я. — Только все крысы перебрались в логово получше». Он рассмеялся и спросил, что я умею делать. С этой минуты я стала принадлежать Эль Патрону… И буду принадлежать ему всегда. Он меня никогда не отпустит…
Матта пробрал озноб. Хорошо, что Селия пересекла границу: ведь иначе она не смогла бы заботиться о нём, Матте… Однако последние ее слова — «Он меня никогда не отпустит» — звучали очень уныло.
— Я люблю тебя, Селия! — с жаром воскликнул Матт и обнял женщину.
— И я тебя люблю, — тихо ответила та и тоже обняла мальчика.
Матту стало тепло и уютно. Ему ужасно захотелось до конца дней своих прятаться в Селииной квартире и никогда больше не вспоминать об Алакранах, о презрении слуг, о клоне мистера Мак-Грегора…
— А что случилось с теми, кто пересек границу вместе с тобой? — спросил он.
— С ними? — Голос Селии звучал ровно и безжизненно. — Их всех превратили в идиойдов. — И больше она не произнесла ни слова.
ЗРЕЛЫЙ ВОЗРАСТ:
от 12 до 14 лет
15
Изможденная птица
Дни шли за днями, скучные и однообразные. Визиты Марии, красившие жизнь Матта, канули в прошлое. Ее вместе с сестрой отправили в монастырь, чтобы там из девочек сделали достойных молодых леди.
— Марию — вот кого они стараются обуздать, — говорила Селия. — В Эмилии норова не больше, чем в миске овсянки…
Матт попросил Селию отправить Марии письмо, но та отказалась:
— Мария его всё равно не получит. Монахини сразу же передадут письмо сенатору Мендосе.
Матт пытался представить себе, чем Мария занимается в монастыре, но у него ничего не вышло — его познания о монастырях не отличались особой глубиной. Скучает ли она по нему? Простила ли? Или вместо него ездит в гости к Тому?
После отъезда Марии и Эмилии Бенито и Стивен тоже куда-то уехали. Мистер Алакран постоянно пропадал в деловых поездках, а Фелисия и Эль Вьехо не выходили из своих комнат. В коридорах и садах было пусто. Лишь слуги сновали туда-сюда, выполняя свои повседневные обязанности, но их голоса звучали приглушенно. Дом превратился в сцену, на которую не вышел ни один актер.
Однажды Матт попросил привести ему из конюшни Послушную Лошадку и в сомнении ожидал, не будет ли ему отказано. Не было! Пришел идиойд, привел лошадь. Матт неловко замялся: в доме работало несколько идиойдов, но он старался не попадаться им на пути. Он взялся за поводья и поднял глаза.
Перед ним стояла Роза!
Матта захлестнул темный ужас, как будто он снова стал маленьким мальчиком, а она — его тюремщицей, но сейчас в лице этой женщины не осталось и тени былой угрозы. Суровые складки у рта, казалось, не имеют никакого отношения к ее внутреннему миру. Роза смотрела прямо перед собой — непонятно даже было, видит ли она Матта.
— Роза? — пробормотал Матт.
Она перевела взгляд на мальчика.
— Желаете другую лошадь, хозяин? — Голос у нее остался прежним — сухим и чуть хрипловатым, — но прежняя злоба исчезла.
— Нет. Сгодится и эта, — ответил Матт.
Роза побрела обратно в конюшню. Движения ее были не такими, какими он их помнил, — они стали резкими, болезненно издерганными…
Матт забрался на лошадь и поехал прочь от дома. Лошадка шагала ровно. Она будет идти по прямой, пока Матт не прикажет ей повернуть налево или направо, и ни за что не переступит границы, намертво запечатленной в ее мозгу. «Как Роза», — подумал Матт. Он впервые понял, до чего же это страшно — быть идиойдом. Раньше он никогда не видел этих существ такими, какими они были до операции. Они просто жили в поместье и выполняли необходимые работы. Но Роза прежде была настоящим человеком, пусть злым и жестоким. А теперь она стала тенью, из которой высосана вся жизнь.
