Александр Кутепов - Гарри Поттер: кровь Гриффиндора
В центре зала располагалась ровная площадка, в середине которой находилось квадратное возвышение из ослепительно белого камня. На возвышении находилось миниатюрное подобие Хогварца. А по углам квадрата… стояли четыре статуи, простирая свои руки над замком.
Ближе всего к Гарри находилось изваяние широкоплечего мужчины с упрямо стиснутыми челюстями. Юноша взглянул ему в лицо и охнул: так мог бы выглядеть его отец, годам к сорока. Годрик Гриффиндор!
Чуть дальше статуя красивой женщины, чем-то похожей на мать Гермионы. Она улыбаясь, смотрит на Годрика. В левой руке зажаты перо и свиток. Гарри понял, что это — Равена Равенкло. Ещё дальше — пухленькая Хельга Хаффльпафф с тяжёлым серебряным молотом. А по правую руку от статуи Годрика — худощавый мужчина с остроконечной бородкой и змеёй в левой руке — Салазар Слизерин. Статуи основателей… У Гарри перехватило дыхание. Сколько веков стоят они здесь, оберегая созданную ими школу? Грубая сила и прямота Гриффиндора, остроумие Равенкло, трудолюбие Хаффльпафф и хитрость Слизерина гармонично соединились в их детище. Но это было ещё не всё: у ног статуй были выложены символы стихий. Рубиновый язык пламени у ног Годрика, серебрянный порыв ветра у Равены, сапфировая волна у Хельги и изумрудный лист у Салазара. Четыре основателя — четыре стихии.
Гарри осторожно приблизился к статуе Гриффиндора. Ему казалось, что чего-то не хватает. В следующий миг он понял, чего именно. И вложил меч Годрика в левую руку хозяина. Изваяние пошевелилось. Из статуи выплыл призрак Годрика. Он быстро потерял прозрачность. Холодные серые глаза, чёрные волосы, копной ниспадающие на плечи и багровый плащ с золотым львом. Зал наполнил глубокий голос, разбивший тысячелетнюю тишину.
— Здравствуй, потомок!
— Но как… — выдавил Гарри, отступая на шаг.
— Только тот, в ком течёт кровь одного из четвёрки, может войти в этот зал. Дай, присмотрюсь…
Призрак подплыл поближе и внимательно посмотрел Гарри в лицо. Он улыбнулся. И сразу исчезло впечатление суровости и холодности. Гарри взглянул в смеющиеся серые глаза и понял, что Годрик весьма добродушен.
— Ну, эти черты мне слишком знакомы. Несомненно, ты мой потомок по прямой линии! — безапелляционно заявил Гриффиндор. — Но, я чувствую что-то ещё…
Он помолчал, о чём-то задумавшись. Постепенно на его лице появлялось изумление.
— Не может быть… — он оценивающе посмотрел на Гарри. — Позову остальных.
Он исчез, но не надолго. Из статуй появились призраки остальных основателей. Равена действительно напоминала мать Гермионы. Это впечатление только усугублялось тяжёлой копной роскошных каштановых волос. Серебристое платье переливалось при каждом шаге, временами приобретая цвет весеннего неба. Хельга оказалась голубоглазой блондинкой с золотыми волосами, очень коротко подстрижеными. Кожаный фартук украшали многочисленные прорехи и подпалины. Слизерин в костюме цвета молодой листвы и такими же глазами. На лбу залегли поперечные складки, выдавая настоящего учёного.
— Зачем ты позвал нас, Годрик? — недовольно пробурчал Салазар. — Как был непоседой и баламутом, так и остался.
— Не ворчи, Сал, — ответил Гриффиндор. — Случилось нечто важное. Посмотрите внимательно на этого молодого человека.
— Смотрю, — ответил Салазар, по-прежнему хмурясь. — Судя по внешности, твой пра-пра… много раз пра — внук.
— Не только, — ухмыляясь, возразил Гриффиндор. — Он потомок всех нас!
Равена ахнула, прижав руку к лицу. Хельга недоверчиво переводила глаза с Гриффиндора на Гарри и обратно. Слизерин отнёсся к словам кузена очень серьёзно.
— Друже, а ты не ошибся?
— Друг? — изумлённо спросил Гарри. — Но ведь всем известно, что вы ненавидели друг друга!
— С чего бы это? — пробурчал Салазар. — У нас были расхождения во взглядах. Это не повод для ненависти.
— Но ведь вы убили Годрика!
— Он убил всех троих, — поморщился Гриффиндор. — Случайно. Наш Салазар настоящий учёный. Он сначала делает, потом только думает. Видел, в северном крыле замка фундамент? — дождавшись кивка Гарри он продолжил. — Он решил попробовать новое заклинание, но перепутал вектор. Мы даже не успели сказать «Мерлин», как башня рухнула нам на головы.
— Я не хотел… — виновато проворчал Слизерин.
— Да, уж… А потом Салазар начал беспробудно пить. А так, как он испытывал на себе разные зелья, то у него выработался фантастический метаболизм. И чтобы напиться в стельку, ему требовалось ну очень много выпивки.
— Неужели обязательно про это рассказывать? — поморщился Салазар.
— Ему полезно послушать, — вмешалась Равена. — О нас сложена куча легенд, а мы были обычными людьми, со своими слабостями и недостатками.
— Так вот, — продолжал Годрик. — В одиночку Салазар пить не любил. А преподаватели с ним пить отказывались. Они не в состоянии были переносить дозы, требовавшиеся моему братцу. И однажды, когда он бродил по окрестностям, в поисках собутыльника, то напоролся на дракониху, только что отложившую яйца. И принялся объяснять ей, как ему плохо живётся. Сколько она терпела твоё нытьё, а, Сал?
— Минут сорок.
— А потом «ам», и нет Салазара, — развеселился Годрик.
— Ладно, хватит травить байки, — заметил Салазар. — У тебя всегда было отвратительное чувство юмора. Я уже вижу, что ты был прав насчёт этого молодого человека. А значит, пророчество исполняется.
— Какое такое пророчество? — осторожно поинтересовался Гарри, которого насторожило резкое изменение тона Слизерина.
— Он очень старое, — сказала Хельга до того, как Салазар успел открыть рот. — И обращено именно к нам — к потомкам легендарного первого волшебника. Если не вдаваться в красочные эпитеты, то примерный перевод звучит так:
«Силы четыре сольются в одно,Молния увенчает чело.Судьбой победить ему суждено,И уничтожить зло.»
— Мы — потомки первого волшебника по прямой линии. Чистокровные, — уточнила Хельга, бросив взгляд на поморщившегося Салазара. — В наших семьях никогда не было браков с муглами. Но вот в чём суть — потомки не могли обладать всей силой Основателя. Он не был человеком. Поэтому, его сила разделилась на множество частей. В наших родах остались четыре основные линии — силы стихий. Не то, чтобы мы могли ими владеть, но эти силы покровительствовали нашим родам. Пророчество гласит, что однажды эти силы сольются в одном человеке. Одно условие уже выполнено — ты являешься нашим общим потомком.
— Выполнено и второе, — сказал Гарри глухим голосом, отбросив непослушные пряди со лба. — Но какую связь имеет этот шрам от смертного проклятия с силами стихий?
Основатели перебросились быстрыми взглядами и Равена Равенкло медовым голоском произнесла:
— Как вы наивны, молодой человек. Кто-нибудь слышал, чтобы Авада Кедавра оставляла шрамы на жертвах?
— Насколько я знаю, — сдерживая нервную дрожь, ответил Гарри, — нет!
— Именно! В каком возрасте это случилось?
— Мне был один год, когда Вольдеморт убил моих родителей и попытался убить меня!
— Всё ясно, — проворчал Слизерин. — Проклятие оказалось пресловутым последним камешком, обрушившим лавину. Оно и вызвало слияние сил. И шрам, это не шрам, а знак!
— Знак? — не понял Гарри.
— Конечно, — взорвался Салазар. — Никто почему-то не думает, что молния — явление высшего порядка в стихийной магии. Она требует баланса сразу трёх стихий! Этот рубец — просто небольшая плата за твоё могущество!
— Хватит забивать ему голову! — заявил Годрик, состроив неодобрительную физиономию. — Есть более насущные вопросы. А именно… первое, это то, что ты, Гарри, не можешь пока контролировать эту силу. Она будет прорываться в те моменты, когда ты будешь рассержен или напуган. И эффекты могут могут разбрасываться от смешных до весьма печальных. Кстати, — Годрик с интересом посмотрел на юношу. — Я, несколько часов назад, почувствовал мощный магический всплеск…
— Меня разозлили, — смущённо признался Гарри.
— О чём я и говорил. Второе — зло, которое должно быть уничтожено. У тебя есть представление о том, что это?
— Вольдеморт. И, — Гарри твёрдо выдержал взгляд зелёных глаз Салазара, — он — ваш наследник.
— Мой? — недоверчиво переспросил Слизерин, скрестив руки на груди. — А что в нём злого?
— Он учился здесь более полусотни лет назад, — начал пояснять Гарри. — Он начал с уничтожения нечистокровных студентов, а потом решил захватить власть над миром.
После того, как Гарри рассказал всю историю с самого начала, в зале наступила тишина. Слизерин недоверчиво вертел головой.
— Как можно так извратить мои представления о том, каким должен быть волшебный мир? — удивлялся он.
