Дмитрий Емец - Гроб на колесиках
– Ну-ка, ну-ка! Интересно, какой сюрпризец нам подготовили на этот раз! – поинтересовался талисман.
Я заглянул в саркофаг, и... внезапно сердце мое перестало биться. В саркофаге лежала Настя. Ее лицо было мертвенно-бледным, а руки были сложены на груди, как у покойницы.
5
Я взволнованно всматривался в такое родное и дорогое мне лицо. Вот маленький шрамик на левой скуле, а вот губы. Даже теперь они сохраняют упрямое выражение. Я искал ее и нашел за замурованной стеной в Безумной Пирамиде. Но жива ли она? Неужели я нашел ее для того, чтобы снова потерять?
– Что ты стоишь, как истукан? Послушай, дышит ли она! – начал распоряжаться талисман.
Я поспешил прильнуть ухом к груди Насти. Сердце не билось. Во всяком случае, я не слышал его ударов. Мне почудилось, что внутри меня что-то оборвалось.
– Не дышит, – сказал я хрипло.
– Эх ты, чайник! – фыркнул талисман. – Разве так проверяют? Приложи ей к ноздрям зеркало.
– У меня нет зеркала.
– Всему приходится учить! Используй меня вместо зеркала! Заодно протри меня тряпочкой, ненавижу чувствовать себя неухоженным.
Я схватил полумесяц и, протерев его, приложил к ноздрям Насти. Я держал талисман у ноздрей и боялся взглянуть на него. «Вдруг там ничего не будет?» – думал я со страхом.
– Да дышит, она дышит! Сопит как паровоз! Убери меня немедленно, а то вдруг у нее насморк! – завопил вдруг талисман.
Взглянув на него, я с облегчением обнаружил крошечное затуманенное пятнышко. Настя дышала, но очень слабо.
Я принялся трясти ее, но девочка не просыпалась.
– Сонные заклятия так не снимаются! – со знанием дела заявил полумесяц.
– А как снимаются?
– Сколько владельцев сменил, а такого олуха впервые встречаю! Тебе в детстве сказки читали? Поцелуй ее, только и всего!
– Поцеловать? – переспросил я.
– Ну да, поцеловать. А что, какие-то проблемы со свежестью дыхания? Забыл пожевать «Орбит»? – язвительно поинтересовался полумесяц.
– Отстань!
– Это еще кто к кому пристает! Я тебя на шею не вешал! – возмутился талисман.
Ощущая, как, должно быть, нелепо я выгляжу, грязный, запыленный, пропахший пометом Гарпий, с застрявшим в волосах многовековым прахом египетских воинов, я неуверенно потянулся губами к Насте.
– Отвернись! – велел я талисману.
– Пожалуйста! – отозвался тот и мигом повернулся на шнурке. – Отвернуться я всегда не против. Я и этой стороной отлично вижу! – хихикнул он.
Я наклонился к лицу девочки и замер, не решаясь прикоснуться к ней губами. Родственник кладенца, висевший у меня на поясе, нетерпеливо заерзал в ножнах.
– Ненавижу слюнявые сцены! Давай, лучше я ее зарублю! – внезапно предложил он.
– Зачем? – испугался я.
Меч смутился.
– Забудем об этом. Я просто так спросил. Вдруг она на тебя нападает или там что, – пробормотал он. У этого маньяка явно чесалось лезвие.
– Горько! – завопил подглядывающий талисман.
Я коснулся своими губами губ девочки и сразу отстранился. Честно говоря, я так психовал, что сам не понял, был ли поцелуй или не было. Меч загототал.
– Разве так целуются? Эх ты, чайник! Давай еще! – велел талисман.
Я снова стал наклоняться, но тут ресницы Насти дрогнули. В следующий миг она открыла глаза и уставилась на меня.
– Кто это? – промурлыкала Настя, сладко потягиваясь.
– Я. Кирилл.
– А чего ты надо мной навис? Мерзляки уже ушли?
– Ушли, – ответил я, сообразив, что она ничего не помнит.
Девочка рывком села в саркофаге, озадаченно огляделась и, обнаружив, в каком милом местечке она отдыхает, взвизгнула.
– Как я здесь очутилась?
– Тебя унесла мумия.
– Му..?! А-а!
Настя снова взвизгнула, еще громче прежнего. Меч раздраженно заерзал в ножнах, а талисман проворчал, что если раньше нас кто-то мог и не слышать, то теперь о нас знают на сорок километров вокруг.
– О боже, я вспоминаю, что меня действительно кто-то схватил! – с ужасом прошептала Настя. Сощурившись, она вгляделась мне в лицо. Бедняжка, без очков ей было сложновато что-то различить. – Кирилл, ты уверен, что ты – это ты? – спросила она подозрительно.
– Уверен.
– Спорю, что ты – это не ты... – сказала она, но уже скорее по привычке.
Я хмыкнул. Меня всегда поражала в Насте способность спорить по пустякам и по большому счету ничему не удивляться, хотя, конечно, и она была любительницей повизжать.
Настя провела ладонью по моей запыленной щеке. Я поморщился: как раз здесь была ссадина, оставшаяся после встречи с Оскаленным Мертвецом.
– Бедняга, ну и досталось же тебе! Как ты меня нашел? – спросила она.
Я вкратце рассказал ей о своих приключениях. О поцелуе я, разумеется, умолчал.
– Щенячьи нежности! Чмок-чмок! Тьфу! – пробурчал меч.
Девочка удивленно подалась вперед.
– О чем это он?
– Не обращай внимания. Он бредит, – быстро ответил я.
– Можешь меня оскорблять сколько угодно. Все равно через двадцать три часа сорок пять минут я тебя зарублю. А до этих пор можешь и не говорить девчонке, что ты ее поцеловал, – заупрямился меч.
Настя пораженно уставилась на меня.
– Ты... меня... поцеловал? Меня?
Багровея, я отвернулся. На мое счастье, в разговор вмешался талисман:
– Между прочим, здесь неподалеку еще один саркофаг. И кое-кто в нем уже начинает ворочаться. Вот-вот этот кое-кто проснется и начнет обход пирамиды. Я сообщаю это так, если вам, конечно, интересно.
6
Перед огромным, покрытым трещинами саркофагом Фараона мордами друг к другу сидели два каменных дракона. Стоило мне ступить между ними, как глаза каменных драконов зажглись, а из ноздрей повалил едкий серный дым. Оживая, драконы двинулись ко мне.
– Коснись их ключом! Скорее! – испуганно пропищал талисман.
Я коснулся драконов ключом, и оба они вновь окаменели. Решительно встав ближайшему дракону на спину, я дотянулся до замочной скважины, черневшей вблизи крышки саркофага, и дважды повернул в ней ключ.
Внезапно ключ в моих руках стал плавиться и растаял, превратившись в светлый дымок. Послышался глухой гул. Крышка саркофага медленно отодвинулась.
Забравшись на саркофаг, я увидел лежащую в ней мумию, обернутую просмоленными холстами. Рот мумии был приоткрыт. Не разрешая себе испугаться, я сунул в него руку и выхватил у нее изо рта палец Красной Руки. В отличие от указательного средний палец был малоподвижен и лишь слегка шевельнулся, когда я сунул его в холщовую сумку.
Собираясь спрыгнуть с саркофага, я случайно вновь взглянул на мумию и оцепенел. Рот Фараона, раньше приоткрытый, теперь был плотно захлопнут. Полоски просмоленных холстов, покрывавших все его тело, шевелились. Одна из рук начинала уже тянуться вверх, нашаривая край гробницы.
Сомнений не было. Мумия просыпалась. Дракон, на котором я стоял, шевельнулся. Он тоже оживал.
Какое-то мгновение я стоял, оцепенев, а потом, спрыгнув, метнулся в коридор. Безумная Пирамида затряслась. Кое-где с потолка уже бежали тонкие струйки песка и сыпались камни.
– Стойте! – взревел нам вслед жуткий голос. – Стойте! Верните палец!
– Это Фараон! Не оглядывайся! – крикнул я бегущей рядом со мной Насте.
Она повернула ко мне голову.
– Спорим, что... – начала она и осеклась. – Как ты думаешь, Кирилл, мы выкарабкаемся?
– Если хотите знать мое мнение: не выкарабкаемся! – встрял талисман.
– У тебя не спрашивают!
– Ну и что, что не спрашивают! А я отвечаю! – обиделся полумесяц.
– Кирилл! – крикнула Настя. – Какие у нас шансы?
– Шансы? Пятьдесят на пятьдесят, – сказал я, и мы помчались.
На бегу я размышлял, что пятьдесят на пятьдесят – это еще очень оптимистичный процент.
Позади нас хрипела взбесившаяся мумия. Она была так близко, что я буквально спиной ощущал ее спертое дыхание.
А тут еще послышался гул, и узкий коридор, по которому мы бежали, завалило внезапно рухнувшей глыбой. Весил этот камешек по меньшей мере тонны полторы, так что о том, чтобы сдвинуть его, мечтать не приходилось. Мы могли только радоваться, что он не шлепнулся нам на головы. Случись это, и того, что от нас осталось бы, не хватило бы и на пару котлеток.
– Вперед прохода нет! – испуганно воскликнула Настя.
– И назад нет! Там Фараон! – сказал я.
Едва я это произнес, как на плечо мне легла тяжелая рука. Я почувствовал запах просмоленного холста.
– Не оборачивайтесь! – быстро сказал полумесяц. – Обернетесь – умрете!
– А если не обернусь?
– В том-то вся и штука, Кирюха! Пока ты стоишь к мумии спиной, она не может тебя убить. А вот если обернешься – тут уж я тебе не завидую.
– Почему?
– На спрос, а кто спросит – тому в нос, – буркнул талисман. Более точного ответа он, видимо, не знал и сам.
Фараон убрал с моего плеча руку. Я услышал его яростное сопение. Похоже было, что он раздраженно ходит назад и вперед, но не может причинить нам вреда.
