Дмитрий Емец - Гроб на колесиках

– Не разговаривай, мясо, а то разожму когти! – визгливо крикнула Хорор, встряхивая Двуголовика.

– Не бери на пушку, начальник! Мне и так терять нечего! – огрызнулся Двуголовик, но все же замолчал.

– Смотри, сестра, на нашей скале какой-то мальчишка! – сказала Трупп.

Хорор близоруко прищурилась.

– И точно, мальчишка! Как кстати! Теперь нам не придется делить добычу. Ты сожрешь мальчишку, а я этого жирного уголовного типа.

– Это кто уголовный тип? Я? Ну ты, курица ощипанная! Ты понимаешь, на кого катишь, в натуре! – оскорбленно завопил Двуголовик.

Хорор снова встряхнула его, и он притих.

– Ну уж нет, сестра, – сказала Трупп. – Так не пойдет. Мальчишка совсем тощий и зеленый. Если хочешь, возьми его себе, а этого откормленного мужлана, так и быть, съем я.

– Нет, Трупп! Если я отдам тебе двуголового жиртреста, получится, что я напрасно его тащила столько времени. Думаешь, мне легко было его нести?

Споря, кто кого съест, Хорор и Трупп стали сварливо переругиваться. Я надеялся, что Гарпии поссорятся и подерутся, но ничего подобного не произошло. Сестры довольно быстро поладили, решив, что вначале они сожрут меня, а потом, если будет аппетит, примутся за Двуголовика. Если же аппетита не будет, то Двуголовика они оставят на ужин.

Вариант остаться на ужин Двуголовику понравился, и он стал шумно убеждать меня крепиться.

– Крепись, братан! Не повезло тебе!

– Если ты надеешься сбежать, пока мы будем спать, то имей в виду, что это бесполезно. С этой горы нельзя спуститься, – сказала Хохор.

Жених Русалки помрачнел. Видно, он надеялся-таки сбежать.

– Держи его одна, сестра, а я займусь мальчишкой! – сказала Трупп.

Ударяя крыльями по воздуху, Хорор с Двуголовиком в когтях неподвижно зависла в нескольких метрах над горой.

Другая Гарпия разогналась, хрипло закричала и, выставив вперед когти, полетела на меня. Сразу скажу, что атакующая Гарпия представляет собой крайне отвратительное зрелище. Ее лицо перекашивается, зрачки закатываются за веки, волосы встают дыбом, в уголках губ пузырится ядовитая зеленая слюна, а во все стороны, как из ведра, хлещут вонючие нечистоты.

Не желая сдаваться без боя, я вооружился самым подходящим, что у меня было, – тяжелым ключом от фараонова саркофага. При необходимости он мог сыграть роль небольшой дубинки.

– Давай, Кирюх-паша, засвети ей промежду глаз! – закричал Двуголовик.

Размахнувшись ключом так, что он блеснул на солнце, я стал ждать, пока полуженщина-полуптица подлетит поближе. Атакующая Гарпия ничего не замечала. Зато ее сестре, наблюдавшей за битвой сверху, отлично было видно, что я держу в руках.

– Стой, Трупп! – взвизгнула она. – Назад!

Этот крик настиг разогнавшуюся Гарпию у самой скалы. Остановиться она уже не смогла и, вытянув когти, пронеслась в каком-то полуметре над моей головой. Дубинка лишь скользнула по ее перьям, не причинив ей никакого вреда.

– В чем дело? – раздраженно спросила Трупп. – Почему ты не дала мне убить мальчишку?

– Мы не можем его убить.

– С какой стати?

– У мальчишки ключ от саркофага Безумной Пирамиды. Мы обязаны подчиняться тому, кто владеет ключом.

– Ты не ошибаешься? Это действительно тот самый ключ? – с неудовольствием уточнила Трупп.

– Посмотри сама.

Гарпия выкатила зрачки и, снизившись, уставилась на ключ в моей руке.

– Нет, это не он. Ты перепутала, Хорор. Тот ключ выглядел иначе. А раз так, то мы вполне можем полакомиться, – сообщила она, вновь выпуская когти.

– А я тебе говорю, что это ключ от саркофага! – заупрямилась Хорор. – Посмотри на его резьбу, на покрывающие его узоры! Второго такого не существует.

Трупп с неудовольствием уставилась на сестру.

– Разумеется, это тот самый ключ! – прошипела она. – Но ведь мы могли сделать вид, что обознались! Разорвали бы мальчишку, а там пускай бы выясняли, что к чему. Лет через сто дело само бы замялось за недостатком улик.

– Вам не удастся замять это! – завопил талисман, который, как оказалось, не спал, а лишь притворялся. – Не ждите, что я буду молчать! Я предам ваш коварный замысел гласности через общество талисманов и амулетов! Через час это станет известным всему Параллельному Миру!

Трупп и Хорор угрюмо переглянулись.

– Хорошо, – сказала Хорор. – Черт с тобой, мальчишка, твоя взяла! Мы готовы исполнить любое твое желание.

– Но при этом я не советовала бы тебе злоупотреблять нашим терпением, – угрожающе прибавила Трупп.

Я понял, что победил.

3

Двуголовик ловко забрался на плечи к Гарпии и обвил ногами ее шею.

– Эй ты там, поосторожнее! Я ведь могу тебя ненароком и уронить! – возмутилась Хорор.

Я покрутил в руке ключ, и Гарпия затихла.

– Отвезешь его к Многоэтажке на Тиранозавриных Лапах. Туда, откуда взяла, – велел я.

– Не повторяй. Не глухая, – проворчала Хорор.

– Воображаю, что будет, когда я появлюсь верхом на Гарпии, – засмеялся Двуголовик. – Кое-кто будет в шоке. Например, Русалка и твой дед Вурдик. Он, кстати, опять не в ладах со своей ногой.

– И вот еще что! – встрял талисман. – Скажи Ягге, что, отдав меня, она подложила мне порядочную свинью... Точнее, хи-хи, подложила свинье!.. Вот так каламбур, надо запомнить на будущее, – добавил он вполголоса.

– Передавай привет Ягге, Утопленнику, Вурдику и всем нашим! – велел я.

– Ясное дело, передам!.. Ну и поразятся же они! Н-но, пошла, родимая! – Двуголовик крепко ухватил Гарпию за уши.

– Я те дам родимую, хмырь уголовный! Погоди у меня! – сказала Хорор и, с усилием ударяя крыльями, удалилась вместе со своей ношей.

– Я сваливаю, в натуре! Чао, Кирюх-паша! – донеслось издали, и Двуголовик затерялся в тучах.

Оставаться дольше на стеклянной горе не входило в мои планы. Я подманил к себе Трупп и, когда она снизилась, прыгнул ей на плечи. Ну и воняло же от Гарпии! Если меня не стошнило, то лишь потому, что не помню, когда я ел в последний раз. Впрочем, здесь, в Параллельном Мире, редко кто чувствует голод.

– Какое унижение! Меня никто никогда не оседлывал, – бурчала Трупп. – Имей в виду, мальчишка, тебе это так не сойдет. Не всегда же ключ будет у тебя. Ой, что ты делаешь?

Я взмахнул ключом у нее перед носом.

– Неси меня к Безумной Пирамиде! И на твоем месте я бы поспешил, потому что я могу и рассердиться. Трупп с яростью проскрежетала проклятье и быстро полетела на юго-восток, в сторону, противоположную той, куда направилась ее сестра.

– Я тебя не узнаю! Какой-то ты стал хамоватенький, неприятно-самоуверенный тип! Никогда не слышал, чтобы кто-то отваживался грозить Гарпиям, – шепнул мне полумесяц.

«Нет, хватит. Пора поставить его на место», – решил я.

– Трупп!

– Ну, – недовольно откликнулась Гарпия.

– Хочешь, я подарю тебе одно симпатичное украшение на шнурке?

– Подлизываешься? – оттаявшим голосом откликнулась Гарпия. – Ну, подари! Мне никто никогда ничего не дарил. А что это за украшение?

– Болтливый серебряный полумесяц.

– Ни за что! – завопил талисман. – Не смей меня отдавать! Не имеешь права! Ты не отважишься!

– В самом деле? Это мы сейчас увидим. – Я протянул к нему руку.

– Только не это! У меня такой тонкий нюх! Я буду страдать! Умоляю, не делай этого, – застонал полумесяц, пытаясь увернуться.

Я выдержал паузу, заставив его поволноваться.

– Ну так и быть, пощажу, – согласился я. – Но, учти, это было последнее предупреждение!

– Ну вот, так я и предполагала, что меня надуют. Никакого женского счастья. После этого стоит ли удивляться, что я стала Гарпией? – проворчала Трупп.

Упруго ударяя крыльями по воздуху, полуженщина-полуптица целеустремленно направлялась на юго-восток.

Глава XII

БЕЗУМНАЯ ПИРАМИДА

Возвращаясь из школы, девочка слушала плеер.

Вдруг в наушниках плеера голос:

– Берегись, девочка! Объедало спрыгнул с двадцатого этажа!

Девочка дальше идет, думает, что ей послышалось, а наушники снова говорят:

– Девочка, Объедало спрыгнул прямо на тебя! Он хочет раздавить тебя и объесть до костей!

Девочка присела от испуга, а наушники кричат:

– Не останавливайся! Объедало уже совсем близко! Отскакивай!

Девочка послушалась и отскочила. Промахнулся Объедало и со всего размаху на асфальт – бамс! Осталась от него одна лепешка. Лежит лепешка на асфальте и жалуется:

– Опять жубы щебе вышиб и кощти переломал!

1

Летели мы долго. Солнце давно уже перевалило за полдень, а мы все еще были в пути. Уже несколько часов под нами тянулись выжженные белые пески. Солнце припекало мне затылок, отзываясь во рту и в горле скребущей сухостью. Перегревшийся талисман, раскалившись, уже с полчаса заговаривался и нес какую-то ахинею. Меня он называл конунгом Эрихом, а себя то гипербореем, то каким-то Ктесием Книдским. Потом он сменил пластинку и, объявив себя сладкоголосым певцом Орфеем, гнусаво затянул: