Дмитрий Емец - Пегас, лев и кентавр
– Давай помогу! – сочувственно предложил Ул.
И, прежде чем Рина успела сообразить, какую именно помощь ей предлагают, она полетела в ледяную воду.
Озерцо оказалось примерно по колено. Ул сразу, не давая подумать, сбил Рину с ног и погрузил с головой. Вставлять трубку Рине пришлось уже там. Захлебываясь, она высунула конец наружу и отфыркнула воду. Дышать через трубку было неудобно. В края рта затекала вода. Рине приходилось ее проглатывать, иначе бы она захлебнулась. К тому же ужасно мешала рука Ула. Если бы не эта рука, она бы все-таки не удержалась и высунулась, чтобы хотя бы с перекрутившейся трубкой разобраться.
Под ногами Рина ощущала муть и старалась лишний раз не двигаться, чтобы ее не поднимать. Она понятия не имела, сколько времени провела под водой. Если считать время выдохами, то где-то около двухсот. Если выпитой водой, то не меньше стакана. Наконец рука Ула отпустила ее шею и потянула наверх, показывая, что можно всплыть. Отплевываясь, Рина зашлепала вылезать, но Ул дернул ее обратно.
– Рано. «Кислый ветерок» обычно запускается с «собачкой». «Ветерка» уже нет, но «собачка» еще бегает.
– Какая собачка?
– Наводящая магия. Но пока ты в воде – «собачка» тебя не унюхает. Оттанцеваться – ведьмарики уже оттанцевались. Теперь пробегутся по этажам, но быстро. Если услышим шаги, придется нырять и сидеть тихо.
– А почему пробегутся быстро?
– Потому что серьезные ребята, опытные. Неужели ты думаешь, что можно устроить такое в Москве, чтобы наши об этом не узнали? А раз узнали – через четверть часа будут здесь! – удовлетворенно произнес Ул.
Все же в воде он продержал ее не пятнадцать минут, а добрых полчаса. И это при том, что ведьмари сюда так и не добрались. Слышно было, как они перекрикиваются на лестнице. Потом над их головами кто-то пробежал. Рина почувствовала, как дрожит плита.
Рина чихнула, безошибочно ощутив в ноздрях почти проклюнувшуюся простуду. Она снова полезла из воды. На этот раз Ул ее уже не останавливал. На суше Рине стало еще противнее, потому что в воде хотя бы сквозняков не было.
Она слышала, как Ул дышит на зажигалку и встряхивает. Потом наклоняется и нюхает колесико.
– Люблю все нюхать! Особенно книги и всякую новую электронику. А еще в Москве шоколадный комбинат есть, в «Сокольниках», у Третьего транспортного кольца… Обожали мы там гулять. Такой запах ванили – улететь можно, – объяснил Ул, прислушиваясь.
– Ты токсикоман, – сказала Рина.
– Не надо клеить ярлыки! Я не чемодан! – ответил Ул добродушно.
В недрах дома, а может, и на улице явно что-то происходило. Временами Рина начинала слышать беготню и вопли. Она хотела высунуться в коридор, но Ул без особых церемоний вжал ее носом в стену. Свой шнеппер с последним пнуфом он снова извлек и держал наготове.
– Нельзя! Можно нарваться!..
– А сам ты не пойдешь? – удивилась Рина. Ул не производил впечатления труса.
– Даже с места не сдвинусь! – без малейших угрызений ответил он.
– Боишься?
– Тебя прикрываю. Что за радость бегать по дому искать ведьмарей, а потом вернуться и обнаружить, что без меня тут побывал берсерк?
– А если меня найдет кто-нибудь из ваших? – спросила Рина, желая понять, чем рискует.
– Убить не убьют, но по голове рукоятью шнеккера врубить могут. Ничего личного: обычная реакция на незнакомого человека в подозрительном месте. Мы работаем пятерками. У каждой пятерки свой сектор. Если в секторе работы пятерки появляется одиночка, его моментально укладывают на пол.
– Но я же в вашей куртке!
– Тем более! – с удовлетворением произнес Ул. – Сама вслушайся, что ты говоришь! Незнакомый человек – и в нашей уникальной куртке! В нашей куртке тебя точно уложат, будешь лежать часа два, пока кто-нибудь случайно не вспомнит, что надо позвать командира. А командир, гад такой, придет не сразу. Он вначале купит себе курочку-гриль в лаваше, почешет репу и только потом, может быть, будет с тобой разбираться.
– Откуда ты знаешь?
– Я о себе все знаю! – сказал Ул так скромно, что это пахло явной нескромностью.
У лифтов что-то загрохотало. Сквозь стену просочилось слабое, молочного оттенка сияние. Послышался нечеловеческий крик. Рина зажала уши, присела на корточки, но вопль даже и так ухитрялся втискиваться ей в мозг. Срывался то на хрип, то на визг, то на такие звуки, будто кто-то задыхался, но не мог зачерпнуть воздуха.
Единственное, что смогла придумать Рина, – затолкать в уши мизинцы и быстро шевелить ими. Детский, но надежный способ, когда хочешь совсем ничего не слышать. Некоторое время спустя Ул присел на корточки рядом с Риной и ободряюще похлопал ее по спине. Она осторожно отняла мизинцы от ушей.
– Что это было?
– Берсерк от своей четверки отбился. Поставили ему световую заморозку на десять секунд, а ему оказалось много! Он на них с топором, а они погорячились. Ему бы и четырех секунд с ушами хватило! Небось Родион. Он у нас круто всегда действует, – морщась, объяснил Ул.
– Световая заморозка – это как?
– Ну через льва на нерпи… Ты же вспышку видела?
– Молочную?
– Значит, видела. Больно тебе было?
– Нет.
– Это потому, что ты не ведьмарь. А ведь раз мы с тобой вспышку видели, то тоже получили десятисекундную заморозку, – заявил Ул.
Рина ничего не поняла.
– Не умею я объяснять! – с тоской сказал Ул. – Короче, если ты ведьмарь, через тебя постоянно проходят испарения болота. А тут мы – чик! – заткнули кран пальцем. А злоба-то прет с дикой силой, и беднягу буквально разрывает.
По неровному ногтю Ула прыгал блик зажигалки. Казалось, палец просвечивает изнутри.
Внезапно Ул повернулся, а Рина отпрыгнула, по колено провалившись в воду. В темноте кто-то возился, переругивался и пыхтел. Ул шагнул на звук и наклонился, быстро опустив огонек зажигалки. Рина увидела человека в узнаваемой куртке из толстой кожи, который боролся с толстеньким мужичком.
В ту секунду, когда на них упал свет, шныр запрыгнул на толстенького мужичка и дважды ловко, как дятел, клюнул его кулаком. Мужичок шипел, молотил по земле ногами и пытался укусить противника за руку.
– Наста?! А ты куда полезла? А ну, брысь отсюда! – сердито крикнул Ул, вглядевшись в шныра.
Он торопливо наклонился, сгреб толстого мужичка и ловко вставил что-то в его распахнувшийся рот.
– Только попробуй выплюнуть! Пока что эти носочки мои запасные! Хотя, увы, и мокрые! А могут быть и не запасные. Но тоже не сухие! – предупредил он.
Убедившись, что зубы мужичка нейтрализованы, Ул поставил его на ноги. Тот не сопротивлялся.
Вспыхнул фонарь. При его свете Рина отчетливо разглядела ту, кого Ул назвал Наста. Это оказалась бритая наголо девушка лет восемнадцати, очень решительная, в шныровской куртке. Мочка правого уха у нее была растянута, а в мочку вставлена автоматная гильза капсюлем наружу. Казалось, будто в Насту кто-то выпалил, а пуля возьми да и завязни в ухе.
– Ты здесь зачем? Жить надоело? – недовольно спросил у нее Ул.
– Макс с Родионом берика повели наверх! – возбужденно отвечала Наста. – Я поленилась с ними подниматься, иду – а этот на мне клещом повис! В глаза мне дышит и чего-то бормочет! «Убей себя а-ап стену! Убей себя а-ап стену!!!»
Наста направила на Рину фонарь.
– Откуда у нее эта куртка? – спросила она.
Рина почувствовала, что Ул напрягся.
– Я дал.
– А-а-а! Ну-ну, – протянула Наста голосом, в котором Рина уловила одновременно укор и обиду.
Наста перевела луч фонаря на пленника. Тот был в смешной утепленной жилетке. Босой. Лопоухий. Брюки подвернуты выше колена. На шее – громоздкие бусы, состоящие из множества маленьких деревянных фигурок. На виске татуировка в форме выползающей из уха змеи.
– Слушай: это ж не ведьмарь! Это шаманщик! Как он сюда затесался? – удивленно сказал Ул.
Мужичок стал было выплевывать носок, но узрел жилистый кулак Ула у своего носа и раздумал.
– А как ты отличаешь: где ведьмарь, а где шаманщик? – спросила Рина.
– А чего тут отличать? У шаманщиков одни ботинки на восемьдесят человек! – непримиримо заявила Наста.
Ул был настроен более спокойно.
– Ну ведьмари они такие… упорядоченные. У них четкая структура, транспорт, форты. Любят порассуждать про развитие способностей и вселенскую базу данных, из которой каждый берет что хочет. А их коронка – что ни добра, ни зла нет, а есть что-то такое среднее, – пояснил он.
Мужичок с новыми носками во рту отворачивался от яркого фонаря и мигал на зажигалку в руках у Ула. Огонек его завораживал. Ул заботливо одернул на нем жилетку.
– А шаманщик – вот тебе фрукт! Ну чего с него взять? Какие там четверки, былиин?! Это ж скока считать надо – бошку вывихнешь! Соберутся толпой, попрыгают, попляшут – глядь: из тучки дождик пошел. Вау, круто! Жабу сварил, косточки зарыл: дождик перестал! Вау, круто!
Шаманщик услышал что-то внутри себя и хихикнул. Заметно было, что он и окружающий его мир существуют где-то параллельно. Обнаружив рядом с собой Насту, о драке с которой он успел забыть, дяденька попытался положить ей голову на плечо.
