Александра Егорушкина - Настоящая принцесса и Снежная Осень

Лиза прикусила язык. Мама Соня тоже. И даже опустилась на краешек стула.

— Почему, собственно, без вас? — очень спокойно возразил Инго, неспешно, по-королевски, усаживаясь на табуретку в углу.

— От меня ничего не осталось, — с отчаянием прошептал Филин. — Ты что, не видишь? — он быстро-быстро крутил в пальцах обгорелую скрюченную спичку. — Я боль-ше не вол-шеб-ник, — по слогам сказал Андрей Петрович. — Он у меня все отнял. Я ничего не могу. Я понятно объяснил? — спичка упала куда-то под стол, в темноту.

Лиза оторопело уставилась на Андрея Петровича. Это как — с Филином такое можно сделать?! И что же теперь дальше будет?

— Смешно слушать, — тихо, но твердо сказал Инго. Бирюзовое мохнатое полотенце свисало у него с плеч, как мантия. — Колдовать — дело нехитрое, это и я могу. Если вы мне скажете, что именно делать.

Мама Соня между тем развернула пакетик из вощеной бумаги и высыпала в стакан какой-то зеленый порошок. В стакане зашипело и запузырил ось, а над краем повисло облачко, вкусно пахнущее летней травой.

— Вот, выпейте, — строго сказала она и придвинула стакан Филину.

— Пил я уже, — понуро ответил Филин. — Не помогло.

— Это Мелиссино, а не из здешней аптеки! — мама Соня сделала вид, что обиделась до глубины души. — На шесть часов выздоровеете. Без обману!

— А через шесть часов все начнется с того же места, — обреченно выдохнул Филин и, поморщившись, выпил снадобье.

— А я вам тогда ещё порошочек дам. — Мама Соня ехидно склонила голову набок, но глаза у неё были круглые и испуганные. — А это Его Величеству, — она приготовила ещё один стакан зеленого питья, — а то мало ли что…

Инго старательно закивал, с очень послушным лицом опустошил стакан и начал демонстративно вытирать голову.

— Да-да, покой нам только снится, — объявила мама Соня. — И давайте-ка все конфорки на плите зажжем, всё-таки потеплее будет. И камин затопим…

— Дымоход засорился сто лет назад, — печально покачал головой Филин. — Надо бы печника вызывать, да не до печников все время…

— Филин, вы в своем уме — двери не запирать? — загремел, врываясь в кухню, старший Конрад. Багряный шарф летел за ним, как длинный язык пламени. Сразу стало ужасно тесно. Монморанси, карауливший около стола на предмет вкусненького, тут же брызнул под драконьими ногами в прихожую и затаился. — А где Константин, собственно? Надежда заснуть не может — меня подняла, велела сейчас же ребенка домой забрать…

Он осекся и потрясенно оглядел собравшихся. Часы бестактно пробили четыре раза.

«Сколько же всего и всем сразу надо объяснять!» — в ужасе подумала Лиза.

…Костю будили долго. Старший Конрад волновался и тяжело расхаживал по комнате, а белое пальто у него за спиной топорщилось, как крылья. Мама Соня щекотала дракончика за пятку, Лиза трясла его за плечо. Ничего не помогало.

— Придумал! — Инго вскочил на ноги и начал озираться — что-то искал.

— Только не вздумай первую агипнию, — нервно предупредил Филин, оглядываясь на окно. — Разбираться потом сам будешь.

— Эти ваши штучки на драконов все равно не действуют, — не без гордости сообщил папа Конрад. Да чем тут вообще гордиться-то; мельком удивилась Лиза.

— Тем более, — кивнул Филин,

— Да нет… — Инго прищелкнул пальцами. — Филин, у вас ведь есть будильник? Дайте, пожалуйста. Конрад, скажи ему, что завтрак готов, и если не трудно, как можно естественнее…

— Это же ему не я обычно говорю, — удивился папа Конрад и замер на месте, — это Наденька!

— Обойдемся тобой за неимением лучшего, — негромко, но сердито сказала мама Соня. Лиза хоть и дрожала от всего подряд, но успела подумать, что драконско-гномские отношения — они и в Петербурге сложные.

Филин вскочил и зачем-то полез со свечкой в бело-голубой изразцовый камин. Оказалось, что в камине стояла табуретка, на табуретке — просторная алюминиевая кастрюля, а в кастрюле под крышкой обнаружился будильник. Как Кащеева смерть, подумала Лиза.

— Что вы все на меня так смотрите? — возмутился Филин, обернувшись. — Знаете, какой там резонанс? А Косте в школу вставать!

Будильник оказался что надо, — когда он зазвонил, все подпрыгнули.

— Константин, яичница стынет, — дрогнувшим голосом произнес Конрад. — Опять в школу опоздаешь.

— Мнээээээ? — сказал дракончик и сел. Оказалось, что спал он в свитере.

Глава 6,

— И имейте в виду, — её величество королева Таль, качнув кринолином, плавно поднялась с трона и обвела подданных грозным взором, — горожанам ничего знать не полагается. А то ещё запаникуют, знаю я их. Все, что здесь сказано, не должно выйти за пределы тронного зала. К вашим неугомонным потомкам, легкокрылая госпожа Вирлирлилалалюрри, это относится прежде всего. Я понятно объяснила?

Крошечная старушка с выцветшими сиреневыми крылышками положила сухонькие, но цепкие ручки на плечи своего правнука Далена и его подружки Шин-Шин. Юные сильфы тут же закивали, как заведенные.

— Они будут молчать, как рыбы, — звонким молодым голосом заверила её величество сильфская бабушка Вирлирлилалалюрри, сокращенно госпожа Вирли. — Как капустные кочны! Как… как камни!

Присутствовавшие в зале гномские старейшины при слове «камни» недоверчиво переглянулись и заворчали: гномам не нравилось, что в происходящее посвящают сильфов. А с другой стороны, как ещё проверишь, нельзя ли выбраться из Радинглена в Петербург по воздуху? А Дален с Шин-Шин привстали на цыпочки и затрепетали крылышками.

— Мы уже туда летали, и ничего! — наперебой заверещали они. — Мы над Мостиком хотели, пока не стемнело! Там мастер его чинил-чинил, так и не починил, а мы сверху пытались! Там стена, только внизу видимая, а выше невидимая! И пружинит! И холодно — ужас! Как в погребе! Как в леднике!

К согласию растерянные радингленцы так и не пришли. В тронном зале воцарилось тягостное молчание — было только слышно, как потрескивают свечи в канделябрах и огонь в камине величиной с хорошие ворота, а ещё — как шумят на ветру деревья парка за непроглядно- темными окнами. Бабушке было бы куда легче, подними подданные гвалт.

Гномский картограф Кирн, сидевший с краю, рядом с Гарамондом, хотел было что-то сказать, но старейшина Болли сурово дернул его за полу кафтана, и Кирн только вздохнул.

— А ежели всё-таки в Ажурию за помощью послать? Авось вреда не будет… — озабоченно предложил долговязый, вечно простуженный ныряльщик Дип из недавно учрежденного Ведомства Почтовых Бутылок, собственно, состоявшего из него одного. — Они-то, я так понимаю, со всей душою.

— Значит, хотя бы с Ажурией связь есть? — быстро уточнил молчавший доселе Гарамонд.

— Ещё как! Намедни вот опять три бутылки прислали, одна другой краше, — Дип подвинулся поближе к камину и пошевелил растопыренными пальцами. Гарамонд нервно прикусил губу. — Не иначе, дружить хотят, а мы до сих пор посольство ихнее принять не согласились.

— Этого ещё не хватало! — вспылила Бабушка, чуть не сказав «щас!», как школьница. — Знаю я их дружбу! Никакой Ажурии! У Ее Ажурийского Величества такие амбиции, что ажурийцев близко к Радинглену подпускать нельзя! Кристабель только на вид умудренная годами старушка, а на самом деле по уму девчонка зеленая! — не без злорадства прибавила Бабушка. — Нет, и речи быть не может. Какая от них тут польза? С таранами и пушками?! — она покачала головой, хотя с высокой прической и в малой парадной короне это было трудновато.

— Так может, они бы и прорва… — робко начал Циннамон, украдкой отряхивая с рукава муку, но королева так сверкнула глазами, что министр двора осекся и задрожал.

— Позвольте подземному народу слово молвить, Ваше Величество, — подал голос старейшина гномов Болли, и на лице у Бабушки отразилось глубокое облегчение. Болли поднялся, тяжело опираясь на окованный железом посох. — Наше мнение такое. Поскольку крылатый народ оплошал, да и по морю хода от нас нету, то вам, наверху, главное сейчас — Мостик починить.

— Делаю что могу, — не дожидаясь вопросов, прогудел Амальгамссен, возвышавшийся рядом с серебряным канделябром, изображавшим раскидистый дуб чуть не в натуральную величину. Сильфы поддакнули. — Да только, шишки-почки-зеленые листочки, Мостик триста раз починить можно, так ведь он же все одно в стенку энту поганую упираться будет!

— А порушить её, любезные гномы, даже и вам, боюсь, не под силу, — невесело прибавил Гарамонд. — Мастер, если вдруг получится, вы сразу мне сообщите, сделайте одолжение, — попросил он.

— Сначала всё-таки мне, — вполголоса напомнила Таль, отчего все пригнулись.

А Болли продолжал:

— Мы, со своей стороны, тоже подземными дорогами пытались из Радинглена пройти как можно дальше, да не преуспели — не пускают нас камни. — Он огладил бесконечную бороду. — Но мы так просто не сдаемся, потягаемся ещё с этими чудесами.