Линда Сью Парк - Никому не верь
— Ладно, я тоже вздремну, — сказал Дэн.
Вернувшись в номер, он поставил телефон Эми на режим вибрации и прихватил рюкзак. На выходе из отеля попросил дежурного никого с номером не соединять.
Дэну ужасно не хотелось оставлять сестру, но другая возможность уйти одному вряд ли представится. Во всяком случае, несколько часов его никто не хватится, а Джейк Эми в обиду не даст.
Дэн вышел на улицу, послал по телефону очередное сообщение и подозвал такси:
— В Колумбийский университет.
Глава 21
— Мне вот это надевать?
Йона смотрелся в зеркало в туалете лондонского аэропорта Гэтвик. Гамильтон принес одежду: однотонную серую футболку, брюки цвета хаки и синюю нейлоновую ветровку на молнии.
— Да, — отрезал Гамильтон. — И никаких побрякушек!
— Ох, ладно тебе, — простонал Йона. — Нельзя мне хотя бы надеть что-нибудь черное?
Он вспомнил об Эразме — тот всегда ходил в черном. О Фениксе Йона старался не думать вовсе, но лицо кузена ежеминутно всплывало в памяти.
— Мы это уже обсуждали, — вздохнул Гамильтон. — Слушай, мы на задании, а ты повсюду собираешь толпы поклонников. Так нельзя. Считай… считай, что ты работаешь под прикрытием.
Под прикрытием. А что, звучало вполне в духе Эразма.
Выбившись в суперзвезды мирового уровня, Йона привык считать себя крутым парнем. Теперь он знал горькую правду.
Эразм был выше всякой крутизны. Неимоверно выше.
Его не волновали ни побрякушки, ни наряды, ни толпы фанатов, ни деньги. Это все внешнее. Эразмова крутизна шла изнутри.
Йона еще не совсем уяснил, в чем тут фишка, но нюхом чуял: не стоит заботиться о своей репутации — она сама сложится.
Странно… Эразм был крут именно потому, что ничуть не заботился о своей крутизне.
— Эх, ладно, — согласился Йона и натянул последний предмет экипировки: синюю кепку, самую простую, даже без логотипа.
— Другой стороной, приятель, — напомнил Гамильтон.
Йона неимоверным усилием воли сдержал недовольную гримасу и повернул кепку козырьком вперед.
* * *Прилетев из Лондона в Палермо, Гамильтон с Йоной на такси доехали до отеля в Сиракузах. Они прибыли в город вечером, начинать изыскания было поздно. Следующим утром на стойке консьержа Гамильтон нашел брошюру с рекламой тура, организованного компанией, предлагавшей в прокат скутеры марки «сегвей».
Друзья обменялись эсэмэсками с Аттикусом по поводу Архимеда, да и сами кое-какие справки уже навели. В Сиракузах нашлось два места, достойных тщательного изучения: район Ортигия в центре города и участок археологических раскопок на северной окраине.
— Смотри. — Гамильтон протянул Йоне брошюру. — Тур начинается на площади Архимеда, а кончается в гробнице Архимеда. Удачнее и не придумаешь. Ты когда-нибудь ездил на этих сегвеях?
— Ага, — кивнул Йона. — На гастролях, пару лет назад. Очень все круто было устроено — такой выезд на сцену, дым, вспышки… Публика только и видела, что мою голову и плечи. Казалось, я плыву. — Лицо у него вдруг вытянулось. — Помню еще, Феникс сказал, как, мол, здорово…
Гамильтон несколько мгновений разглядывал Йону, а потом задумчиво спросил:
— Как по-твоему, я быстро навострюсь, чтоб за тобой угнаться?
Йона заморгал и, расправив плечи, хлопнул друга по спине:
— Легче легкого, чувак! Пять минут практики — и готово.
От похвалы Йоны Гамильтон просиял, точно многопудовая новогодняя лампочка. Йона гордился собой.
«Эразм поступил бы точно так же. Хватит дуться, пора делать дело. Гэму тоже пришлось несладко».
После гибели Эразма и Феникса Гамильтон Холт стал для Йоны последней опорой в жизни: не отходил от приятеля ни на шаг, оберегал, как не сумеет даже самый преданный телохранитель. Взял на себя все заботы, покупал билеты, бронировал номера в отелях, следил за правильным питанием и даже разработал программу регулярных тренировок, где заплывы в гостиничных бассейнах чередовались с силовыми упражнениями.
— От спорта вырабатываются эндорфины, — говорил Гамильтон, вытаскивая Йону из постели и запихивая в тренировочный костюм. — А от эндорфинов лучше себя чувствуешь.
Единственная проблема с методом восстановления по Холту состояла в том, что на первых порах от нее становилось не лучше, а гораздо хуже. Мышцы Йоны уже много лет не знали подобных нагрузок, а заплывы в бассейне не уменьшали душевную боль. Впрочем, сейчас Кэхиллы не смели долго предаваться грусти.
В лицо им дышал гнилостным духом последний срок, установленный Весперами.
* * *Площадь Архимеда служила еще и разворотным кругом. Легковушки и грузовики влетали сюда на головокружительной скорости. Похоже, ни тормоза, ни педали газа в итальянских машинах не работали, если водитель не жал на гудок.
Уберите машины — и запросто можно представить, что площадь принадлежит к какому-то иному, давнему веку. Благородные древние здания окружали фонтан с внушительной статуей, однако скульптура не имела никакого отношения к Архимеду.
— Это нимфа, которая, спасаясь от преследующего ее бога, обратилась в ключ, — сообщил Гамильтон, почерпнувший эти сведения из брошюры.
— В ключ? — удивился Йона. — Большой и железный?
Способ бегства показался ему странноватым.
— Не такой ключ, — покачал головой Гамильтон. — Водный. В смысле — родник. И расположен он тут, в Сиракузах.
— Ну, сбежать-то она сбежала, а потом так и осталась родником до конца жизни? — пожал плечами Йона. — Чудные они, эти греческие мифы и легенды.
Пункт проката скутеров-«сегвеев» оказался в двух шагах от площади. Как и предсказывал Йона, управлять ими было легко, и вскоре друзья отправились на аудиотур по Сиракузам.
Выбранный ими тур длился три часа. Боясь пропустить что-нибудь важное, Йона с Гамильтоном честно прослушали всю запись и узнали много о Сиракузах, но очень мало про Архимеда.
По крайней мере, ездить на скутерах было весело. После первого часа Гамильтон до того сроднился с «сегвеем», что воспринимал его как часть тела. Скутер ехал вперед, когда Гамильтон наклонялся, и останавливался, если он откидывался назад. А если нажать кнопку на руле и чуть сдвинуться влево или вправо, скутер туда и заворачивал. Для прыжков и каскадерских трюков «сегвей» не годился, но для передвижения по узким улочкам Ортигии подходил идеально.
В гробницу Архимеда туристов не пускали. Впрочем, друзей это не разочаровало.
— Никто ведь точно не знает, чья это могила! — заметил Йона.
Могила Архимеда и в самом деле находилась на территории Сиракуз. Цицерон обнаружил ее в семьдесят пятом году до нашей эры и упомянул в своих трудах, но теперь никто и понятия не имел, где именно она расположена.
— Жаль, мы не знали этого с самого начала, — сказал Гамильтон. Почему-то ни один из интернетных источников не сообщал, что гробница Архимеда на самом деле — вовсе не гробница того самого Архимеда.
Друзья решили сделать еще одну остановку: в археологическом музее — огромном современном здании, выстроенном в форме гигантского шестиугольника. По-прежнему не слезая с «сегвеев», Йона и Гамильтон последовали по указателям к входу.
Гамильтон въехал на специальную парковку для скутеров и мотоциклов. Там уже стоял один «сегвей», но гораздо больше оказалось «весп» — компактных мотороллеров, любимой марки горожан-итальянцев.
— Йона, смотри! — крикнул Гамильтон.
Наклонившись вперед, он разогнал «сегвей» до максимальной скорости — двенадцать миль в час. Так… так… чуть нагнуться… ПОРА!
Нажав кнопку поворота, Гамильтон резко отклонился вправо. В предыдущих попытках этот маневр давал точнехонький разворот на триста шестьдесят градусов и остановку. В этот раз Гамильтон опоздал на долю секунды.
— Гэм! — Йона еле успел отпрыгнуть с дороги.
За миг до столкновения Гамильтон соскочил с «сегвея». Пролетев вперед по инерции, скутер с грохотом врезался в стройные ряды припаркованных мотороллеров. «Веспы» посыпались друг на друга, точно опрокинутые костяшки домино.
Йона с Гамильтоном поднялись на ноги. Йона порвал новенькие джинсы на коленке, но в целом не пострадал. Гамильтон ободрал об асфальт правую ладонь и левый локоть.
— Ты как? — хором спросили они друг у друга.
— Неудачно вышло, — подытожил Гамильтон, вытаскивая «сегвей» из общей груды.
Приятели начали поднимать опрокинутые «веспы»: их было восемь штук, и оказались они неожиданно тяжелыми.
Когда друзья наконец поставили последнюю «веспу», Гамильтон — а может, и Йона — слишком рано разжал руку. Мотороллер накренился и упал, сбив соседний — и восемь «весп» снова рухнули одна за другой.
— Они что, нарочно? — проговорил Гамильтон, не веря своим глазам.
Йона застонал. Виновницу происшествия установили прямо и двинулись вдоль ряда, поднимая остальные.
