Алексей Олейников - Сон Видящей
Дженни видела его пламень жизни, он был жив. Но что за странные путы держали его?
– Чертов ветер! – толстый поморщился. – Весь мусор в рожу. Мы от него ничего не добьемся, Руди. Заканчивай.
– Ты хочешь убить такого хорошего зверодушца только потому, что не смог от него ничего добиться? – Рудольф присел, погладил волка. – Какой мех, а, Ганс?
– Отличная шапка, – согласился Ганс. – Больше никакого толку. Ты, как всегда, руки не хочешь марать?
Он щелкнул пальцами, бечева на горле Тадеуша дрогнула, затягиваясь. Волк захрипел.
– Ты самый бестолковый из всех бестелесных, кого я встречал, Ганс, – с сожалением констатировал Рудольф. – Ты даже думаешь как человек. Валяй убивай. Получишь только мертвого волка и ничего не узнаешь о том, кто его послал.
– Ты предлагаешь вселить в него… – Ганс задумался.
– Разумеется, – Рудольф бережно вытянул аптечный флакон темно-коричневого стекла, погладил пробку. – Здесь столько наших собратьев, лишенных тела. Нам нужно развязать ему язык. Что-то случилось, владычица покинула деревню, гнездо разорено. Те, кто его разорил, наверняка связаны с этим зверодушцем.
– Тогда следует лишить его сознания. Пока он бодрствует, вселение невозможно.
Ганс повел пальцами – бечевка натянулась, приподнимая Тадеуша. Он хрипел, вывалив синий язык. Глаза его мутнели.
Да куда все подевались?!
«Пропади все пропадом!» – Дженни выскочила из-за дерева, рванулась к Тадеушу.
Нет оружия, нет артефактов, только жаба-светоед прожигает ладонь, будто торопит ее – минуты жизни утекают.
Ветер закружил ее, но он был ее союзник, он был с ней заодно. Солнце плеснуло с высоты, навершие трости засверкало, сбило ее с шага – и только что она была рядом, примеривалась, как бы ловчее ударить тонкого и разорвать нить, как вдруг прямо перед ней вырос валун, распахнул широкие каменные объятия. Она едва успела затормозить, прижаться к холодному камню. Что это?!
– Ты слышал? – насторожился Ганс. – Как будто шаги… Это ветер?
– Ветер, – сказал Рудольф. – И еще кто-то. Мы в Кольце Магуса и окружены светлым сном. Обычные люди нас не видят. Но только что кто-то постучался снаружи.
– Его друзья, – Ганс потянул пальцами невидимую паутину, веревка дернулась, поднимая волка на лапы. – Не успеем вселить, надо с ним заканчивать.
Стрела пробила воздух, ударила в землю у ног Дженни.
«Черт, эдак они меня подстрелят! Если Кольцо Магуса будет все снаряды отводить сюда…»
Девушка бочком двинулась вдоль валуна.
– Не стоит совершать опрометчивых поступков, – раздался голос Эда. – Отдайте нашего товарища, и разойдемся.
– Вынуждены отклонить ваше предложение, – сказал Рудольф. – Видите ли, кажется, вы знаете о нашей сущности. А этого допустить нельзя.
«Думай, Дженни, думай! Из всех, кого ты знаешь, малое Кольцо Магуса в одиночку мог выставлять только Марко. А эти намного слабее. Значит, скорее всего, они используют защитный артефакт. Трость!»
В ясном взоре трость сияла, как и веревка, которая удерживала Тадеуша. Убери трость, и Кольцо Магуса исчезнет. Но как ее убрать, если трость – источник Кольца Магуса?!
– Если вы его убьете, не уйдете отсюда, – предупредил Эд.
– Я так не думаю, – Рудольф был вежлив. – Вас всего… трое. И кажется, ни один из вас не является Властным.
– Руди… – нервно сказал Ганс, указывая глазами наверх.
Над ними на валуне стоял леопард.
– Ну хорошо, плюс один зверодушец, – фыркнул Рудольф. – У вас нет шансов.
Трость вбита в землю, в ясном взоре Дженни видела, как волны света расходятся от навершия, создают призрачный купол. Никто и ничто снаружи не сможет проникнуть туда, пока артефакт действует.
Вбита в землю… Тадеуш хрипит, его время на исходе.
В землю…
Конечно же! Дженни села, разворошила листву, крупинки снега, приложила ладонь к влажной земле. Вот она, почва леса – слышишь прозрачную песнь водяных токов, огибающих валуны? Они стремятся вниз, в ложбину, где сейчас убивают ее друга. Слышишь ли, как в темноте движутся корни дубов – медленно, но верно, нащупывая пустоты и питательные соки земли? Слышишь ли, как они переплетаются друг с другом, будто вслепую здороваются, как сквозь них прорастают нити просыпающейся грибницы, ведут свои ходы землеройки, черви и жуки? Сердце леса было у нее под ногами, огромное, составленное из тысяч корней и нитей, сплетенных воедино, распахнуто на десятки километров. Дженни ощущала его границы – там, где поля врезаются в кромку леса, где скальпель шоссе отсекает его от другого такого же леса, на той стороне обочины. Это сердце билось в таком ритме, какого никогда не различит человек, гнало соки и воды по своим жилам.
Пальцы все глубже уходят в сырую землю, лес глядит на нее миллионами глаз, лес ждет, и она просит.
Земля задрожала. Рудольф в недоумении посмотрел под ноги.
Трещина рассекла ложбину, почва разошлась, в черный провал посыпалась листва и мусор, трость покачнулась и провалилась в трещину, но веревка – веревка, о которой забыла Дженни, удержала ее верхушку над поверхностью земли. В одно мгновение трещина сомкнула свои челюсти.
Рудольф схватил навершие трости, потянул. Ганс засуетился, чертыхаясь и пыхтя, они стали тащить трость в четыре руки.
Дженни пошевелила пальцами – много корней скрыто здесь. Все они сейчас ее пальцы, рука ее многопалая, огромная ладонь под их ногами. А вот и трость-артефакт, светлый гвоздь в ладони. Надо лишь сомкнуть кулак…
Гром и треск швырнули Рудольфа с Гансом на землю. Руди ошеломленно посмотрел на обломок в руке. Кристалл помутнел.
– Как же так? Рядом нет Властных…
– Руди… – Ганс пятился на четвереньках, зарывался как барсук в листву. – Руди…
– Что?!
– Руди…
Волк стоял перед ними, обрывок бесполезной веревки болтался на шее, а в глазах не было ни капли жалости, только вопрос – кто будет первым?
Ганс взвыл, бросился бежать и встал как вкопанный – на тропинке сидел леопард, задумчиво рассматривая когти на правой лапе – то уберет, то выпустит, то уберет, то выпустит.
Рудольф поднялся. Отряхнулся.
– Похоже, вышло недоразумение, – сказал он. – Вы же не будете нападать на выборных представителей? Мы из австрийского Магуса…
– Конечно, не будем, – заверил Эдвард, выступая из-за дерева. Арбалет он не опускал. На тетиве лежала другая стрела – не серебряная, а деревянная. С тупым костяным наконечником.
– Выборные представители могут идти. А вот диббукам придется остаться.
– СВЛ, – сказал Рудольф. – Конечно, кто же еще.
Он повел ладонью, но в этот момент сверху на него обрушился Роджер, придавил к земле. Голубое кольцо Сновидцев вспыхнуло на его руке. Ганс завизжал, прыгнул как заяц в сторону, но Тадеуш сбил его с ног.
– Уберите его! – заорал толстяк и забился в корчах, когда тупая стрела ударила его в сердце.
…Эдвард запечатал духов сосуд и убрал его в карман. Туда же спрятал и фиал из коричневого стекла, в котором томились собратья диббуков.
Выборные представители австрийского Магуса сидели на земле и ошеломленно озирались.
– Добро пожаловать в реальный мир, господа, – сказал Эдвард. – Как давно вас не было?
– Пять лет, – пробормотал Рудольф. – Как же так…
– О, за пять лет многое случилось, – обрадовался акробат. – «Доктор Хаус», например, кончился.
– Усаму бен Ладена поймали, – продолжил Роджер.
– Слушайте, у людей шок, нельзя же так, – укоризненно заметил Жозеф, возвращаясь из леса. На ходу он застегивал рубашку. – Господа, вы понимаете, что с вами случилось?
В глазах Рудольфа появился нехороший огонек:
– Морель! Мы гостили у Мореля…
– Месье Морель был такой же жертвой диббуков, как и вы, – сказал Жозеф. – Не стоит его винить и уж тем более мстить. Когда мы вернемся на Собор, вам следует вести себя так же, как и прежде, господа.
– А вы кто?! – подал голос Ганс. Все это время он изумленно ощупывал себя, словно не верил, что его тело вновь ему подчиняется.
– СВЛ! – отрекомендовался Жозеф. – Ловец Жозеф Квамби. Это Эдвард Ларкин и Роджер Брэдли из Магуса Англии, вот этот полузадушенный волк – Тадеуш Вуйцик, стажер СВЛ. Весьма неумелый, надо сказать.
– Это же надо было так вляпаться, Тэдди, – строго заметил Эд. – Ты что, даже кроликов в своем лесу не ловил?
Волк потупился. Волку было стыдно.
Бард огляделся:
– Может, хватит прятаться, милая? Ты так пыхтишь, что даже я слышу, а Жозеф с Тадеушем старательно делают вид, что не замечают. Учитывая, что боги не наградили их актерским талантом, выглядит это просто ужасно.
Дженни с облегчением отпустила жабу-светоеда и активно замахала рукой:
– Все время удивляюсь – почему у меня ожогов нет?
– Тебя кто включал в операцию? – спросил Эд. – Твое дело – сидеть, улыбаться и демонстрировать преемственность традиций. Дед печать хранил, и я храню.
