Анатолий Костецкий - Минимакс — карманный дракон, или День без родителей
Эта пословица в папином переводе звучало приблизительно так: Кто начинает день с яйца — здоровым будет до конца! Олегу не очень нравилось слово «конец» — оно словно намекало на смерть, — но он молчал. Ведь какая разница, от чего помрешь: от ежедневного употребления сырых яиц или от инфаркта. С его точки зрения, смерть от инфаркта даже лучше — она, по крайней мере, ничего не стоит. А за каждое свежее сырое яйцо Изольда Сократовна, бывшая владелица их дачи, а теперь соседка, лупила по три магазинных цены.
Олег подошел к зарослям дикой малины, которая отделяла их дачу от немалого дома соседки, и позвал:
— Изольда Сократовна! Это я, Олег, — за яйцами!
Курятник, который напоминал собачью будку и ютился у порога соседкиного дома, сразу же открылся, и из него проворно выбралась дамочка лет пятидесяти в клетчатом платке и плюшевом черном жакете. Она держала в руке два яичка.
Плотно прикрыв за собой дверцу курятника, она улыбнулась мальчику:
— Вот, деточка! Свеженькие, еще тепленькие — только что из-под курочки. — И протянула Олегу яички, размером скорее голубиные, чем куриные.
«Интересно было бы хоть раз взглянуть на её кур!» — подумал Олег.
Соседка почему-то никогда не выпускала их из курятника. Иногда из него долетало слабенькое квохтанье, но какие на вид эти удивительные, можно сказать — карликовые, куры, до сих пор никто не видел.
Наверно, это и правда была какая-то редкая мексиканская порода, как уверяла Изольда Сократовна своих покупателей, ведь яйца соседкиных кур покупало чуть ли не всё дачное население Круглика. А разве обыкновенная курица может снести за день несколько десяткой яиц? Да никогда в жизни!..
Олег вежливо поблагодарил соседку и поспешил домой, откуда уже слышалось пение Лизки. Сестра проснулась сама и, наверно, прихорашивалась перед зеркалом, которое папа по просьбе мамы наконец-то повесил вчера на входной двери.
— Привет, школьница! — улыбнулся сестричке Олег.
Что не говорите, а он очень любил Лизку. Маленькая, белокурая, с большими янтарными глазами, она была очень симпатичная.
Брат шутя дернул её за забавную косичку и поторопил:
— Быстрее умывайся, завтракать будем.
— А где мама и папа? — удивилась Лизка. Олег рассказал ей, что папа с мамой поехали в город, и щедро нарисовал все преимущества дня без родителей. К его удивлению сестры, они почему не показались такими уж и заманчивыми, и она промолчала.
Брат, весело насвистывая, налил в небольшую кастрюлю воды, вышел в сад, где размещалась их кухня, и поставил яйца вариться. Кухня с газовой плиткою на две конфорки была оборудована в фанерном ящике от рояля: ящик подарил папе один из его знакомых.
— Что ты делаешь?! — округлила глаза сестра. — Ведь мама запрещает варить яйца!
— Успокойся, — отмахнулся Олег. — Во-первых, мамы сегодня нет. Во-вторых, — тут Олег решил схитрить и воспользоваться приёмом, к которому прибегал папа, когда Лизка отказывалась что-то есть, — я недавно прочитал в журнале «Здоровье», что женщины, которые мечтают стать киноактрисами, должны хоть раз в месяц есть вареные яйца.
— Почему? — недоверчиво поинтересовалась Лиза, которая, наверно, уже с колыбели спала и видела себя на большом экране.
— Потому что вареный белок — не говоря уже про желток! — активно способствует остроте зрения. А если у тебя острое зрение, да еще и красивые от природы глаза, — то на экране они будут в три раза выразительнее!
Этот аргумент убедил Лизку, и она успокоилась.
— Пригляди за яичками да поклюй вишен, — подал Олег сестричке пакетик, — я помидорчиков поищу. — И он пошёл к небольшой грядочке с несколькими кустиками помидоров, которые прятались в бурьяне в том же дальнем углу сада. Когда он откручивал хвостик последнего помидорчика чуть больше шарика для настольного тенниса, от кухни вдруг донесся Лизкин крик, потом — звонкий смех, а затем — какое-то пискливое воркование.
Олег бросил помидоры на землю и стремглав помчался на кухню.
Но когда он подбежал, то увидел, что ничего не произошло.
Лизка стояла перед плиткою на коленях и ласково улыбалась. Перед нею лежала перевернутая кастрюлька, а рядом, в лужице из недоваренного белка и воды, — яичная скорлупа.
— Чего бы это я веселился! — рассердился Олег. — Что ты теперь на завтрак будешь есть? — Он бросился поднимать кастрюлю, но Лизка громко закричала:
— Осторожно! Ты наступишь на него!
— На кого — на него? — не понял Олег и уставился на кастрюльку.
На земле за кастрюлькой сидело странное существо, очень похожее на ящерку. Но у этой ящерке, в отличие от обыкновенных, что водились на лугу около озера, на спине торчали два небольших крылышка с перепонками, а чешуя на теле отливала металлическим блеском.
Странное существо покачивалось на двух задних толстеньких лапах, скрестив перед собою две передние, значительно короче, и внимательно смотрело на Олега своими радужными глазами с густыми пушистыми ресницами. При этом оно еще умудрялось одновременно ковырять острым хвостиком в правом ухе, похожем и формой и цветом на лепесток тыквенного цветка.
— Это что еще за чудище? — удивился Олег.
— Дракончик! — весело ответила Лизка и, присев на корточки, мизинчиком почесала «чудище» за левым ушком.
— Сам ты чудище! — неожиданно сердито пискнула странное существо. — А я — Минимакс Первый!
Такого, как говорят, и в страшном сне не увидишь!
Не удивительно, что Олег, услышав эти слова, так и сел, где стоял…
3. Щедрая соседка
Пусть никто из вас не удивляется, что Лизкиного крика в Круглике в этот ранний час не услышали.
Действительно, старожилов криками не удивишь, ведь с той поры, как в Круглике начали появляться дачи, село стало полниться детскими воплями. Дети дачников вопили при малейшей возможности.
Увидит кто-нибудь из них корову и кричит:
— Ой, мама, смотри! Настоящая корова!
Увидит утку — то же самое:
— Ой, мамочка, уточка! Живая уточка!
И так — с утра до вечера.
— Бабочка! Ой-ой!
— Ужик!
— Жабка! Скок-скок!..
Местные жители понимали: что возьмешь с этих горожан — детей бетона, стали и стекла, бледных побегов асфальта? И правда, сами подумайте: разве встретишь в центре города корову или стаю уток в окружении красочных бабочек? Да ни за что на свете!.. Вот они и улыбались снисходительно и думали: «Пускай дети радуются, пускай общаются с настоящей природой, бедолажки!»
Но про Олега и Лизу они были другого мнения. Спокойные и воспитанные, брат и сестра за то время, что были на даче, ни одного разу не позволили себе заорать или завопить, тем более — кататься по земле да дрыгать ногами, как это делали некоторые городские дети, когда родители что-то им запрещали им.
Так что, Лизкиному крику никто не придал значения, кроме соседки Изольды Сократовны. Эта женщина считала своим гражданским долгом обращать внимание на всё, что делается вокруг, потому что имела от этого свою выгоду. Поэтому и сейчас, услышав крик на даче Валяйко, она метнулась к порогу и заскочила в дом.
В первой комнате, заваленной разнообразным хламом — от заржавевшей швейной машины до старого пылесоса «Вихрь», — Изольда Сократовна подошла к странному сооружению, накрытой старой дерюга, и откинула занавеску. Под ней оказалась клетка, в которой сидела потрепанная полусонная ворона.
Птица недовольно покосилась заспанным глазом на Изольду и сердито каркнула.
— Ну-ну! Покаркай мне!.. — замахнулась дерюгой Изольда, и бедная ворона испуганно втянула носатую голову в плечи. — Вылазь! — открыла хозяйка дверцу клетки. — Дело есть!
Ворона встряхнула крыльями, сгоняя остатки сна, и неохотно вылезла.
— Что там еще случилось? — спросила она человеческим голосом. — Я уже и так от ваших поручений хирею, так хоть утром поспать можно?
— Потом поспишь, а сейчас — за работу! Или милицию сюда пригласить? — ехидно поинтересовалась Изольда.
Ох, уж это милиция!
Сколько Креня помнил себя, Изольда всё время пугала его милицией. Неужели так будет до конца его жизни?..
Креня — так звали ворону — был не только разумный, как подавляющее большинство ворон вообще, а и умел разговаривать. Вы, наверно, знаете, что можно научить разговаривать некоторых птиц, хотя далеко не всех. Но Креня владел еще одним редкостным и бесценным талантом: он умел слушать и запоминать услышанное…
Но про Креню — позднее, а сейчас немного о самой Изольде Сократовне.
Она прижилась в Круглике как-то незаметно и ненавязчиво. В домике, где она сейчас проживает, когда-то жила бабушка лет восьмидесяти, такая себе «бабушка-одуванчик», которую все называли просто Митрофановной.
Когда первые дачники начали протаптывать тропинки к Круглику и возводить там дома, появилась и Изольда Сократовна.
