Эл Ригби - Десятый король

1

Почта

Мутно-серая тяжелая туча низко наползла на Рэйнивилль. Казалось даже, что она глухо и угрожающе рокочет, словно город атаковала целая армада невидимых кораблей. Сегодня городок оправдывал свое название: ливень с самого утра. В его струях посерели люди, зонты, машины, дома и лужайки, аттракционы в парке и шпиль городской церкви.

Наверное, поблекли и желтые хризантемы миссис Ванчи. Сегодня дети во второй раз за этот месяц — первый был день рождения — дарили ей цветы. Просто принесли и оставили у могилы. Постояли. И разошлись.

Письмо — живое, настоящее, написанное только сегодня, — дрожало в руках у тринадцатилетнего мальчика. Конверт запечатали молодым зеленым листиком, который еле держался на мягкой размокшей бумаге.

Марджери Миранда Ванчи. Лийя, Эргер, Верхняя комната Самой Высокой Башни.

Такими были имя и место.

Письмо было совсем сырым. Только что его принес очень странный почтальон — рыжебородый, долговязый мужчина в каске полисмена. Ничего удивительного для почтальона, даже каска… Но ведь обычно почтальоны не прилетают на военных велосипедах и не стучат в окно второго этажа?

— Ответ срочный, быстро-быстро!

Сказав это, мужчина крутанул крылатые педали, пронзительно зазвенел колокольчиком и, описав круг над садом, скрылся. И теперь мальчику показалось, что ответ уже не нужен никому. Слишком поздно.

Заскрипела дверь.

— Тео, милый, может, все-таки ты… передумал?

Мальчик спрятал письмо под подушку и вопросительно посмотрел на маму.

На ней был красный шерстяной халат — как всегда, когда она мерзла, а мерзла она почти все время. В руках она держала поднос, на котором стояли чашка дымящегося крепкого чая и тарелка. На тарелке — куски теплого пирога с ягодами и корицей. На все это было бы просто невозможно не обратить внимания, даже если ты не был голоден. А если ничего не ел со вчерашнего вечера, то один запах мог просто сшибить с ног.

Мама поставила поднос на тумбочку и села на край кровати.

— Эй, — снова тихо позвала она. — Скаут!

Слово оцарапало. Задело что-то внутри, как пальцы случайно задевают на локте свежую ссадину. Оно напомнило о школьных поездках в лес, о яблоках, об улыбке миссис Ванчи, которую он видел, даже когда учительница лежала в том деревянном ящике, который он не мог назвать по-настоящему. О том, как она кашляла на последних уроках, и о том, как сидела в больничном зимнем саду.

— Ох… прости.

Она не умела о таком говорить. Не знала как, никогда и не приходилось. Тео вообще предпочел бы, чтобы она помолчала. Одного ее присутствия и поглаживания по волосам ему было достаточно. Но большинство родителей не считает молчание ценным.

— Папа испек. — Она указала на пирог. — Твой любимый. Хотя что я говорю, сам знаешь.

В доме Греев никто, кроме мистера Грея, который был поваром в ресторане русской кухни, не мог приготовить даже яичницу. Мама, океанолог, так и не научилась. Зато она управляла подводной лодкой и знала не меньше десятка тысяч видов рыб.

— Спасибо, — все-таки сказал Тео и продолжил без паузы: — Я все понимаю. Ей лучше, я не должен грустить. Священник все это уже сказал во время службы.

— Ох, милый. Ты и так у нас нечасто разговариваешь, а теперь мы боимся, что вообще замкнешься.

— Еще больше? — спросил Тео.

Издав тихий, нервный, какой-то вовсе невнятный смешок, она поцеловала его в лоб. Ненадолго прижала к себе, быстро выпустила. Объятия Тео тоже не всегда любил, в такие минуты — особенно. Она это знала.

— Еще больше… а может, это нормально для твоего возраста, просто я была другая… — Отстранившись, мама снова задумчиво потрепала его по макушке. — Слушай… а тебе правда не мешают такие волосы? Длинные, и этот хвост…

Он покачал головой. Как и всегда.

— Ну, если ты совсем не хочешь их отрезать, может, распустишь? Будут как у средневековых пажей и принцев. Красиво. Я видела в книжках, как…

— И как у Мелани Стефан из параллельного класса, если добавить ободок с бантом? — слегка приподнял бровь Тео и, не дожидаясь ответа, тихо спросил: — Не лучшее время, чтобы говорить о волосах, разве нет?

Он понимал: мама опять не найдет, что сказать. Но мама не была бы мамой, если бы не умела признавать ошибки. Она поняла. Ободряюще улыбнулась и встала:

— Как скажешь, милый. Мы внизу, зови, если что-то понадобится.

Дверь закрылась, Тео остался один, со все тем же тугим узлом в груди. Не думая больше, мальчик быстро вскрыл конверт.

Небольшой лист, вырванный из клетчатой тетрадки, заполняли аккуратно выведенные строчки. Тео легко узнал почерк миссис Ванчи по крупным согласным и почти утопающим в строке гласным буквам.

Дорогой Тео. Знаешь… я так хотела быть с вами до старшей школы, видеть, как вы растете, помогать вам. Но больше я не смогла ждать. На другое место, не менее дорогое мне, чем школа, надвигается большая беда. И я сделаю все, чтобы ее предотвратить.

В мире, куда я отправляюсь, нет многого из того, что мы, люди, считаем привычным, но зато есть то, о чем мы давно разучились или все еще не научились мечтать. Меня коронуют. Коронуют в Листолесье — стране, созданной мной и существовавшей во все времена. В мире, который можно было бы назвать волшебным… но пока я назову его просто другим.

Тео, я не смею просить о подобном, но, может быть, если недоверие еще не заставило тебя разорвать письмо, ты хочешь приехать ко мне? Нет, мой мальчик, не думай, что я зову тебя умереть, как бывает в любимых твоих ужастиках. Не пугайся. Твое путешествие будет совсем не похоже на мое, и именно поэтому я не смогу сопровождать тебя в нем, но храню надежду, что ты поверишь мне и сделаешь все, о чем я попрошу.

Буду очень рада видеть тебя. Дай, пожалуйста, ответ срочно. Сопровождающий ждет тебя в конверте.

На последней букве Тео молча скомкал лист, потом оглядел пустую комнату. Кто мог так пошутить? Казалось бы… никто?

Он почему-то вспомнил ночи сказок во время лесных походов. Ночи, из которых уже вырос. Ему тринадцать. Тринадцать! Время, когда надо впервые влюбляться в девчонок, тайно гулять до позднего вечера и слушать первый рок… И совсем не время хоронить своих любимых учительниц. И тем более не время получать от них странные письма. Но почему… почему тогда этот конверт еще не порван? Пальцы сжались крепче.

Тео не отрицал волшебства, как делали это, взрослея, его друзья. Как-то неосознанно он выбрал для себя другое: не говорить о таких вещах, если, конечно, это не болтовня о недавно вышедшей книге про Гарри Поттера. Никогда. Не класть под подушку выпавшие молочные зубы, не оставлять для Санты тарелку с печеньем у камина, не загадывать желания на падающие метеоры. Не проверять, насколько глупы все эти истории. А теперь…

…я храню надежду, что ты поверишь мне и сделаешь все, о чем я попрошу.

И он бы сделал. Правда, он бы сделал.

Незнакомый голос заполнил спальню так, как мог бы пробраться сюда звук включенного телевизора. Но телевизора не было, а слова звучали насмешливо:

— Если летучий парень на огромном велосипеде для тебя не доказательство, я даже не знаю, что поможет тебе, бедняга.

Тео вздрогнул и начал оглядывать комнату, пытаясь разыскать источник голоса. Не выключен плеер? Сам включился компьютер? Сумасшедший гуляет под окном?

Невидимый, удовлетворенно хмыкнув, тем временем продолжил:

— Ты же решил. Я видел, ты решил! Ну давай, выпусти меня из этой гадости, спина затекла!

Наконец Тео понял, что голос доносится из конверта. Заглянув туда, он обнаружил круглую почтовую марку с белым драконом. У дракона были кожистые крылья и длинный гибкий хвост, венчавшийся чем-то вроде змеиной гремучки. Картинка казалась неподвижной, да и вряд ли могла разговаривать.

— Надо больше спать… — пробормотал Тео.

Если что-то мерещилось, он всегда повторял эту фразу, она многое объясняла. Он собирался приложить руки ко рту и закричать родителям, чтобы они сделали звук в гостиной потише. Это все-таки был телевизор, а не что-то другое. И все же, прежде чем осуществить свое намерение, Тео тихо, но четко произнес:

— Я бы к вам приехал, миссис Ванчи. Куда бы вы ни звали. Но…

…я вам не верю.

Он не успел закончить: порыв холодного ветра будто украл его голос. Ветер пробрался через распахнутое высокое окно и принес капли ледяного дождя. Подхватив, быстро закружил марку с драконом в воздухе. Когда марка парила над аквариумом, ветер пропал. Кусочек бумаги упал в воду.

Тео не сделал и двух шагов. Вода в аквариуме вспенилась, будто туда бросили шипучего лимонадного порошка. От острой вспышки света мальчик зажмурил глаза, а когда снова открыл их, аквариум опустел. Промелькнула мысль, что последняя рыбка, к счастью, умерла месяца три назад — домашние животные не приживались в рассеянном семействе Греев.