Гробница первого императора - Прево Гийом

Цинь потер виски:

— До сих пор слышу их крики... Странно, не правда ли? Я, столько лет остававшийся безучастным к смерти своих врагов, в тот день потерял не только сон, но и желание обрести вечную жизнь. Возможно, паломничество в священные горы, несмотря ни на что, всё-таки сделало меня лучше? Кто знает?

Он посмотрел на Сэма, ища в его глазах поддержку — и не находя.

— Сначала я захотел отомстить тому, кто, как я полагал, являлся корнем всех бед, — продолжил старик. — Проклятому магу Лю. Но это была лишь очередная попытка спрятать голову в песок. Ведь на самом деле во всей этой резне виновен только один человек — я сам. Казнив мастера Лю, я лишь прибавил бы еще одно имя к списку своих жертв... Поэтому я просто выгнал его из империи, запретив подходить к моим границам ближе чем на десять тысяч шагов. Для меня же самого могло быть лишь одно наказание — смерть. И палач тоже мог быть лишь один — я сам. Я решил убить себя, чтобы искупить свои преступления...

Накануне того дня, когда мне предстояло покончить с собой, я пришел сюда, в эту гробницу, чтобы напоследок поразмыслить. Ее возведение, продолжавшееся восемнадцать лет, только-только завершилось, и я воспринял это как знак свыше... Я полагал, что в гробнице, кроме меня, никого больше нет, и вдруг случилось непредвиденное. Откуда ни возьмись возник маленький смуглый человек с обритой головой... Я выхватил саблю, решив, что это — призрак одного из тех ученых мужей, которых я загубил. Но он немедленно обезоружил меня каким-то магическим жестом. И повелел его выслушать.

«Смуглый человек с бритой головой! — разволновался Сэм. — Способный обезоружить воина, затевающего бой! Это наверняка Сетни, верховный жрец Амона!»

— Он объяснил, что явился из другого мира, — продолжал Цинь. — И что ему подвластно искусство путешествий по дорогам времени. Рассказал, что знает обо всём, что здесь произошло, и готов научить меня, как облегчить совесть. Я мог бы позвать охрану, но с первой же секунды понял, что незнакомец не врет. Я спросил, раз он умеет возвращаться в прошлое, почему он не предложил мне этого раньше и не помешал казни ученых мужей? Но он сказал, что сделанного не воротишь и что изменение хода судьбы может привести к страшным катастрофам, куда более разрушительным. Сказал, что, пытаясь исправить вещи, мы сделаем только хуже...

Ну точно Сетни, сто процентов.

— Я его знаю, — решительно перебил Сэм. — Это хранитель Камней. Хороший, мудрый человек. Мне он тоже помог в тот момент, когда я больше всего нуждался в помощи.

— Хранитель Камней, — повторил император. — Да, вроде всё сходится... Потому что он говорил именно о каких-то странных Камнях... За время моего отсутствия мастер Лю сделал один такой и вытесал на нём солнце, в той части парка, которую охраняют лучники. Он собирался сделать еще один, в гроте тут поблизости, но я прогнал его прежде, чем он успел завершить работу. Я предложил лысому человеку разрушить их, раз они так его беспокоят, но он ответил, что разрушать скульптуры подобного рода — кощунство. И сказал, что у него есть идея получше, которая не только позволит сохранить их, но и наполнит смыслом мои угрызения совести.

Цинь Шихуанди поднялся, состроив странную гримасу. Он сделал несколько шатких шагов по направлению к одной из ваз-светильников и заглянул внутрь.

— Так я и думал! Масла почти не осталось, но фитиль еще есть... Если бы мне хватило сил, я бы наполнил их снова, чтобы они светили еще долго-долго. Раньше я часто это делал...

Старик повернулся к Сэмюелу:

— Я действовал так, как советовал хранитель Камней. Разыграл собственную смерть, организовал свои похороны и лежу здесь, дожидаюсь, пока кто-то явится. Держусь на медитации и на состоянии наполненности — оно продлевает мои дни настолько, насколько это вообще возможно. Изредка я просыпаюсь, съедаю что-нибудь из кладовой, проверяю количество горючего в лампах, освежаюсь водой из Трех Источников, гуляю по саду... И всё надеюсь, что мой гость вот-вот явится.

— Ваш гость — это что же, я? — чуть слышно спросил Сэм.

Император оперся обеими руками о трость.

— Вот это-то мне и надо выяснить, мой юный друг... Лысый человек настаивал, чтобы я на словах передал сообщение тому, кто явится сюда. Никаких письменных указаний, только устный разговор, чтобы быть уверенным в том, что драгоценные сведения не попадут в дурные руки. Написанное ведь может прочитать кто угодно, не так ли? В том числе и человек с дурными намерениями. Так что моя задача — убедиться, что я передаю сообщение достойному. Хранитель Камней предположил, что я, проживший так долго, учинивший столько бесчинств и совершивший столько ошибок и в то же время так страстно желающий загладить вину, сумею отличить зерна от плевел.

Впервые за время их беседы лицо императора Цинь немного просветлело:

— Ты чудовищно невоспитан и не имеешь представления об этикете. Но я готов поклясться, что никакого другого зла в тебе нет. А еще я изумлен, как такой молодой человек смог преодолеть ловушки, придуманные моими архитекторами... Уже одно это доказывает, что ты достойный гость!

— И что же это... за сообщение? — спросил Сэм.

Цинь не мигая посмотрел ему прямо в глаза:

— Для начала, мой мальчик, я должен убедиться, что ты наделен всеми необходимыми качествами. Дай-ка мне руки...

Император прислонил трость- к креслу и подхватил ладони собеседника.

— Закрой глаза, —: приказал он.

Сэм немедленно подчинился, и иссохшие пальцы стали нащупывать его пульс.

— Так-так, они здесь, оба, — прошептал император. — Всё правильно. Ты ведь их чувствуешь, да?

Сэмюел чувствовал лишь похожую на пергамент кожу старца — и больше ничего.

Я... я не знаю... А что я должен?..

— Перестань разговаривать, лучше сосредоточься! Внутри, у тебя в груди... Разве ты ничего не слышишь? Одно — твое собственное сердце, это понятно, но ведь есть и еще кое-что. Второе биение, второй ритм... Гораздо более медленный. Я лишь коснулся твоей руки — и тут же его услышал. Стук медленный, но очень мощный... Это ход времени. Большинство людей его не осознают, но время течет внутри нас, как и во всём вокруг. И если ты хочешь выбраться отсюда, тебе придется научиться им управлять. Замедляться, чтобы обретать власть над самим собой. А властвуя над собой, властвовать и над ним тоже... Только так оно станет твоим союзником.

Он выпустил руки Сэма. Открыв глаза, мальчик увидел перед собой совсем другого императора Цинь Шихуанди — у этого глаза сверкали дружелюбием:

— Да, молодой человек, смола времени щедро течет по твоим жилам. Думаю, ты достоин того, чтобы я доверил тебе послание... Речь идет об одной-единственной фразе, не спрашивай, о чём она, ибо смысл ее мне неизвестен. Но хранитель Камней, напротив, был убежден, что эта фраза содержит в себе чуть ли не главную мудрость мира. И что из-за нее всё в мире может повернуться к добру. Или к беде. Вот почему, как я понимаю, он не желал ее записать. Я столько лет ждал встречи с тобой специально, чтобы донести ее до тебя...

— Ну и что же это за фраза? — поторопил Сэм старца.

— Невысокий человек сказал: «Два солнца не могут светить одновременно».

Сэмюелу показалось, что он плохо расслышал.

— Два солнца не могут светить одновременно? — переспросил он. — И всё?

— Слово в слово.

— И... больше ничего?

— Больше ничего.

Сэмюел растерянно моргал.

— Но ведь это какая-то чушь.

— Опять твои дурные манеры! — проворчал Цинь. — Ты доверяешь этому своему хранителю Камней или нет?

— Конечно, доверяю, но...

— Тогда сомневайся не в нём, а в себе! Возможно, ты просто пока не в состоянии оправдать высокое доверие, которое тебе оказывают!

— Доверие? Но я... я здесь вовсе не для этого. Меня ждет подруга, и...

Император устало пожал плечами, направился к постели и со вздохом сел.

— На этом всё, мой мальчик, тебе пора идти. Я сообщил то, что тебе следовало узнать, я упомянул биение времени, мой долг исполнен... Отныне всё это больше меня не касается. Меня тоже ждет одна подруга, и я сильно опаздываю на наше свидание.