Кай Майер - Мерле и каменный лев
— Да-да, конечно.
Дож в ярко-красной мантии, который уже успел проявить неуместное любопытство, в волнении переминался с ноги на ногу.
— Но все ваше колдовство не дало бы никакого результата, если бы мы не согласились подвергнуть его воздействию Королеву Флюирию. Ведь ни одному слуге Фараона никогда не удавалось подойти к ней так близко.
В словах египетского посланца послышалась угроза:
— Следовательно, вы не слуга Фараона, правитель Де Анджелис?
Дож стал бледен, как мел.
— Что вы, что вы… Я преданнейший…
— Вы всего-навсего жалкий трус. И к тому же самого низшего сорта: предатель!
Тем не менее правитель Де Анджелис стоял на своем и даже стряхнул со своего плеча руку дожа в пурпурной мантии, пытавшегося его утихомирить.
— Без нас вы бы никогда…
— Правитель Де Анджелис, — взвизгнул посланец, как разъяренная старуха. — Вы получите плату за свою дружественную услугу, если вы об этом печетесь. А потом, когда Фараон со своими войсками войдет в Лагуну, он сделает всех вас своими наместниками. Теперь же именем Аменофиса приказываю вам успокоиться.
— Прошу прощения, — сказал дож в пурпурной мантии, не глядя на понурившегося Де Анджелиса. — Вы должны знать, что время не ждет. Посланец Ада снова известил нас о своем прибытии, чтобы предложить нам заключить с ними союз против Империи Фараона. Я не знаю, как долго мы еще сможем противиться их предложению. Другие члены Совета более склонны пойти на соглашение, нежели мы. Мы не сможем вечно удерживать их от этого шага. Да и посланец Ада заявил, что в следующий раз он открыто появится в городе и объявит всему народу о своем намерении.
Египтянин с шумом выдохнул воздух.
— Этого нельзя допустить. Наше вторжение в Лагуну произойдет очень скоро. Пакт с Адом может стать нам помехой. — Он на минуту умолк, обдумывая план действий. — Если посланец Ада действительно здесь появится, не позволяйте ему говорить с народом. Убейте его.
— Месть Ада Венеции будет… — начал робко Де Анджелис, но третий дож толкнул его в бок.
— Конечно, господин, — сказал дож в золотой мантии, поклонившись египтянину. — Как прикажете. Ваша Империя оградит нас от всех неприятностей, если возьмет наш город под свое покровительство.
Посланец Фараона кивнул с довольным видом.
— Так и будет.
Мерле просто задыхалась, она больше не могла сдерживаться. И сделала очень тихий, почти неслышный вдох, но этого было достаточно, чтобы правитель в ярко-красной мантии насторожился. Он поднял глаза к отверстию в потолке. Однако Мерле с Серафином успели втянуть головы в плечи. Поэтому следующие слова посланца они могли только слышать, но уже не видели, что делается внизу.
— Стекло флакона достаточно прочное. Королева Флюирия не вырвется. Ее господству в Лагуне пришел конец. Многотысячное войско готово к нападению с суши и с моря. Как только этот флакон окажется в руках Фараона, галеры и солнечные лодки доставят египтян в Венецию.
Мерле вдруг ощутила у себя на правом боку какое-то шевеление. Она обернулась, но Серафин был от нее шагах в двух. Тем не менее что-то ползало по ее бедру! Она только тогда поняла в чем дело, когда уже было поздно.
Водяное зеркало выбралось из кармана ее платья и стало метаться и кружить по ней, как слепой зверек. Дальше все произошло очень быстро. Мерле хотела схватить зеркало, но оно выскользнуло у нее из рук, упало на край дыры в полу, и Мерле поймала только воздух.
За те долгие секунды, когда время, казалось, стояло на месте, Мерле успела заметить, что поверхность зеркала помутнела, затуманилась: в нем крутились-вертелись призраки.
Зеркало упало прямо на голову египтянину, с капюшона соскочило ему на руку и ударило по пальцам, выбив из них флакон. Человек взревел от боли, от ярости, от неожиданности, а зеркало вслед за флаконом упало наземь.
«Нет!» Истошный крик Серафина ошеломил дожей, они отскочили в разные стороны, подобно каплям масла на раскаленной сковородке. А Серафин, не думая об опасности, перемахнул через край дыры в потолке и оказался среди них. У Мерле не осталось времени для раздумий над дальнейшим ходом событий, и она ринулась вниз за Серафином: лишь взметнулась ее юбка да раздался громкий и, как ей показалось, устрашающий визг.
Посланец все же успел увернуться. Иначе она обрушилась бы прямо на него. Он быстро нагнулся, чтобы поднять флакон. Но второпях ткнул рукой в водяное зеркало. На мгновение его пальцы пробуравили зеркальную поверхность — и их не стало. Когда египтянин со страшным ревом поднял руку, вместо пальцев торчали черные, обугленные кости. Будто он сунул руку в сосуд с серной кислотой. Казалось, черный капюшон сам издавал жуткий нечеловеческий вой, потому что ни лица, ни даже рта, разинутого в крике, не было видно.
Серафин действовал молниеносно: никто не успел и глазом моргнуть, как он подскочил к окну, держа в правой руке флакон, а в левой — зеркало Мерле.
Тем временем дож в пурпурной мантии, главарь предателей, схватил Мерле за руку. Она изо всех сил отбивалась, а он норовил ударить ее кулаком. Двое других дожей бегали вокруг, как перепуганные курицы, и кудахтали, призывая лейб-гвардистов. Мерле сумела вывернуться и, удирая, задела черную фигуру, от которой воняло горелым мясом. Это был посланец египтян.
Внезапно из широких щелей в забитых окнах повеяло ветром: перед домом со стороны переулка приземлялись летучие львы. Звенела и лязгала сталь: гвардисты вытаскивали мечи из ножен.
Кто-то опять схватил Мерле, но она снова сумела постоять за себя, как раньше в потасовках в сиротском доме. Там надо было уметь драться и знать куда бить, чтобы сделать больно. Когда правитель Де Анджелис поймал ее за платье, она ловко пнула его ногой. Толстяк в ярко-красной мантии только охнул и обеими руками схватился за низ живота.
— Бежим! — заорал Серафин.
Растерявшиеся дожи не знали, как к нему подступиться: он грозил разбить флакон об пол.
Мерле бросилась за ним, и они помчались к выходу. Когда ребята оказались перед наружной дверью, она распахнулась и, размахивая мечами, внутрь ворвались два гвардиста.
— Чтоб вас Проклятый Предатель сожрал! — выругался Серафин.
Гвардисты в изумлении остановились. Они думали, что встретят отряд врагов, мужчин, вооруженных до зубов, достойных противников для двух первоклассных воинов венецианской гвардии. Вместо этого перед ними стояли девочка в потрепанном платьице и паренек с каким-то блестящим предметом в руках, никак не походившим на оружие.
Мерле с Серафином не растерялись и, прежде чем гвардисты очнулись от удивления, прошмыгнули в заднюю комнату.
Но там возле открытого окна их поджидал египетский посланец. Он понял, что у них есть только одна возможность бежать. Наружу — и в воду.
— Дай зеркало! — крикнула Мерле Серафину.
Он бросил ей зеркало, она поймала его на лету за ручку и замахнулась на египтянина. Тот отскочил в сторону, невольно открыв путь к окну. Его обгоревшие пальцы еще дымились.
— Флакон! — потребовал он хриплым голосом. — Вы идете против Фараона!
Серафин так громко и вызывающе хохотнул, что даже Мерле вздрогнула. Оттолкнув протянутые руки египтянина, он с разбегу вскочил на подоконник и присел на корточки. Его губы расплылись в насмешливой улыбке.
— Да здравствует Королева Флюирия! — крикнул он. Мерле, не теряя времени, тоже вспрыгнула на окно и встала рядом с ним.
— За мной! — снова крикнул Серафин и вывалился из окна прямо в воду темного канала.
Он вовсе не тащил Мерле за собой, но его решимость, его желание ни за что не сдаваться увлекли ее вслед за ним. Впервые в жизни она восхищалась другим человеком.
Египтянин зарычал и хотел схватить Мерле за юбку, но, взревев от боли, только затряс обгоревшими пальцами.
Вода в канале была студеной как лед. Не успело сердце Мерле стукнуть второй раз, как вся ее одежда промокла, а сама она окоченела от холода, не могла ни дышать, ни двигаться, ни соображать. Сколько времени это длилось, она не знала — ей показалось, что несколько минут. Но вот она вынырнула из воды, увидела рядом с собой Серафина и почувствовала, что жива. Под водой она пробыла не более нескольких мгновений.
— Держи! — Он сунул ей в левую руку флакон. Правой рукой она все еще сжимала ручку зеркала, словно прилипшего к ее пальцам.
— Что мне делать с пузырьком?
— Держи крепче. Если нам будет совсем худо, я их постараюсь отвлечь.
«Совсем худо? — подумала Мерле. — Куда уж хуже».
Египтянин появился в окне и стал кого-то окликать.
Серафин тут же пронзительно свистнул. Правда, свист ему удался только со второго раза — видно, он нахлебался воды. Мерле взглянула на дом и увидела, что из всех дыр, щелей и ниш выскочили маленькие черные бесята, четвероногие тени, и, вопя и мяукая, метнулись к окну. Выпустив когти, они впились в черный плащ. Одна кошка задержалась на подоконнике, изловчилась и прыгнула прямо во тьму приоткрытого капюшона. Завопив, египтянин отпрянул в глубь комнаты и исчез во мраке.
