Пол Стюарт - Воздушные пираты
Глыботроги обменялись взглядами.
— Ну, в этих историях как раз, может, и есть доля правды…
Прутик прищурился:
— Вы же не хотите сказать…
— Да я сам их видел, — признался Гром.
— И я тоже, — подтвердил Тагер, энергично кивнув. — Их двое. — Он наклонился вперёд и заговорщически прошептал: — И они светятся!
У Каулквейпа яростно забилось сердце. Он оглядел Прутика и Тарпа Хаммелхэрда, не было ли видно их собственного странного свечения. К счастью, факелы из летучего дерева горели так ярко, что его было незаметно.
— Светятся? — услышал Каулквейп, как переспросил Прутик. — Как интересно. А скажите, в каком именно месте вы их видели?
— Один раз ниже по Реке, они светились в темноте, — был ответ. — А однажды на рынке, поздно ночью, когда все фонари уже погасли.
Гром кивнул:
— А однажды в полночь я видел, как они летели вдоль по улице. И через минуту исчезли. — Он содрогнулся. — Одно небо знает, откуда они пришли и куда уходят, но у меня от них просто мурашки по коже.
Тагер от души рассмеялся и хлопнул Прутика по спине.
— Хватит болтать о духах, — сказал он, — очень пить сегодня хочется. Ещё по кружечке?
Прутик улыбнулся.
— Да я боюсь, уже хватит, — ответил он и повернулся к остальным. — Тарп, Каулквейп, вставайте. Если мы хотим покончить с делами до полуночи, нам надо шевелиться.
— Ну как хотите. — Глыботрог отвернулся.
— С такими, как мы, им пить много чести, — сказал Гром, подталкивая Тагера локтем.
Прутик, Тарп и Каулквейп ушли. Мелкая морось превратилась в сильный дождь. Прутик почувствовал, как необъяснимая ярость поднимается в нём. Он отчаянно боролся с этим чувством. У шедших рядом с ним Тарпа и Каулквейпа тоже были вытянутые и напряжённые лица.
— А-а-а, ты, дубина стоеросовая! — прокричал сердитый голос.
— Это кто, я дубина? — проорал в ответ второй. — Ах ты, безмозглая скотина! — Раздался хруст удара кулаком в челюсть.
— Это… это погода так влияет, — пробормотал сквозь сжатые зубы Прутик и схватил Каулквейпа за руку.
В одно мгновение началась дакая свара, потому что все глыботроги обратились друг против друга. Засвистели кулаки. Пошли в ход зубы. Поднялись дубинки. Проклятия наполнили воздух.
— Быстро, Каулквейп, — приказал Прутик, пробираясь вперёд, — надо выбраться отсюда.
Но глыботроги были повсюду, в ярости от дождя, они преграждали им путь, слепо бросались на любого, кто приближался. Били. Колотили. Рычали и кусались.
Огромный чан перевернулся и расплескался. Полдюжины взбесившихся глыботрогов с криками упали на землю, они корчились и извивались в потоке пива из тинника, всё ещё царапая, толкая и колотя друг друга.
— Я тебе башку оторву!
— Я тебя на части разорву по кусочку!
— Я у тебя печёнку вырву и сырой проглочу!..
Тем временем страшный дождь все усиливался. Он бурным потоком изливался вниз, затопляя узкие улочки, и один за другим тушил горящие факелы из летучего дерева.
— Давай, Тарп, — позвал Прутик, когда он и Каулквейп попытались продраться через эту свалку дерущихся тел. — Я… у-у-уф! — пробурчал он, когда особенно здоровенный глыботрог обхватил его сзади и мясистой лапищей заткнул ему рот. Другой глыботрог схватил Каулквейпа, а третий прижал к стене Тарпа.
И тут полдюжины факелов зашипело и потухло. И тогда, когда вдруг погасли последние горевшие факелы, всё погрузилось во тьму.
— А-а-а! — завопил глыботрог над ухом у Прутика и грубо отшвырнул его в сторону. Он подбежал к Тарпу, и их свечение стало ярче, чем когда бы то ни было.
— Духи! — взвыли глыботроги и отступили назад, всё ещё в бешенстве, но слишком испуганные, чтобы нападать.
— Быстро, — прошептал Прутик остальным, — давайте выбираться отсюда, пока они не поняли, что мы не духи.
Он схватил Каулквейпа за руку, и они втроём дали дёру. Глыботроги что-то кричали им вслед, но за ними не побежали. Но были и другие, на улицах — повсюду, куда только падал взгляд, — всех их охватила жажда насилия и крови, вызванная безумием погоды.
— И что нам теперь делать? — спросил Тарп, пробежав сначала в одном направлении, потом вернувшись. — Нам конец! Мы обречены!
— Сюда! — прошипел голос в ушах Прутика.
— Хорошо, сюда! — прокричал Прутик и побежал по узкой улочке, остальные следовали за ним по пятам. — Держимся вместе! — кричал он. — И молите небо, чтобы…
— А-а-а! — завопили они все от ужаса, потому что земля у них под ногами стала проваливаться.
Они падали. Вниз, вниз, вниз. Проваливались сквозь тёмный, зловонный воздух, а руки и ноги дико молотили в пустоте. Над головами раздался громкий лязг — и дверь ловушки захлопнулась.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ЦИСТЕРНА
— О небо! — воскликнул Каулквейп, когда их падение внезапно прекратилось. Что-то мягкое, шелковистое и странно упругое остановило его. Вскричав от удивления, он отскочил назад и заворчал от боли, когда Тарп Хаммелхэрд тяжело плюхнулся прямо на него. Они оба запутались в эластичной нитяной сетке. Прутик приземлился на них обоих.
Вдруг раздался щелчок. Потом глухой стук. Потом, с шипением и свистом, затянулась веревка. Похожий на сетку материал окружил их, плотно обхватил, тесно прижав троих друзей друг к другу.
Первое, что почувствовал Каулквейп, была невероятная вонь, она была такой сильной, что казалось, будто невидимая рука протянулась к его горлу и душила его. Когда они оказались пойманными и завязанными в этот плотный мешок, свечение Прутика и Тарпа стало приглушеннее, но, потому что слабый свет все же проникал снаружи, Каулквейп постепенно начал различать во мраке, что их окружало.
Они висели высоко над огромным подземным каналом, от которого поднимался пар. Вокруг них из стен огромного туннеля, по которому текли воды канала, торчали трубы. Из труб постоянно выливались потоки грязной воды, которые падали в пенящийся внизу поток.
— Канализация, — простонал Каулквейп. — Я… Ой! Больно! — взвизгнул он, когда костлявый локоть Прутика упёрся ему в спину. — Ты что делаешь?
— Пытаюсь вытащить нож, — проворчал Прутик. — Хотя, кажется… я… не могу пошевелиться…
— О-о-ой! — ещё громче завопил Каулквейп.
Прутик оставил попытки.
— Безнадёжно, — проговорил он. — Мне до него не дотянуться!
— А толку-то, даже если б ты его и достал, — раздался из-под них приглушённый голос Тарпа Хаммелхэрда. Его лицом вжало прямо в дно сетки. — Она сделана из шёлка древесного паука.
Прутик застонал. Из шёлка древесного паука кроили паруса для кораблей воздушных пиратов, — легчайший и тонкий, он тем не менее был настолько прочным, что выдерживал порывы штормового ветра, налетавшего из открытого неба в Край. Его нож был бы абсолютно бесполезен против этих толстых витых волокон, из которых была сделана сеть.
— Это ужасно, капитан, — жаловался Тарп Хаммелхэрд. — Лучше б я попытал судьбу в схватке с теми безумными глыботрогами, чем болтаться здесь, подвешенным, как тильдячья колбаса. — Он грустно скривился, потому что пары проплывавших отбросов ударяли ему в нос. Пёстрые крысы принюхивались и пищали от недоумения, глядя на качающийся над ними светящийся мешок. — Кто-то или что-то устроило здесь эту ловушку, — заметил он, — и мы в неё попались.
— Что ты имеешь в виду, говоря «что-то»? — в тревоге спросил Каулквейп.
— Я слышал, в канализации живут комки грязи, — донёсся до него хриплый, приглушённый голос Тарпа. — Это чудовищные создания. Сплошные когти и зубы. Но они хитрые, сообразительные. Может, один из них…
— Ш-ш-ш! — прошипел Прутик.
Издалека донёсся резкий бряцающий звук.
— Что это? — прошептал Каулквейп, и от ужаса у него волосы встали дыбом.
— Не знаю, — так же шёпотом ответил Прутик. Бряцание стало громче. Оно приближалось.
Прутик, прижатый к Каулквейпу, не мог повернуть голову. А Тарп под ними вообще ничего не видел. Только Каулквейп, у которого голова была повёрнута так, что он мог смотреть в туннель, глядел в направлении звука. Он судорожно сглотнул.
— Ты что-нибудь видишь, Каулквейп? — беспокоился Прутик. Он знал, что в канализации живут не только пёстрые крысы и комки грязи. Были ещё троги и тролли, которые покидали подземные пещеры в Дремучих Лесах в поисках лучшей жизни в Нижнем Городе и обнаруживали, что за землю здесь идёт бешеная борьба, в которой они проиграли. Некоторые голодали. Другие находили прибежище под землёй, в канализации, где и вели жестокую борьбу за выживание.
Бряцание раздавалось уже совсем близко, резкий и отчётливый звук пролетал над сливными трубами. Вам! Металл скрежетал о металл. Бам! Казалось, содрогаются трубы.
И вдруг Каулквейп увидел это: огромный металлический крюк пролетел по воздуху, звякнул по трубе, выпирающей из стены туннеля, и зацепился за неё. Крюк был привязан к сучковатой палке, сжатой в чьих-то костистых руках, которые ею и орудовали.
