Нинель Максименко - На планете исполнившися желаний
Поэтому-то Саша и предложила Гошке (конечно, вместе с Пиратом) переехать к ней. По крайней мере уроки могли бы вместе делать. Гошка не был уверен, что родители разрешат ему переехать к Саше. Они вообще не любили, чтоб он, вместо того чтоб гулять, засиживался у кого-нибудь в гостях. И поэтому сегодня, когда Гошкина ангина заставила папу выйти с Пиратом, Гошка не без оснований опасался, что Пират выдаст его вечерние прогулки.
Гошка совсем не был вруном и симулянтом. Но тут само собой получилось, что ему становилось все хуже и хуже и, когда во входной двери заскрежетал папин ключ, Гошка лежал в постели с компрессом на лбу и еле-еле дышал. Можно было надеяться, что объяснение отложится хотя бы на несколько дней, до Гошкиного выздоровления. И действительно, папа ничего не сказал не только Гошке, но и маме буркнул что-то невразумительное по поводу своего долгого отсутствия.
Два дня Гошка страдал от ангины и неизвестности. А на третий…
Утром, часов в одиннадцать, в дверь раздался длинный-предлинный звонок. Такой он был веселый, радостный, нетерпеливый! Уже по звонку было ясно, что кто-то несет Гошке сногсшибательные новости и совсем не печальные.
Мама бросилась открывать дверь. И тут произошло что-то невообразимое: лай Пирата, и ужасающий визг, и мамин крик, и Сашин голос — все смешалось. Дверь стремительно открылась, и в комнату ракетой ворвалась огромная собака доберман, таща на поводке Сашу. Судя по многочисленным боевым шрамам, это был безусловно Рекс, но почему-то он сейчас совсем не выглядел победоносно. Он жалобно скулил, пытаясь залезть под Гошкину низкую тахту и увлечь туда же свою хозяйку, а Пират наскакивал на него то справа, то слева, не давая ему перевести дух.
И тут Саша закричала:
— Ну, знаешь, и нахал твой Пират, Гошка! Я еще в жизни не видела таких нахалов!
Под аккомпанемент собачьего лая Гошка пытался втолковать Саше, что дело совсем не в нахальстве Пирата, просто он охраняет свою территорию. Это полностью по науке.
— Но откуда взялся твой Рекс, с неба, что ли, свалился?
— Да, представь себе, с неба. Он прилетел на самолете сегодня рано утром, и у него был настоящий билет, и ему давали таблетку аэрона, потому что его укачало в самолете, и он запивал ее лимонадом.
— Что-то мне не верится, что собакам одним разрешают летать в самолетах!
— Почему же одним собакам! Ясно, что он прилетел с моими мамой и папой. Это же само собой разумеется. Как только они получили мое письмо, они сразу взяли три билета на самолет и прилетели! И знаешь, что самое потрясающее: они оставляют мне Рекса. Вот здорово, правда? Но только, конечно, тебе уже нельзя ко мне переезжать. Видишь, Рекс с Пиратом не уживаются. Но, надеюсь, на улице-то они не будут драться!
ОРЕХ С ДАЛЕКОЙ АМАЗОНКИ
Всем давно известно, что Гошка Вовиков мечтает стать космонавтом, а ко всем другим профессиям он относится о презрением. На этот счет у него даже вышел крупный спор с Анной Константиновной, учительницей по русскому. Как-то она задала сочинение на вольную тему: «Почему я люблю (или не люблю) научную фантастику». И вот в этом самом сочинении Гошка очень обидно высказался о профессии биологов и даже назвал их ерундовскими, из-за чего был долгий разговор, на целый урок, с Анной Константиновной. Но Гошка, кажется, остался при своем мнении.
И кто бы мог подумать, что пройдет каких-нибудь полгода и Гошка станет таким рьяным биологом, что прямо дальше некуда! Даже, можно сказать, он почти что свихнулся из-за этой самой биологии. В течение долгих месяцев ребята не слышали от него ни одного путного слова, кроме как: почвенные или климатические условия, температурный режим и все в таком роде.
А получилось это так. Один очень близкий друг Гошкиного папы ездил в научную командировку, не куда-нибудь, а на Амазонку. Когда он вернулся, то пригласил в гости Гошкиных родителей, а они взяли с собой Гошку. И такие чудеса показывал этот самый ученый, вернувшийся с Амазонки, что Гошка нисколько не жалел, что пошел к нему в гости, а не в кино на новый цветной приключенческий фильм. Потому что этот ученый как раз показывал цветное кино, да к тому же которое сам снял.
Такие там были чудеса, что вы просто не поверите: и огромные яркие попугаи, и страшнющие змеи с руку толщиной, и бабочки величиной с ворону, а по расцветке такие, что нарочно не придумаешь, и цветы красивые — закачаешься, а на самом деле зловредные — хватают всякого, кто неосторожно сядет рядом. Настоящие кровопийцы, так, пожалуй, и человека съесть могут!
А какие там обезьяны! Что там цирк или Уголок Дурова! Это все детские игрушки. В лесу на Амазонке их просто миллионы! И у них самый настоящий город в верхушках деревьев. Даже царь свой есть. Он сидит себе, развалился на толстой ветке, а подданные подносят ему всякие угощения: не хотите ли бананчик, или, может быть, кусочек ананаса, он очень спелый и нисколько не кислый, или, может быть, желаете орехов, так мы вам их разгрызем, не трудитесь, не портите свои зубки. А зубки у него — ох-хо-хо! — тигра разгрызет, не то что орешек.
Ну, а главное, что он сам, этот ученый, понимаете, сам все снимал. Не какой-нибудь режиссер сочинил, а было это или нет, еще бабушка надвое сказала. А тут уж никаких сомнений, все точно, как часы, потому что командировка у пего была от Академии наук, а ей, этой академии, не больно-то соврешь.
Вечер прошел до того здорово! Было так интересно! А ко всему прочему, когда Гошка и родители уходили, то этот ученый подарил Гошке совершенно замечательный орех, всем орехам орех: величиной с кулак и скорлупа у него как кора у дерева — шершавая, в каких-то вся чешуйках.
И ученый сказал, что это семена самого фантастического дерева на свете. Это орех Cortex с далекой Амазонки.
Гошка, сжав драгоценный подарок в ладонях, спросил с волнением:
— А у нас здесь он может вырасти?
— Ну, если создать благоприятные почвенные я климатические условия…
— А какие почвенные и климатические условия ему благоприятны? — совсем уже тихо, почти шепотом спросил Гошка.
— Соответствующая температура, влажность, одним словом, ботаники знают, чуть улыбнувшись, сказал ученый.
Гошка не в состоянии был расстаться со своим орехом даже ночью. Он положил его под подушку, и поэтому, наверное, ему приснился такой сон.
Приснилось ему, что за одну ночь орех вырос в огромное-преогромное дерево. В комнате он видел только его корни, проросшие в пол от могучего ствола. Сам же ствол пробил потолок и уходил в верхнюю квартиру. В стволе зияло огромнейшее дупло — целая пещера. Гошка заглянул в него и нашел там прочную лестницу, по которой без всякого труда стал подниматься. Он лез и лез по ней, пока не вылез на крышу своего дома, и тут только он наконец увидел, что за чудо-дерево выросло из его ореха. Раскидистые ветви сплошь заросли всякими соблазнительными вещами, которые, радуя глаз, мелькали в густой и зеленой листве. Тут росли красные большие яблоки и спелые желтые бананы, колючие зеленые ананасы и нежные розовые персики и даже конфеты прямо в обертках.
«Ну, я вам доложу, и дела, — воскликнул Гошка, — такою и во сне не увидишь!»
Но тут он вспомнил, что это как раз происходит во сне.
Гошка пролез по толстой ветке и оказался над своим двором. Там стояли тысячи желающих попробовать хоть что-нибудь с Гошкиного чудо-дерева. И Гошка стал рвать и яблоки, и ананасы, и конфеты и кидать вниз.
Все кричали: «И мне, и мне!»
И Гошка все рвал и кидал, пока не проснулся.
Первым делом он сунул под подушку руку, проверить, существует ли вообще орех, или ему приснилось все, не только чудо-дерево, а все вообще. Орех Cortex с далекой Амазонки был тут, под подушкой.
И так этот сон подействовал на Гошку, что он решил хоть лопнуть, но вырастить из своего ореха чудо-дерево. Гошка создал ореху самые соответствующие условия, которые только мог. Он закутал его в мокрую вату и грел часами под папиной чертежной лампой. Тепла и влажности было хоть отбавляй, но орех упорно не хотел прорастать.
И родители и Гошкины друзья говорили, что это все ерунда, пустая затея, орех, наверное, давным-давно высох внутри. Гошка ни с кем но спорил, но продолжал упорно, каждый день смачивать вату, в которую был закутан орех, и греть его под лампой.
Неизвестно даже почему, но Гошка верил, что у него обязательно вырастет чудо-дерево.
Все уже даже перестали издеваться по поводу Гошкиного ореха, а Гошка все продолжал колдовать над ним.
Как-то мама, лукаво улыбнувшись, сказала, что этот орех, пожалуй, действительно чудесный, потому что он смог развить в Гошке такую черту, как упорство.
Когда в один весенний день орех наконец лопнул и оттуда показался толстый, с палец толщиной, крепкий лиловый росток, Гошка воспринял это, как нормальное явление. Удивлялись все остальные, только не Гошка.
