Нэнси Фармер - Дом Скорпиона
— Послушайте! — рычал врач. — Вы же знаете, что это необходимо!
— Нет, нет и снова нет, — стонал глухой голос; Матт догадался, что он принадлежит отцу мистера Алакрана.
— Без химиотерапии ты умрешь, — настойчиво твердил мистер Алакран.
— Значит, Бог призовет меня к себе…
— Но ты мне нужен здесь! — взывал мистер Алакран.
— Этот дом — обитель теней и зла! — Мысли старика явно путались.
— Позвольте хоть поставить вам новую печень, — убеждал его Виллум.
— Оставьте меня в покое! — завопил старик.
Матт, пятясь, вышел в коридор. Он не понял, о чём шел спор, но прекрасно знал, что его ждет, если его застукают за подслушиванием. Его посадят под замок! А то и отдадут обратно Розе…
Матт вернулся в музыкальную комнату и долго после этого не решался снова зайти в потайной коридор. Однако всё равно ходил слушать, как играет Фелисия. Музыка глубоко запала ему в душу, она завораживала его, и, невзирая на риск, он каждый день прятался за цветочными горшками.
Однажды Матт с удивлением увидел, что напиток Фелисии принес не слуга, а врач.
— Ох, Виллум, — срывающимся голосом бормотала женщина, пока тот помешивал ей лед в бокале. — Он со мной больше не разговаривает! Смотрит на меня как на пустое место…
— Не волнуйтесь, — успокаивал ее врач. — Я здесь. Я о вас позабочусь… — Он открыл саквояж и достал шприц. Матт затаил дыхание. Когда он болел, врач делал ему уколы, и это было очень больно! Округлившимися от ужаса глазами Матт смотрел, как врач протер руку Фелисии ваткой и вонзил иглу. Почему она не плачет? Она что, ничего не чувствует?!
Потом Виллум сел рядом и положил руку ей на плечо. Зашептал что-то — что именно, Матт не расслышал, — но, наверное, приятное, потому что Фелисия улыбнулась и склонила голову ему на грудь. Через некоторое время он вывел ее из комнаты.
Матт тотчас же выбрался из своего укрытия. Понюхал бокал, попробовал содержимое. Тьфу! Гадость какая-то! На вкус — будто гнилые фрукты… Он прислушался — не слышны ли шаги в коридоре — и сел за пианино. Осторожно нажал на клавишу.
В музыкальной комнате тихо зазвенела одинокая нота. Матт был в восторге. Он попробовал другие клавиши. Все звучали так же красиво. Он был так очарован происходящим, что не сразу услышал шаги горничной в коридоре, но, к счастью, вовремя очнулся и юркнул за горшки с цветами.
* * *С этого дня Матт стал внимательно изучать все перемещения слуг, чтобы знать, когда можно без опаски заглянуть в музыкальную комнату. По утрам Фелисия никогда туда не ходила. Она и вставала-то только к обеду и пребывала на ногах час-другой, не больше.
Вскоре Матт обнаружил, что может одним пальцем воспроизводить песенки, которые ему пела Селия. Фелисия играла всеми десятью пальцами, но он еще не разобрался, как это делается. Несмотря на это, способность создавать музыку наполняла Матта таким восторгом, что он с трудом удерживал его при себе. Он забывал, где находится. Забывал, что он клон. Музыка вознаграждала его за всё — за молчаливое презрение слуг, за насмешки Стивена и Эмилии, за ненависть Тома.
— Вот, значит, как у тебя получается, — послышался голос Тэма Лина. Матт резко обернулся и чуть не свалился с табуретки. — Не останавливайся. У тебя настоящий талант, дружище! Странно, никогда бы не подумал, что Эль Патрон музыкален.
Сердце Матта отчаянно колотилось в груди. Неужели его больше не пустят в эту комнату?!
— Если ты музыкален, то он, наверно, тоже, — задумчиво продолжал телохранитель. — Но, думаю, ему было недосуг выучиться. Там, где он жил, пианино обычно рубили на дрова…
— А ты умеешь играть? — спросил Матт.
— Шутишь?! Глянь-ка, — телохранитель вытянул руки, демонстрируя их мальчику. Матт увидел широкие неуклюжие ладони с короткими толстыми пальцами. Некоторые пальцы были скрючены, будто зажили после переломов.
— Можно играть одним пальцем, — сказал он.
Тэм Лин рассмеялся.
— Музыка должна быть в голове, парень. А Господь Бог, раздавая таланты, обошел меня стороной. Но у тебя талант есть, и стыдно было бы не дать ему ходу. Поговорю с Эль Патроном, пусть подыщет тебе учителя…
Это оказалось весьма нелегко. Ни один человек не соглашался обучать клона, а музыкально одаренных идиойдов как-то не обнаружилось. Наконец Тэм Лин нашел глухого музыканта, который очень нуждался в работе. Матту казалось странным, что человек, который напрочь не слышит, может учить его музыке, но, как выяснилось, может, да еще как! Мистер Ортега чувствовал музыку пальцами. Когда Матт садился за инструмент, учитель клал свои тонкие, чуть подрагивающие руки на деку пианино и улавливал каждую ошибку.
Так вот получилось, что Матт добавил к постоянно растущему списку своих достоинств еще и способности к музыке. Читал он так, будто на десять лет был старше своего возраста, по математике решал задачи, которые были не по зубам Тэму Лину, бойко говорил и по-английски, и по-испански. Кроме того, он с каждым днем всё лучше рисовал. Он с головой окунался в изучение всего, что попадалось под руку. Мог назвать все планеты, самые яркие звезды, все созвездия. Запоминал названия стран, их столицы и главные отрасли экспорта…
Он спешил учиться, полагая, что, если преуспеть в учебе, все его полюбят и забудут, что он клон.
10
У кошки девять жизней
— Ты прям как дикий зверь, — сказала Мария, стоя в дверях комнаты Матта. — Прячешься тут, будто медведь в берлоге.
Матт равнодушно посмотрел на занавешенное шторами окно. Ему нравилась спокойная, уютная темнота.
— А я и есть зверь, — ответил он. Когда-то эти слова больно ранили душу, но теперь он привык к своему статусу.
— Мне кажется, ты просто любишь валяться в грязи, — сказала Мария и, раздвинув шторы, распахнула окно. Оно выходило в огород, где Селия выращивала кукурузу, помидоры, фасоль, горох… — Сегодня у Эль Патрона день рождения, так что кончай дуться.
Матт вздохнул. Своим угрюмым ворчанием он мог кого угодно вывести из себя, но только не Марию, о нет! Та лишь смеялась. Разумеется, ему и в голову не приходило ворчать на Эль Патрона в тех редких случаях, когда старик наведывался в Большой Дом. Это было просто немыслимо.
С каждым разом Эль Патрон выглядел всё слабее, а мысли его всё больше путались. Когда Матт смотрел на старика, у него разрывалось сердце. Он любил Эль Патрона. Он был всем ему обязан.
Матт с ужасом вспоминал те страшные времена, три года назад, когда его держали в курятнике, он дружил с тараканами и играл с куриными косточками. И он знал, что, если бы не старик, он до сих пор сидел бы там — или Роза давно похоронила бы его косточки под полом.
— Сегодня Эль Патрону исполняется сто сорок три года, — сообщил Матт.
Мария поежилась.
— Невозможно представить себе такую старость!
— Селия говорит, если в пирог воткнуть столько свечей, краска на стенах расплавится.
— В последний раз, когда он приезжал, он был каким-то странным.
«Можно сказать и так», — подумал Матт. Эль Патрон стал очень забывчив, по нескольку раз повторял одни и те же фразы.
— Я еще не умер? — спрашивал он. — Я еще не умер? — И, поднеся руку к лицу, долго рассматривал пальцы, как будто хотел убедиться, что и впрямь еще жив.
В комнату влетела Селия.
— Ты готов? — воскликнула она, крутя Матта и поправляя ему воротничок. — Не забудь, сегодня вечером ты сидишь рядом с Эль Патроном. Будь внимателен и отвечай на все его вопросы.
— А если он будет вести себя… чудно́? — спросил Матт. Слишком хорошо он помнил, как в прошлый визит старика снова и снова отвечал на бесконечное «Я еще не умер?»
Селия оставила в покое воротничок и опустилась на колени.
— Послушай, милый. Если сегодня случится что-нибудь плохое, сразу же беги прямо ко мне. Я буду в буфетной позади кухни.
— А что может случиться плохого?
— Трудно сказать. — Селия уклончиво отвела глаза, обвела взглядом комнату. — Просто пообещай, что не забудешь.
Матт подумал, что такие обещания давать очень трудно — никто ведь ничего не забывает нарочно, — но всё-таки кивнул.
— О, ми ихо, как же я тебя люблю! — Селия бросилась к нему на шею и залилась слезами. Матт даже испугался. Что ее так огорчает? Он покосился на Марию. Девочка скорчила рожу, словно показывая, как надоели ей эти сопли. В последнее время «распустить сопли» стало ее любимым выражением. Она переняла его у Тэма Лина.
— Обещаю, — сказал Матт.
Селия резко выпрямилась.
— Ну и дура же я! Даже если ты всё поймешь, что толку-то будет? Только хуже станет. — Казалось, она разговаривает сама с собой. Матт встревоженно наблюдал за ней. Она принялась расправлять складки на фартуке.
