Питер Леранжис - Восстание Весперов
Однако никакой путеводной звезды на своем пути она пока не заметила. Но, по крайней мере, в животе не пусто и уже есть крыша на головой. А этого достаточно, чтобы успокоиться и как следует все обдумать. Главное, это план действий. Сначала надо завевать расположение Винтропа. Это первое. Потом завоевать доверие Лукаса. Это второе. И как только наступит подходящий момент, она снимет с себя маску и расскажет, кто она есть на самом деле.
И так она исполнит мечту Оливии, «когда это станет возможным»: объединить всех Кэхиллов, собрать всю семью вместе.
Мадлен поднесла к губам жестяную флейту и сыграла простенький мотив. Флейта была совсем старая и кое-где поржавела. Ее звук был похож на прощальный гимн умирающего хорька. Она покрутила ее и нашла в ней маленькую дырочку. Чем ее заткнуть? Конским волосом? Нет, слишком тонок. Кусочком ткани? Не подойдет…
Она выглянула в коридор, но ничего подходящего ей на глаза не попалось. Она вытащила из-за пояса кошель и заглянула в него. Что там… Рыболовные крючки? Стрелы? Не годится…
И тут взгляд ее упал на завалявшийся перстень.
То, что надо!
Она приложила его к отверстию и надела его на флейту, закрепив как раз над дыркой. Потом посмотрела на свое творение и довольно вздохнула — сидел, как влитой.
Она сыграла гамму до-мажор, и комната наполнилась чистой сладкоголосой трелью. Как жаль, что перстень нельзя оставить! Нет, это просто немыслимо. Иначе она нарушит обещание, данное Оливии.
Или можно?
Профессор Ксенофилус любил повторять, что лучший способ спрятать вещь — это держать ее на виду. О перстне было известно только отцу с матерью. Веспер же преследует ее только из-за формулы и знать не знает про перстень. И если вдруг Мадлен поймают, то перстень будет в большей безопасности, если будет храниться в другом месте.
Она вздрогнула от сердитого стука. Повернувшись, она нос к носу столкнулась со своим новым воспитанником. Мальчишка недовольно сложил на груди руки и хмуро, исподлобья, смотрел на нее.
«Как только вы позволите ему вить из вас веревки, вы тут же потеряете и собственный разум, и работу», — предупредил Вильямс.
— Вы опоздали на семь минут, — как ни в чем ни бывало сказала Мадлен. — Надеюсь, этого больше не повторится.
— Я знаю тебя! — ни с того ни с сего выпалил мальчуган.
Сердце Мадлен забилось. Неужели ее выследили? Или Лукас узнал ее?
— З-з-знаете?
— Ты воровка! — победно воскликнул мастер Винтроп. — Та самая, с базарной площади! Я видел тебя — это ты надела маску и пряталась за королевской каретой!
Мадлен чуть не запрыгала от радости. Ах, вот как! Что-что, а этот сорванец ей будет по зубам.
— Раз так, то на этот раз твоя взяла! Ты меня выследил!
— Как глупую перепелку! — возликовал Винтроп. Он гордо задрал подбородок, упер руки в бока и обошел ее. — Но мы не без милосердия! Я дарю тебе жизнь! Правда, у меня есть условия. — И он стал загибать свои пухлые пальцы. — Чтение наизусть — пять минут в неделю. Латынь — только по вторникам. Никакой математики — вообще. Три часа на обед. Запретить овощи. Я ем и пью, что хочу. И никакой гребли.
— А ты — отличный делец, — сказала Мадлен.
— Я сын Лукаса Кэхилла, — заносчиво сказал Винтроп, плюхаясь на ее кровать. — И я постановляю, что сегодня занятия отменяются!
— Ах, так? — сказала Мадлен. — Ну, тогда, отлично!
— Потому что во мне накопилось столько воздуха, что боюсь, от флейты меня… — голос его почти затих. — Ты сказала «отлично»?..
— Этот час принадлежит тебе. Если ты решил, что не будешь учиться, то хорошо, я тогда просто поиграю. А ты послушаешь.
Она подняла флейту, и он, скривив от скуки лицо, демонстративно отвернулся. Ему заранее все надоело. Мадлен ненароком скосила глаза на перстень — он ничем не отличался от обыкновенного клапана или муфточки на инструменте. Перстень был, сам по себе, таким странным и неказистым, что мог запросто сойти за дешевое колечко из лавки жестянщика. Никто не догадается, что здесь скрывается какая-то тайна. А флейта с ним звучала просто бесподобно.
Слушая незатейливую, плавную мелодию старой деревенской песенки, мастер Винтроп постепенно расслабился, лоб его разгладился, глаза заблестели, потом он раскачивал головой в такт старинной баллады и вскоре пустился в пляс, после чего, покатываясь со смеху, свалился на пол вверх ногами.
— А теперь, — предложила Мадлен, — перейдем к уроку истории?
— Ни за что! — выпалил мастер Винтроп, выхватывая у нее флейту. — Научи меня!
Мадлен вопросительно подняла брови.
— Пожалуйста! — сказал он с лукавой улыбкой.
И кто бы мог подумать, что мастер Винтроп тоже немного похож на Джейн?
К своему изумлению Мадлен обнаружила изрядные музыкальные способности в своем подопечном. Он был наделен тонким природным слухом и музыкальным дарованием. А это означало, что все идет по плану. Они подготовят концерт, и, конечно же, гордый отец будет признателен ей за сына, оценив ее мастерство.
Прошла неделя, и ее представили королю, Лукасу и приближенным Его Величества.
— П-п-прошу вашего внимания, лорды и леди…
Мадлен стояла посреди музыкальной гостиной и чувствовала, как у нее начинают дрожать коленки. Она опустила глаза на флейту — перстень так и остался там, исправно закрывая ненужную дырку в инструменте. Перед самым концертом она вдруг испугалась и хотела снять его, но мастер Винтроп помешал ей. Он вырвал у нее инструмент и закричал, что без него флейта звучит… гнусно! И скверно! А юный Винтроп не знал слова «нет».
— С-с-сегодня перед вами выступит один очень необычный исполнитель, — продолжала она.
Мастер Винтроп громко, на весь зал, зевнул, вертя перед собой флейтой. Мадлен молилась, чтобы перстень только не соскочил на пол. Она заставила себя промолчать и обойтись без замечаний. После концерта король наверняка распорядится купить мальчику новый инструмент. И тогда она снова спрячет перстень.
— П-позвольте представить — наш юный и очень одаренный музыкант мастер Винтроп Кэхилл! — объявила она, и король благосклонно захлопал.
Все шло благополучно — мастер Винтроп был безупречен, Генрих VIII закрыл глаза и, блаженно улыбаясь, ненароком задремал, а Лукас не сводил зорких глаз с сына.
«Интересно, что он чувствует? — гадала про себя Мадлен. Никогда не поймешь — что у него на уме. Люк на весь мир смотрит одинаково — как удав на кролика».
Но вот, концерт закончился, король воскликнул: «Браво, мальчик! Прекрасно!», и мастер Винтроп вышел на поклон, потом еще и еще раз.
Люк заулыбался. И теперь, действительно, стал похож на Кэхилла. Все присутствующие окружили мальчика и поздравляли его с успехом. Никто не взглянул в ее сторону. Не сказал спасибо. Даже Люк.
Она склонилась в реверансе и незаметно вышла из залы. В галерее дворца она нашла скамейку и села ждать своего воспитанника.
А это уже не по плану.
И теперь Мадлен поняла, в чем дело. Она в королевском дворце никто, а, следовательно, ее будто не существует. Чтобы брат ее заметил, надо быть кем-то, кто имеет право на существование. Она прикрыла глаза и представила, что бы на ее месте сделала мать. «Помоги мне», — шепнула она одними губами.
Не прошло и секунды, как она увидела, что в ее сторону направляется грязный, неподобающе двору одетый человек. Он развязно поклонился и дыхнул ей в лицо гусиной печенью.
— Как, бишь, тебя? Боббитт? — сказал он, и ее чуть не стошнило.
— Пожалуйста, держитесь повежливей, — сказала она. — Я Бэббитт.
— Ох ты! Ну да! — И он схватил ее за руку и потянул за собой.
— Прошу прощения! — воскликнула она. — Оставьте мою руку, или я сейчас же позову Лукаса Кэхилла.
Человек подло ухмыльнулся и крепче сжал руку.
— Лорд Кэхилл меня и вызвал! Мне приказано доставить вас к нему, Мадлен Боббитт!
— Доставить? — спросила Мадлен. — Куда?
— А куда б вы думали, мисс? В приемную короля?! — И человек зашелся в истерическом смехе. — Пошла за мной — ты арестована!
Мадлен никогда бы не подумала, что королевская тюрьма так похожа на каморку гувернантки во дворце Его Величества. Разница заключалась лишь в железной решетке, непереносимой вони и грубой гранитной скамье, которая служила кроватью.
За что?
Никто не дал ей вразумительного ответа.
Она с трудом-то понимала, на каком языке говорят тюремные стражники. Или на нее наговорил мастер Винтроп? Неужели он оклеветал ее?
Она долго не могла уснуть на холодной каменной лежанке и скучала по своему соломенному тюфяку.
Среди ночи ее разбудил голос Лукаса Кэхилла.
— Интересно, и кто мог подумать, что у моего сына есть такой музыкальный талант? — Голос его зловеще зашелестел в тишине. — Примите мои поздравления — вы прекрасно проявили себя как учитель.
