Сергей Смирнов - Тайна Спящей Охотницы
Офицеры вытянулись, а Лев Константинович как будто стал выше ростом и раздался в плечах. Тут он оказался самым старшим и по званию, и по возрасту, и, наверно, решил, что – и самый важный по значению. Офицеры эффектно представились, пощелкав каблуками начищенных сапог: один капитан, два поручика.
- Право, поразительно до слез, - слегка дрожащим голосом произнес полковник, будто и в самом деле у него горло сжало. – Я уж два с половиной месяца родных погон не видал…
Кит и вправду не сразу заметил князя Георгия – так тихо, незаметно и без всяких погонно-пуговичных сверканий сидел он неподвижно на угловом диване и сам о себе знать не давал. У Кита, когда он столкнулся взглядом с Жоржем, так стукнуло сердце, будто дверь внутри души резко хлопнула от сквозняка и снова распахнулась. Он бы сейчас кинулся к нему… и кинулся было… но успел сдержаться, по тому же неподвижному взгляду и застывшему лицу князя вовремя догадавшись, что сейчас пиарить свою дружбу с ним не стоит.
- Надо же! В двух шагах от Кремля, захваченного красными бесами, такое роскошное логово! – все удивлялся полковник.
- Вы еще «архимандритской кельей» это подземелье назовите, полковник, коли бесов к ночи помянули, - с горькой усмешкой заметил Аркадий Петрович, также демонстративно скрывая свои неформальные и давние отношения с Аркадием Петровичем.
- Как вы тут только не угорите? – указал полковник на чугунную печку-буржуйку, стоявшую у стены и помаргивавшую огоньками за дверцей.
Сам он в эти мгновения словно принялся о чем-то очень напряженно размышлять, а вопросами будто отвлекал присутствующих от своего сосредоточенного вида.
- Так труба-то на улицу отведена, - с недоумением заметил Аркадий Петрович.
- А дым заметят… - все так же нарочито проявлял наивность полковник.
- Так постарались, чуть не на полверсты отвели, - ответил Аркадий Петрович.
- Это славно… - задумчиво проговорил полковник и взял одну из бутылок со стола. – И коньяк у вас славный… Что, прямо из кремлевских погребов сюда тихо носите?
Аркадий Петрович помолчал, переглянулся с офицерами. И видно было, как поджал губу, чуть прикрытую усами.
- Пускай-ка молодежь в соседней комнате пока покимарит, - проговорил он значительно. – А нам, Лев Константинович, пора и ваши, и наши дела обсудить… часы сверить.
И он сам отворил узковатую дверь в соседнее помещение, где было темным-темно. Пришлось дверь придержать открытой, пока там на небольшом столе князь не нашарил спички и, морщась от боли в раненой руке, не зажег толстую, уже порядком выгоревшую свечу на подсвечнике. Тотчас дверь закрылась, и молодежь осталась одна.
В этой комнате никакой роскоши не было, стояли гнутые стульчики у стола, а на нем, помимо подсвечника, - чайник на примусе и несколько чашек, кое-какие без блюдец, а одна даже без ручки
Князь Георгий тронул закопченный чайник:
- Еще теплый… Почти горячий. Хочешь? – спросил он.
Идея еще попить чайку как-то сразу увяла. Киту было не до чая, а было тоже, как и Аркадию Петровичу, до секретных важных дел, а их как раз оставили наедине. Надолго ли? При свечке в темноте казалось тихо, уютно даже в окружении опасностей.
- Слушай, Жорж, - проговорил Кит не теплым, а как раз горячим, прямо кипяточным шепотом, подвинувшись поближе к князю. – Они не верят, что на «Лебеде» нет оружия. Думают, что ты… это… - Он хотел сказать «гонишь», потом «врешь», но не скажешь же такое князю…
- Брешу? – подсказал князь старинное словечку.
- Ну да, - кивнул Кит.
Князь сверкнул глазами, вздохнул.
- Это для меня – вовсе не новость, - с усталой злостью и грустью проговорил он тихо, но не шепотом. – Все озлоблены кругом, все готовы друг друга в клочья порвать. И свои, и чужие. Большевики рады были бы меня вздернуть, а эти… свои… пока просто ненавидят. Во-первых, за то, что Кремль одни юнкера защищали, пока с тысячу боевых офицеров слонялось по Москве в штатском и ожидало подмоги со стороны… то ли от Бога, то ли от Керенского… И почти все они, юнкера, там головы сложили… а меня с ними не было… Да я, признаться, и сам себя за это ненавижу, хотя и убеждаю себя каждую минуту, как молюсь, что держу другой фронт… Может, в историческом плане не менее важный. А во-вторых, ненавидят за то, что я им тут Лазаря пою про единственно мирное назначение «Лебедя».
- Кого поёшь? – не понял Кит.
- Так раньше говорили, в наши далекие времена, - усмехнулся князь Георгий. – Вру, то бишь, изысканно… Ну, что я могу поделать с тем, что у нашего гениального батюшки незыблемые принципы непротивления злу злом и, уж упаси Бог, убийством и разрушением! Ну, не желает он со своими изобретениями вмешиваться в текущий исторический процесс – и всё тут. Не переубедишь. «Мы, - говорит, - теперь вне времени и пространства, мы за всю вселенную отвечаем и ничью сторону в политике в мире земном принимать не должны». Вот так! Мол, отдать его главные изобретения людям – это посеять семена самой страшной войны, которую и вообразить нельзя.
Князь не то вздохнул, не то прорычал от бессилия.
- А я им, - он мотнул головой назад, в сторону двери, - ничем не могу помочь. Они тут окопались с грандиозной целью. Отсюда можно попасть в подземелье с ходами под Кремль. Там поговаривают, что весь костяк большевиков может переехать из Питера в Москву, подальше от фронта. Вот они и чают дождаться их и накрыть всю большевистскую «головку» на каком-нибудь заседании в Кремле. Бомбу взорвать… А я не могу им сказать, что ничего не удастся и что, наверно, они все погибнут. Тоже не имею права вмешиваться в исторический процесс со стороны, зная будущее… хоть и не в деталях. Да и не поверят они. Стрельнут, как пораженца и паникёра. Понимаешь?
Кит кивнул и губу закусил.
- Но ведь оружие на «Лебеде» сейчас есть, да? – тихо завернул своё Кит.
Князь стрельнул взглядом:
- Теперь есть. Одно. И только для одной цели… а вернее – мишени, - И тут же перевел разговор в другое русло. - А у меня вот отцовского дара изобретательства в помине нет. К великому, надо полагать, сожалению… Просто зло берет от беспомощности... При том, что в руках огромная махина… Я в предков по матушкиной линии пошел, а у меня там сплошь морские офицеры в роду… А вот в кого сестренка пошла, ума не приложу… По смелости – вроде в тех же маминых предков, а вот по воображению… только бесплодному… Лучше бы не было у нее никакого патентованного папиного воображения, а то боюсь, как бы в нынешней нервной обстановке умом не повредилась бы.
- С чего ты взял?! – тут же обиделся за княжну Кит.
Князь снова сверкнул глазами и противно покривился.
- Да есть пугающие признаки, - неопределенно заметил он.
- Какие еще признаки?! – Теперь и Кит был готов порвать князя в клочья, пусть и раненого.
Князь снова вздохнул, еще разок покривился и сделал обреченный вид человека, осознавшего, что отпираться поздно, чего уж там.
- Она тебе ничего про видение не говорила? – тишайшим шепотом спросил он.
- Какие видения?! – обомлел Кит.
- Да я сам толком не пойму… - пожал плечами князь. – Она сбивается каждый раз, когда об этом вспоминает, глаза пучит, и рассказывает по-разному… То как про сон, то как про явь… И каждый раз…
Князь не договорил: что-то гулко загремело у господ офицеров, будто на пол тяжелый металлические предметы бросили. Оба повернулись к двери, потому как сидели к ней спиною. Подождали немного.
- Так что за видение? – спросил Кит, решив, что странный звук к опасностям отношения не имеет.
- Подожди, - поднял руку князь, как будто слух у него или же интуиция, или и то, и другое были острее, чем у Кита.
И верно: дверь открылась, и в проеме появился Аркадий Петрович.
- Заскучали, господа «юнкера-кадеты»? – спросил он с улыбкой беззлобной, но и не приветливой. – Выходите. Посмотрим обещанный иллюзион.
Князь вышел первым, за ним – Кит, недоумевая по поводу иллюзиона.
Сразу открылась тайна того короткого грохота: на полу около стола лежало оружие, вернее его массивные части. На вид пулемет. То ли раскуроченный-разобранный намеренно, то ли попавший в крутую переделку – к примеру, под прямое попадание артиллерийского снаряда или авиационной бомбы.
Было еще два изменения в подвале: появился еще один человек, на офицера не похожий, совсем невысокий, в каком-то бомжовом ватнике и драной ушанке, но чистый и бритый, и к запаху табака теперь примешивался запах машинного масла.
- Никита Андреевич… - вдруг солидно обратился к Киту Аркадий Петрович. - Так ведь вас по батюшке?
- Вроде того, - буркнул Кит.
- Ну, и воспитаньице у вас там, в генеральской семейке, - покачал головой Аркадий Петрович. – Такой ответ прямиком с Хитровки…
Он кивнул в сторону разваленного по полу железа:
- Видал такую игрушку, кадет?
- Нет, - честно признался Кит.
- Очень странно… - удивился Аркадий Петрович. – Даже на картинках?
- На картинке видел, - на этот раз честно соврал для пользы дела Кит. – Пулемет. Максим, кажется.
