Джеймс Дашнер - Дневник загадочных писем
Войдя на почтовый сервер, он помедлил секунду, прежде чем нажимать на кнопку «Входящие». Он несколько недель проверял почту каждый день, и каждый раз его ждало разочарование. Но почему это должно быть иначе? Кто знает, получал ли кто-нибудь еще такие письма и искал ли себе подобных в Сети? Но Тику казалось, что он взорвется, если не найдет кого-нибудь, чтобы делиться с ним своими догадками.
Он щелкнул мышью.
Станица входящих загрузилась за несколько секунд, и единственная написанная большими буквами строчка сразу привлекла его внимание. Его дыхание пресеклось, он вскочил от неожиданности, позволив стулу с громким металлическим стуком упасть на пол. Он заметил недовольные лица некоторых библиотекарей, пока поднимал стул и садился с горящими щеками. Усевшись, он снова поглядел в экран, надеясь, что глаза его не обманывают.
Но вот оно, черным по белому, жирным шрифтом:
«Отправитель: София Пачини.
Тема: Письма от М. Д.».
Глава 13. Беседа с Софией
Когда он открыл письмо, сердце Тика билось, как будто он пытался дышать под водой. Он едва мог себе поверить: он получил письмо от человека, разгадывающего те же загадки, что и он, могущего прояснить все раз и навсегда. Это было даже менее вероятно, чем встреча с Нафталин и нападение Осокрыса.
Стараясь читать медленно и впитывать каждое слово, Тик прочел:
«Дорогой Аттикус Хиггинботтом!
Я пишу тебе по-английски, поскольку я понимаю, что ты, должно быть, типичный американец и говоришь только по-американски, а мой английский, ну, идеален. Меня зовут София Пачини, и я живу у самых Альп в стране под названием Италия. Ты знаешь, где она находится? Не думаю. Тебе надо изучать Биг Мак и Спайдермэна, а не мировую географию. Учись у Софии и умней! Я просто дразнюсь, не плачь!:)
Я увидела твое сообщение на сайте друзей по переписке и чуть не проглотила свой ботинок. Нет, обувь в мой рот не попадала, просто это звучит похоже на речь забавных мальчиков по-американски».
Тик сделал паузу, пытаясь не расхохотаться в голос, раз уж он уже опозорился перед посетителями библиотеки. Но эта итальянка… она это всерьез? Он продолжил чтение:
«В ноябре я получила письмо от человека, называющего себя М. Д. Ты тоже? Сначала посмеялась и подумала, что это был мой друг Тони, но письмо пришло с Аляски, так что не знаю. Потом пришло больше, и я встретила эту действительно высокую даму по имени Нафталин. Ты тоже с ней встречался? Она похожа на дерево в одежде, но мне она понравилась.
Что ты об этом думаешь? Это все всерьез? Что произойдет в этот день? Ты все разгадал? Кого-нибудь еще нашел? Пиши еще!
Твой новый друг,
София.P.S. Кстати, у тебя странное имечко».
Тик пожалел, что письмо уже кончилось. Он хотел бы, чтобы она написала много страниц, полных догадок, и сказала бы, разгадала ли она волшебные слова или что-нибудь еще. Он нажал на кнопку «Ответить отправителю»:
«Дорогая София!»
Он остановился, не зная, что он должен ей написать. По его коже пробежал холодок: он не знал, можно ли ей верить. Может быть, она была на стороне тех, кто послал Трепетного Духа и Осокрыса, кто бы это ни был. Может быть, они была шпионом, готовым скармливать ему дезинформацию, ведущую его по ложному пути.
«Почему бы не положиться на удачу?» — подумал он. Отметая беспокойные мысли, он начал печатать:
«Согласен, имя у меня странное. Все зовут меня Тик, так что ты тоже можешь.
Похоже, мы в одной лодке. Я пока что получил три подсказки, одна из них — на кассете. А ты? Я тоже встречался с Нафтилин. Она дала мне вторую подсказку. Может быть, мы можем помочь друг другу?»
Он почти начал рассказывать ей, до чего он додумался и что оставило его в растерянности, но решил подождать, пока она продолжит переписку. Еще одно письмо от нее докажет, что все в порядке. После минуты раздумий он закончил:
«Я могу только гадать, сколько нас таких. Надеюсь, кто-нибудь еще мне напишет. Сообщишь мне, если кто-то напишет тебе?
Ты видела что-нибудь вроде призрака, сотканного из дыма, превращающегося в дедушкино лицо? А Осокрыса? Эта штуковина довела меня до больницы, но сейчас уже все в порядке.
Сколько тебе лет? Мне тринадцать, и я живу в Вашингтоне, хотя ты уже это знаешь с сайта.
Ты живешь в Италии? Это здорово. Хотел бы я, чтобы мы встретились и обсудили все это с глазу на глаз. Все свои заметки я храню в книге под названием «Дневник загадочных писем Тика Хиггинботтома». Круто, не правда ли?
Спишемся,
Тик».Он нажал «Отправить», зная, что София вряд ли прочтет письмо до завтра, поскольку в Италии уже стояла ночь. Его пыл немного остыл под воздействием мысли, что до завтра он вряд ли что-нибудь получит. Он вышел из Интернета и подхватил рюкзак.
У выхода миссис Сирс напомнила ему о книге, которую она придержала для него, и он взял ее просто из вежливости. С учетом всего происходящего, новая книга вдруг показалась чем-то скучным. Тик покачал головой: кто бы мог подумать, что он однажды это скажет?
Надежно засунув книгу в рюкзак рядом с дневником, Тик вышел из библиотеки и направился домой.
На полпути он разгадал третью загадку.
Это пришло к нему, когда он споткнулся о мощный корень посредине дорожки. Сидя на холодной земле и потирая колено, он глядел на подошвы своих ботинок, покрытые кусками темной грязи. Он гадал, где он так испачкался, и пришел к выводу, что это могла быть грязь, образовавшаяся из-за тающего снега, когда обе важные фразы из третьей подсказки вдруг обрели значение и несколько слов пронеслись перед его мысленным взором:
«Антоним виноватого, но не невинный — это правый!
Подушка крепче моей… Подошва крепче моей. Подошва ботинка. Правого ботинка».
Не заботясь о том, чтобы подняться с земли, Тик вытащил дневник и развернул его на странице, куда он переписал слова с кассеты. Он неправильно расслышал: подушка была ни при чем. Имелась в виду подошва, и М. Д. надеялся, что его подошвы достаточно крепки, чтобы защитись его ноги, особенно правую, когда он будет стучать ей по земле десять раз.
Тик записал свои догадки и встал, чувствуя, как течет по венам кровь. Хотя он все еще чувствовал себя до смешного невежей, был сделан еще один маленький шаг. Шестого мая Тику нужно будет произнести волшебные слова, которых он еще не знал, а потом десять раз стукнуть о землю правой ногой.
Пока он бежал домой, он осознал, до чего глупо это звучало.
Три дня прошло без писем от Софии, и, хотя он ее никогда не видел, Тик был напуган при мысли, что с ней могло что-то случиться. Или она могла сдаться и сжечь письмо М. Д., предав его раз и навсегда.
Тик не мог думать ни о чем другом, даже об учебе. Он однажды получил «B» за тест, шокировав учителя английского до потери дара речи. Каждое утро и каждый вечер он проверял почти дома и бегал в библиотеку, когда только мог.
Когда в молчании прошла целая неделя, он сошел с ума от беспокойства и потерял надежду.
В четверг перед рождественскими каникулами он шел из школы домой, опустив голову и смотря под ноги сквозь падающий снег. Белая сказка прекращалась на две недели, но прошлой ночью она вернулась и собиралась за все отыграться. Тик, конечно, не жаловался, он любил снегопад. Но он не мог радоваться, грустя о Софии и об отсутствии новых подсказок.
Когда он проходил перелесок, где встретился с Нафталин, что-то на другой стороне дороги привлекло его внимание. Деревянный знак был поспешно прибит к палке и воткнут в снег. Там что-то было написано брызгами синей краски, и буквы стекали, как кровь. Он не мог с такого расстояния прочесть большую часть написанного, но два слова выделялись, как лепреконы в клетке хомяков: «Аттикус Хиггинботтом».
Глава 14. Ботинки и перчатки
Тик подбежал к знаку, щурясь, чтобы разобрать сквозь снег мелкую надпись под своим именем. Он наморщил лоб в растерянности. Он снова перечитал все, почти ожидая, что слова изменятся. Когда он уже, вроде бы привык к странностям жизни, он получил сообщение, в котором было еще меньше смысла:
«Аттикус Хиггинботтом!
Встретимся, ночь лишь пол обретет,Ищи меня, а я — это он.Крыльцо твое мне вполне подойдет,Но пауки меня ввергнут в стон.Я сообщу тебе важные вести,Взамен принеси мне поменьше ботинки.Ну а еще не сойду я с местаБез теплых варежек на резинке».
Если бы Тик проснулся с утра и придумал тысячу вещей, которые были бы написаны на табличке с его именем, там точно не было бы просьбы о ботинках маленького размера и варежках. Не зная, что еще делать, и не очень желая, чтобы знак заметил кто-то еще, он вытащил его из сугроба и принес с собой домой, пытаясь расшифровать послание. Вроде бы, в стихе не было особенных сведений, только просьба о встрече на крыльце.
