Сэлли Прю - Холодный Том
Веревка продолжала удлиняться. Она свила петлю, и Тому пришлось спешно убрать ногу, чтобы не попасться. Но веревка неотступно преследовала Тома. Толстая и крепкая, она намертво привяжет его ко всем этим демонам.
Он проворно вскочил, чтобы не дать ей обвиться.
— Что с тобой? — спросила Анна.
Веревка изогнулась, преследуя его. Ему хватало уже того, что он был связан с Анной. Но эти тяжеленные путы сломают его, лишат жизни.
Веревка отрезала ему путь к двери. Том огляделся. Окно. Вот что ему нужно.
— Том, — позвала Анна. — Том, что случилось?
Он ощупал раму. Она отличалась от тех, что были в доме Эди Макинтош.
— Хочешь, я открою?
В этом была вся Анна, вечно она суетилась. Все демоны суетились. Они привязывали себя друг к другу, так что едва были способны двигаться, а потом удивлялись, почему им так трудно приходится. Анна привязывала себя даже к животным, например к Софи. На него накатила волна ненависти ко всем демонам. Они были омерзительными — жирными, вонючими, красными, грубыми.
— Том…
Он не мог понять, как открывается окно. Тупые демоны с их дурацким имуществом. Он ненавидел их всех. Ненавидел их.
Анна положила руку ему на плечо, но он отстранился. Не было ничего удивительного в том, что демоны такие сильные, — им приходится таскать на себе все эти путы.
Он стоял в эркере и смотрел на тянувшуюся к нему веревку, ненавидя окружающих всеми фибрами души. И внезапно веревка ссохлась и почернела, словно побитая жестоким морозом лоза.
Том остался стоять, он был свободен.
Демоны смотрели на него из своего веревочного кокона — но ему уже было все равно. Он освободился от них всех. Торжествуя, он направился к двери, и веревка, преграждавшая ему путь, исчезла.
— Как Том себя чувствует? — спросил Бернард. — Он такой бледный.
Джо сел прямо, он явно был встревожен.
— Наверное, ему хочется домой, — сказал он. — Иногда он… э… бывает застенчивым. Анна, будет лучше, если ты его проводишь.
Анна проскользнула на кухню и открыла заднюю дверь.
— Я провожу тебя до дома Эди, — шепнула она. — И загляну попозже, убедиться, что у тебя все в порядке.
— Забавный паренек, — говорил Бернард.
Снаружи было сыро и свежо. Том глубоко вдохнул. Воздух был по-настоящему свежим, он не смердел ни демонами, ни их вещами. Свободный воздух.
— Давай скорее, — торопила его Анна. — Неизвестно, кто может рыскать поблизости. И нельзя, чтобы Эди застукала нас на улице.
Она открыла заднюю дверь дома Эди Макинтош и сняла ольховый венок, чтобы Том мог войти.
Но он не собирался туда возвращаться. В этом доме он задыхался, погибал, сходил с ума. Он не мог там находиться, скрываться в жилище демонов, сознавая, что его чувства угасают, что он умирает.
Было довольно темно; луна только начинала подниматься, красивая и величественная. Она превратила мрак пустоши в тончайший серебристо-черный узор.
Анна вздрогнула.
— Не стоит задерживаться здесь, — сказала она. — Холодно, и к тому же луна. Если хочешь, я пойду с тобой и подожду возвращения Эди.
На Тома пахнуло воздухом из дома Эди Макинтош, затхлым, вибрирующим, иссушающим его плоть и разрушающим разум. Он стоял, ненавидя Анну и Джо и все вокруг, всякую вещь, принадлежавшую демонам в этом городе демонов, который убивал его.
Звезды были так далеко. Том посмотрел вверх, он знал: как бы громко он ни взывал, они не услышат его.
Но они были по-прежнему прекрасны, даже теперь, когда он почти утратил зрение. Они сражались, хотя он и не мог этого видеть. Звезды все время сражались, это была цена свободы.
Внезапно перед его внутренним взором возникло Племя. Они стояли в лучах лунного света, в серебристых одеждах, совершенно свободные, исполненные гордости и торжества.
Сквозь дверь Эди виднелась квадратная белая коробка, на которой она обжигала свою пищу. И он подумал об олене, длинной узкой ране на его теле, из которой на жесткую траву сочилась теплая кровь.
Демоны плохо видят в темноте.
— Том, — позвала Анна. — Куда ты пошел? Том, тебе опасно оставаться снаружи.
Но наконец Том освободился от нее.
40
Холодный воздух пьянил как вино. Том дошел до конца дороги и повернул вниз к реке. Внезапно он понял, чего хочет.
У края города был мост. Том двинулся к нему с одной лишь мыслью, уйти подальше от запаха города демонов, назад в пустошь. Вернуться домой, не обращая внимания на повозки, обдававшие его полосами света. Потом наступила темнота, мягкая темнота пустоши: места, куда он будет возвращаться всегда.
Он скинул бесполезные демонские тапки и ступил на траву. Почувствовал камни под ногами, он вновь был частью пустоши. Демоны отделили себя от мира — кожу, глаза, уши.
Темнота была манящей, бархатистой. Он бросился в ее объятия.
Повсюду было черным-черно — а может, он утратил умение ориентироваться. Он споткнулся обо что-то, вскрикнул, шип впился ему в шею. Тому пришлось остановиться, чтобы высвободиться из колючих зарослей.
Ему следовало смотреть, куда он идет, но он не мог. В этом и была загвоздка. Луна светила на небе. Но она утратила свою силу — или это он наполовину ослеп, — поскольку оказался в густых и колючих зарослях, они хватали его, цеплялись, сбивали с пути, так что, если бы не полнолуние, он бы потерял всякое чувство направления.
Наконец ему удалось выбраться на открытое место, где под ногами у него была трава.
«Помогите мне», — прошептал он твердым, как алмазы, звездам — но холодный ветер подхватил и развеял его слова.
Том пошел по тропинке. Он знал пустошь, знал каждый ее дюйм, но это место казалось ему странным. Он не мог разглядеть его как следует, но ощутил, что пахнет оно не так, вернее, почти совсем не пахнет.
И тут он споткнулся обо что-то — что-то царапнуло его по лодыжке, — и он вспомнил об Анне.
Он отбросил это воспоминание. Анна была в прошлом. Все это ушло. Все было кончено. Прошлое — это другая страна, отделенная от настоящего. «Прошлое не отбрасывает тени», — так они говорили. С глаз долой, из сердца вон. Он не станет думать о демонах. Он ненавидит их, ненавидит их, ненавидит их.
Ненависть ослабила натяжение веревки.
Том сделал глубокий вдох. Свежий воздух смыл и Анну, и Джо, и Эди Макинтош; Том вновь стал свободным.
Том прислушался. Ничего. Никого. Один. Это было заветное слово: теперь он сильнее Племени, потому что он совсем один. Он отправится на север, а потом еще дальше. Это будет несложно, ведь он больше не боится демонов. Он сможет прокормиться рядом с ними — рыться в их мусорных ящиках, воровать их питомцев.
Анна?
Он содрогнулся, словно его схватили за горло. Еще одна веревка. Нет, он сможет от нее освободиться. Анна — просто дурочка. Дурочка из прошлого, их ничего не связывает. Она скоро его забудет. Он оборвет все веревки, которые связывают его с ней. Они разлучились. Разлучились.
Он воздел руки к небу и засмеялся. Он был свободен даже от звезд. Племя увязло — он победно засмеялся, щупая грязь пальцами ног, — увязло в пустоши. Они в ловушке у демонов. Его соплеменники думают, что свободны, но они живут в страхе, а страх — не есть свобода. Он провел в страхе всю жизнь, всю жизнь он прятался. Это — не жизнь.
Том двинулся через лес. В последний раз.
Где-то далеко по дороге проехала повозка демонов. Демоны устроились лучше, теперь он это понимал. Они были рабами, но по крайней мере были счастливы в своем рабстве.
Как Анна?
На этот раз веревки потянулись к нему сразу с двух сторон, связав ему руки, в какой-то момент ему стало трудно ненавидеть: он мог только вспоминать. Том вспомнил ее прикосновение. Ее глаза. Внезапно в его сознании словно распустился цветок, и он понял, что Анна вовсе не хотела поработить его. Она пыталась что-то сказать ему, но он не слушал. Дать ему что-то. Он был почти уверен, что она хотела ему что-то дать.
И все же она была демоном, горячим, грубым и тучным. И он ненавидел ее. Ненавидел ее. Ненавидел ее.
Веревки задрожали и оборвались.
Он прошел еще немножко вперед, тьму прорезали полосы серебристого света.
И он очутился на прогалине.
Первой он увидел Сию, ее красота поразила его. Он забыл, забыл поворот ее головы, ее грацию.
Никто из Племени не заметил его. Там был и Лэрн, державший на плече копье. Лунный свет оттенял впадины его щек и играл в светлых волосах.
И тут кто-то запел. Том узнал песню.
Вы все, чей шелком шит подол,А косы — льна светлей,Не смейте бегать в Картерхолл —Там молодой Тэмлейн.
41
Слова сплелись в заклинание, так что это была уже не песня, а лента картинок, бежавших перед глазами Тома. Он увидел золотоволосую деву, гуляющую по диким местам, и прекрасного юношу-эльфа, ставшего ее возлюбленным. Он слышал это предание сотни раз; ему всегда нравилось место, когда Тэмлейн превращается в змею.
