Олег Верещагин - Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)
— Но тогда это не он, — уверенно сказал я. — Мало ли кто может носить маску? Я не думаю, что после удара твоим мечом можно остаться в живых.
— Я тоже так не думал, — подтвердил Джек. — Но ты знаешь, что с тобой было?
— Нет, — я медленно покачал головой. Мне почему-то стало не по себе.
— И я не знаю, — кивнул Джек. Я с шумом разочарованно выдохнул. — В том-то всё и дело. Валькнут.
— Валькнут, валькнут, — сердито сказал я. — Какой валькнут, что это такое?!
Джек достал охотничий нож и, повернувшись ко мне спиной, заскрипел им по каменной глыбе. Потом — шагнул в сторону, и в свете луны и звёзд я увидел на камне странный, но притягательный знак — три хитро сплетённых треугольника.
Я довольно долго рассматривал значок, пытаясь понять, в чём его привлекательность и где у него начало, где конец. Мне вдруг вспомнился фокус с тремя кольцами, непонятно как проникающими друг в друга. Вообще фокусы оставляли меня равнодушным. Но только не этот…
— Это и есть валькнут, — услышал я голос Джека и поднял голову. — Узел павших. Ничто не кончается. Ни от чего нельзя уйти. Всё связано. И только Воден, Одноглазый Бог, Седой — только он развязывает такие узлы. Но до него не докричишься.
— Ты серьёзно? — недоверчиво спросил я. Джек улыбнулся:
— Да не бери в голову. Нет, конечно… — он повернулся, чтобы идти и так, стоя ко мне спиной, сказал негромко: — Если будешь когда-нибудь в Зонтгофене, Олег, то увидишь остатки нашего замка. Я был там три года назад. Не знаю, кто — но кто-то нацарапал над входной аркой вот этот знак, Олег. Вот так.
Игорь БасаргинУходит корабль погребальным костромОт берегов.Рефрен повторяя, волна за бортомПоёт — вечный скальд —О грозной судьбе, что не минетНи нас, ни богов.О мерном прибое, где сгинетГранит этих скал.
На запад ветрило спешит, вслед за днём,Будто душа.И падают искры горящим дождёмНа чёрную зыбь.А пламя пожара не сменитСкользящий свой шагПо водам, глубоким, как время.И память не смыть.
И стрелы, горящие стрелы вдогонНаших долгов.И мир уплывает в грядущий огоньК концу тающих лет.Поют его крепкие вёслаВ руках у богов,И, что бы там ни было после,В волнах — наш след.
* * *— Кто-то ещё с севера подошёл, — заметил Колька. Я кивнул:
— Да, я эти костры видел ночью.
Ребята в лагере, разбитом на склоне холма выше бурного ручья, нашу колонну, конечно, тоже заметили и сейчас стояли с оружием в руках. Впрочем, из головы колонны уже махали им и что-то кричали, так что драки, конечно, не будет, но…
Я поймал себя на том, что ищу глазами высокого парня в полумаске. Мне хотелось верить, что всё это чушь, тем более, что утром и всю первую половину дня Джек вёл себя совершенно обычно. Я даже готов был вообще списать всё на сон. Не очень-то приятно был вспоминать ужас на лице храброго и благородного парня… Да и разговор какой-то мутный был.
— Эй, вы кто-о?! — закричали из головы колонны.
— Нордменн! — ответили с той стороны. И добавили по-русски: — Северяне, из Скандинавии!
— В основном! — со смехом добавил ещё кто-то.
— Кто командир?! — это Колька напрямик спускался с тропинки.
— Я, — откликнулись с той стороны. — Карди. Карди Нэддинг.
Спокойное и самоуглублённое, с улыбающимися губами и равнодушными глазами.
Потом — лицо командира этих ребят, от подбородка до носа закрытое жёсткой чёрной кожаной полумаской.
* * *Уже под вечер прошёл дождь, короткий и тёплый, но бурный. Пока размещались на ночлег, я, естественно, был в хлопотах, а потом обнаружил, что Джек куда-то пропал. Он с полудня шагал совершенно нормально, перешучивался, разговаривал, а сейчас…
— Эй, где Джек? — поинтересовался я у Вадима, который резал копчёное мясо — в кашу. Тот отвлёкся и пожал плечами:
— Представления не имею. Может, по девкам пошёл?
— По каким? — затормозил я.
— По казачьим, — ядовито ответил Вадим.
Я не стал продолжать разговор и, отойдя подальше от костров, расслабился и начал прислушиваться, вглядываться и почти принюхиваться. Конечно, вокруг лагеря бродило с самыми разными намерениями немало людей… Но я, расхаживая между камней и зарослей кустарника, наткнулся на Джека. Не мог не наткнуться, потому что нельзя прожить в этом чёртовом мире несколько лет и не обзавестись такой полезной вещью, как инстинкт.
Джек и Карди стояли друг против друга, метрах в трёх, за большим раздвоенным камнем. Они обернулись ко мне разом. Оба.
И на лице Карди не было маски.
Я содрогнулся, и это не оборот речи. Верхняя часть лица принадлежала симпатичному парнишке. А нижняя…
А нижняя — черепу.
Когда-то страшный, хотя и неточный удар начисто снёс Карди губы, обнажив дёсны, и стесал плоть на подбородке. Этот вечный оскал был страшен. И, конечно, Карди Нэддинга на деле звали Нэд Кардиган.
— Привет, — сказал он, меряя меня холодными глазами. — Это тебя зовут Олег?
— Меня, — я спустился за камень и встал там, положив ладони на рукояти клинков. — А это тебя зовут Нэд Кардиган?
— Когда-то я знал этого человека, — ответил он. — Давно. Его убил Джек. Вот он, — он кивнул в сторону Джека. — А что тебе до Нэда Кардигана, Олег?
— Ровным счётом ничего, — покачал я головой. — Я слышал, он был так себе человек. Не слишком-то ценил человеческую жизнь…
— Жизнь — как актёр на сцене.Побегал, пошумел — и был таков.Жизнь — сказка в пересказе дураков.Жизнь — только миф.И ничего не стоит.
Ничего, — прочёл Нэд. И любезно пояснил: — Это Шекспир.
— "Макбет", я знаю, — кивнул я. Нэд ответил таким же кивком:
— Он, кстати, и свою жизнь не слишком высоко ставил… Да и по тебе не похоже, что ты очень озабочен её сохранностью.
— Наши жизни — это наше дело, — заметил я. — Ещё мы можем, хоть это и не очень приятно, распоряжаться жизнями тех, кто нам добровольно подчиняется. Но я не думаю, что мы имеем право вешать тех, чья вина в нежелании подчиняться.
— А как, по-твоему, создаются государства? — спросил Нэд. — Методом всеобщего договора?
— Не знаю, — признался я. — Знаю только, что я не стал бы вешать за отказ присягнуть мне. И ещё я знаю, что у вас ничего не вышло. С государством.
— Мда? — безразлично поинтересовался Нэд. Его жёсткие кожаные пальцы легонько шевелились на рукояти шпаги. — Не знаю. Я этого не видел. Понимаешь ли, Олег — Джек, когда убил ме… Нэда, то приказал похоронить его. В земле. В общем-то, его трудно винить, но он мог бы приказать сжечь своего… старого друга, как было положено. А не заваливать его землёй с червяками. И теперь представь себе, что Нэд испытал, когда пришёл в себя — истекающим кровью и зарытым в могилу? Странно, что он выбрался. Странно, что он не умер. Странно, что его подобрали.
— Тебя подобрали те, за кем ты охотился — подал голос Джек. — Русские. Сергей Красник, так? И не убили. Не повесили, не содрали с тебя кожу. Выходили… Вот что действительно странно, Нэд.
— Странно, — согласился Нэд и достал шпагу.
— Почему ты здесь? — полюбопытствовал я.
— Негров я ненавижу не меньше, чем ненавидел Нэд, — пояснил он. — Тут ничего не изменилось. Но долги остались. Валькнут. Джек?
— Я не могу драться с тем, кого убил один раз, — спокойно сказал Джек, но это было нехорошее спокойствие.
Мне на миг показалось — Нэд крикнет, что Джек трус, но он кивнул, словно услышал ожидаемое:
— Валькнут, — и его шпага уперлась Джеку в горло.
— Чёрта лысого, — сообщил я, обнажая палаш. Короткое движение — и шпага отлетела в сторону.
— Не надо, Олег, — сказал Джек. Губы его прыгали.
— Надо, Джек, — ласково сказал я. — Я князь — или не князь?.. Но у нас с живым трупом ещё есть возможность разойтись мирно, так как я, как ни крути, против тебя лично ничего не имею… Нэд.
— Я ещё прошлой ночью почувствовал — что-то не так, — почти с удовольствием заключил Нэд, доставая из-за голенища высокого сапога дагу, раскрывшуюся со щелчком на три острия. — Но не хотел верить в такую удачу… Ты, Джек, далеко не уходи, я тебя убью потом… Я слышал, что ты хороший фехтовальщик, Олег?
— Настолько, что спрошу: тебя есть кому заместить? Не хотелось бы оставлять твоих без командира…
— Есть, есть, — кивнул Нэд. — Не беспокойся… Ну? — он учтиво и изящно отдал салют. Я, помедлив, ответил тем же. Благородство за благородство.
— Так ты говоришь — валькнут? — уточнил я, обнажая дагу. — Вот и проверим. Узлы, которые нельзя развязать, можно разрубить.
