Лине Кобербёль - Дар змеи
— Десять дней! — медленно произнес Астор Скайа. — Это долгий срок. И как раз сейчас — в разгар самой бойкой торговли… Перед воротами соберется немало разъяренных людей!
— Мне необходимо это время, Скайа! Десять дней в безопасности, чтобы замести следы и не дать ему отыскать нас вновь.
На миг стало тихо.
— Ладно! — сказал Астор Скайа. — Десять дней! Мое слово, мадам!
— Спасибо! — поблагодарила его мама. — Это дает надежду…
«Да, куда как хорошо, — в ярости подумал я. — Но если бы ты не развратничала с этим змеем, нам бы эти десять дней не понадобились вовсе. Нам бы не пришлось бежать сломя голову прочь от Дома Можжевеловый Ягодник, прочь от Пороховой Гузки, прочь от всего, что сделало нашу жизнь радостной и спокойной».
Моя мать — и Сецуан! Я попросту не в силах был уразуметь такое.
Каллан, Нико и я ночевали вместе с десятком храпящих стражников Скайа-клана в горнице с низким потолком над конюшнями. Астор Скайа предложил нам один из гостевых покоев, но его бы готовили полночи, а мы устали. Сама хозяйка замка — супруга Астора позаботилась о моей матери и о девочках, так что они исчезли в каком-то женском мире, куда мужчинам доступа не было. Как я полагал, в мире чистых простынь, запаха лаванды и чего-то еще в том же роде.
Здесь же пахло собаками и лошадьми, а еще мужским потом и ночным горшком, который не вынесли. Но соломенная подстилка была достаточно хороша, а если я и был в ярости, то так устал, что заснул, недодумав гневных мыслей о своей матери.
— А ну, малец, вставай!
«Вставай?» О чем это он? Ведь я только-только лег!
Но утреннее солнце уже позолотило мерцающим светом дощатый пол, и когда я открыл глаза, то увидел, что я — единственный, кто еще валялся на соломе. Каллан, ясное дело, был уже давно на ногах.
Тяжело вздохнув, я перекинул ноги через край лежанки. Пожалуй, тут уж ничего не поделаешь!
— Сейчас приду! — пообещал я.
Голос у меня был все еще сонный и какой-то сиплый и надтреснутый.
— Вам придется с толком использовать эти десять дней, — произнес Каллан. — Времени терять нельзя!
— А ты разве с нами не поедешь? — Сон почти слетел с меня.
Он покачал головой.
— Я бы, пожалуй, охотно проводил вас, побыл с вами в пути еще несколько дней. Да только твоя матушка просила меня остаться здесь.
— Почему?
Он бросил быстрый взгляд через плечо, но единственный из людей Астора Скайа, что был в горнице, торопливо чинил соколью перчатку. Он беззвучно что-то напевал и, похоже, не обращал на нас внимания.
— Она очень хочет убедиться, что Скайа и вправду наглухо закроет ворота крепости. Что он не впустит того или другого богатого купца, с которым ему нет резона портить отношения. Ну а при мне он этого делать не станет!
Я молча сидел на краю лежанки. Почему-то я представлял себе, что Каллан всегда будет с нами, даже если мы и покинем Высокогорье. Больно убедиться в своей ошибке.
На миг он положил руку мне на плечо. Руку большую и тяжелую, словно медвежья лапа.
— Ты справишься, малец! — произнес он. — Ты да Нико справитесь. Теперь вам придется охранять Пробуждающую Совесть.
— Нико… — Я фыркнул. — Что пользы от Нико и от его присловья: «Я ненавижу меч!»?
— У молодого господина умная голова на плечах, — сказал он. — Нужно только, чтобы он пустил свой разум в дело да хорошенько повзрослел. Это касается и тебя, парень. Пора собраться с мыслями, а не только бросаться вперед с мечом в руках! Думаешь, мечом можно одолеть все на свете? Теперь ты отвечаешь за все.
Я откашлялся.
— Я б хотел, чтоб ты был с нами, — сказал я, когда понял: я уже владею голосом.
Каллан кивнул:
— Понятно! Да и мне будет вас не хватать! Однако же ваша безопасность зависит от того, чтоб не дать Сецуану следовать за вами. И обещаю тебе — мимо меня ему не проскользнуть!
Стоя передо мной — рослый, широкоплечий и спокойный, — он был столь же неприступен, как сам Скай-арк, с которым у него было явное сходство. И если нам нельзя взять его с собой, то, во всяком случае, есть надежда: здесь меж нами и Сецуаном стоит он!
Незадолго до обеда мы — моя мать, девочки, Нико и я — покинули Скайарк. Лошади были по-прежнему усталыми, и у них болели ноги, а колеса повозки тоже пострадали вчерашней ночью во время бегства. Мелли была не в духе, она ныла и пищала по пустякам. Дина молчала, а у меня не было желания говорить с матерью.
И вот, молчаливые и подавленные, исколесив Скайлер-Ущелье, мы начали долгий спуск вниз к Лаклану.
Монстр Сажи
Лаклан по-настоящему не Высокогорье и не Низовье. Там нет гор, но холмы довольно высокие. Там множество озер, рек и водоемов, да и лесов великое множество. А еще мха, папоротников, прогалин, просек, полян с высокой травой и лесной земляникой — предостаточно. И кроме того — непостижимое обилие птиц.
Людей там тоже куда больше, нежели в Высокогорье. Селения много ближе друг к другу, да они и крупнее. Некоторые, к примеру, куда больше, чем одна лишь мельница или же чем один лишь постоялый двор. Но городов, таких огромных, как Дунарк и Дракана, там нет.
В Лаклане нет никаких князей — нет в Лаклане и владетелей замков. Селения зовутся Котловое, Столярное, а это само по себе о чем-то говорит. Как раз здесь в каждом уважающем себя селении обитают три-четыре знатных, всеми почитаемых мастера-ремесленника, таких искусников в своем деле, какие только бывают в их ремесле. В эти селения люди приезжают издалека, чтобы научиться гончарному делу у мастера гончара Лауренца в Глинистом селении, либо кузнечному искусству у мастера кузнеца Ханнеса в Котловом. А если в селениях требуется принять какое-либо решение, то в конечном счете все решают эти мастера.
Мы прибыли в селение Глинистое на десятый день с тех пор, как покинули Скайарк. Завтра Астор Скайа снова откроет ворота, и даже если его люди высматривают Сецуана, риск, что он обманом проскользнет мимо них, значительно возрастает. Я не очень-то верил, что сторожевые станут останавливать каждого проезжего, каждого путника и просить показать свой пупок.
Но мы хорошо воспользовались этими десятью днями. Мы были на расстоянии многих-многих миль от Высокогорья, а большая часть дорог, по которым мы ехали, были извилистыми и пролегали в стороне от обычных путей. Мы даже продали мышасто-серую и купили позднее маленькую вороную понурую рабочую лошадку только ради того, чтоб повозка выглядела по-иному. А мать спрятала знак Пробуждающей Совесть под блузой и старательно избегала на кого-либо смотреть: пусть никто не болтает нам вслед, будто Пробуждающая Совесть проезжала мимо.
Вообще-то не предполагалось, что мы остановился в Глинистом, но как раз когда мы проезжали по площади меж кузницей и постоялым двором, послышался громкий треск, и телега зловеще покосилась. Мать немедля остановила Вороную и велела Розе вместе с Мелли вылезти из повозки. Когда же она сама спрыгнула вниз, раздался грохот, снова треск, одно переднее колесо соскочило с оси, и телега словно опустилась на колени. Вороная споткнулась и еле удержалась на ногах, а Нико поспешил перерезать постромки, помогая ей высвободиться из упряжи.
— Ну и ну! — воскликнула какая-то женщина, что шла за водой к колодцу. — Телега вовсе развалилась!
Вправду! Передняя ось сломалась, а половина нашего груза вывалилась из повозки и рассыпалась по мощеной площади.
— Да, на такой вам далеко не уехать, — сказала женщина.
Я тоже это понял. Я устало глянул на нее и надерзил бы, будь в ее улыбке хоть намек на злорадство. Но его не было. Она попросту хотела нам помочь.
— Знаете что, — продолжала она, — мой Амос — ученик каретника Грегориуса в Колесном селении, что неподалеку. Он наверняка починит вашу телегу. А вы тем временем поживете у Минны на тамошнем постоялом дворе.
— Это дорого? — осторожно спросила матушка.
— Может, оно и не дорого, но и не дешево. У Минны в доме порядок и уют. Но если денег в обрез, есть еще хижина Ирены. Это, конечно, не хоромы, да и стоит хижина на выселках, но Ирена пустит вас туда за гроши.
— Это нам подойдет, — сказала мать. — А где найти Ирену?
Женщина указала на кузницу:
— Вон там! Она вышла за кузнеца в прошлом году, и с той поры хижина стоит пустая.
Что говорить, эта хижина была настоящей лачугой! Соломенная крыша поросла мхом и вся позеленела, а глинобитные стены покосились и оставляли желать лучшего. Да и тесно там было — всего одна горница: в одном конце очаг, в другом — вмурованное в стену ложе, да еще лесенка, ведущая на темные полати.
— По правде сказать, тут ни стола, ни лавок нет, — сказала Ирена. — Но я велю пасынку Олрику привезти вам воз соломы, чтоб вам было на чем спать.
Мама заплатила ей те десять медных скиллингов, о которых они уговорились.
