Светлана Лаврова - Куда скачет петушиная лошадь
— Не-а, мы щуку перевоспитали, — хмыкнул Васа. — Знаешь, как сложно было убедить щуку отрастить рога и покрыться шерстью?
— Особенно тяжко пришлось, когда мы учили щуку кричать «бе-е!» — опять перебил его Пянтег. — Ладно, хорош болтать, пора обедать. Только у нас посуды нету.
— Мы гостей не ждали, тарелки не запасли, — кивнул Васа.
— У нас есть четыре тарелки, — Тове выступил вперед и «отклеил» посуду с копыт.
— Ух ты! — восхитился Пянтег. — Давно иранского серебра не видал. Хорошо, что вы с серебром, ребятки, Неназываемые серебра не любят, как и вся дурная нечисть. Не прилетят. Хоть поедим спокойно. А то вчера одной рукой шаурму ешь, другой от Неназываемых отбиваешься. Какое в таких условиях пищеварение, а? Вот именно. А кто вы такие будете, гости дорогие? Ну, этот пятиногий с длинной шеей и золотой башкой — явный полночный морок, а мальчик на нём кто? И девочка? Похожа на человека, но ведь людей больше нет? Девочка, притворяющаяся девочкой…так-так… И волк, притворяющийся волком?
— Это не волк, это какой-то большой начальник, — прошептал Васа тихо-тихо.
— Я не морок! — обиделся Тове. — Я конь Товлынг-лув, а мальчик — это Мир-суснэ-хум, приглядывающий за миром… эй, вы чего?
Водяные захохотали.
— Ну, распотешил, — еле успокоился Васа, вытирая синие слёзы зелёной бородой. — Ну, забавник. Нешто мне не знать Мир-суснэ-хума и его восьмикрылого коня! Скорее уж ты петушиная лошадь. Я её примерно так и представлял. Только с петушиным гребнем.
— Это я так изменился от плохой экологии, — сообразил Тове. — Загрязнение водоёмов, выбросы ядовитых отходов, то да сё. Мы это проходили, то есть я хотел сказать, что я от этого заболел.
— Ну да? — не поверил Васа. — Так давно уже нету ни выбросов, ни загрязнений. Люди ушли и всю грязь с собой забрали. Лес да река сами по себе чисты, их только люди испакудили. Ну, не будем о грустном. Девочка, подставляй тарелку.
И плюхнул на серебро пятого века огромную порцию плова. Какое-то время было тихо — все жевали. Потом Даша сказала:
— Мне кажется, это очень вкусный плов. И в нём всё настоящее, пловное: не щука, а баранина, не жемчуг, а рис.
Водяные переглянулись.
— Значит, хорошо получилось щуку в барана перевоспитывать, — заметил Пянтег с лукавой усмешкой. — Приезжайте ко мне в гости, в Пянтег, это село такое, южнее Чердыни, южнее Редикора, на реке Каме. Люди оттуда ушли, один духи вогульские да коми-пермяцкие остались. Я вам окуней превращу в филе жирафа, и мы славно подзакусим. Можно прямо сейчас всей компанией отправиться.
— Нет, мы торопимся, — отказался Волк. — Вы в курсе, что на севере творится что-то неладное?
— Я ничего не знаю, — быстро отказался Васа. — У нас всё хорошо. Люди ушли — ну и ладно. Не больно-то и хотелось.
— Я что-то слышал, — задумчиво кивнул Пянтег. — Уже с полгода с верховьев Камы шла перепуганная рыба. Она была в такой панике, что я даже не мог разобрать ее безумный лепет. Хотя не хвастаясь скажу, что по-рыбьи хорошо понимаю. А вот уже полтора месяца, как с севера вообще ничего не идёт. Как будто там ничего нету, пустота. Какой-то Неназываемый сожрал всю рыбу… и, возможно, всю реку.
— Вот мы и отправились в разведку на север, — продолжил Волк. — Для скорости пошли коротким путём, через Узкую улочку близ Искорского городища — ведомо вам это место?
Водяные закивали — мол, знаем.
— И наш товарищ, трёхголовый змей Гундыр застрял в расщелине, — закончил Волк. — Дайте штопор, пожалуйста, мы его выковырнем, а то он и сам застрял, и нам дорогу перегородил.
— А я думал, трёхголовый змей — это суеверие, — заметил водяной Васа. — Конечно, я дам штопор, он у меня старый, но в замечательном состоянии. Штопор, знаете ли, прекрасно сохраняется, когда открывать нечего.
— Да мы с вами сходим, может, подмогнём, — поднялся Пянтег. — Только я намокну. А то от реки пойдём, я пересохну.
И Пянтег пошел к Колве окунуться. Васа оглянулся на него, подскочил к Волку и зашептал ему на ухо:
— Я вам по секрету, как начальнику. Я же чувствую, что вы начальник, а начальство надо информировать. Не ходите на север, худо там. И девочку не водите — может, это последняя девочка на земле, а вы её в пасть Неназываемому ведёте! Лучше её на развод оставить, на племя, ежели деликатно сказать.
— Так что же, сидеть тут да ждать беды? — возмутился Волк.
— Не надо сидеть, не надо ждать, — ещё горячее зашептал Васа. — Я ведь этого Пянтега для чего угощаю да улещаю? Как беда к нам подойдёт, я в его Каму перееду — эмигрирую, он пропустит. А там по Каме да по Волге, а дальше Каспий… и всякие южные страны. Там всё по-старому, туда Неназываемый не доберётся. Поселюсь в озере Титикака, в тёплой водичке…
— А защищать вверенный тебе участок? Ты же здешний водяной, без тебя река Колва заболотится, пересохнет, умрёт!
— Так это… того… отступление — лучший вид нападения, — замялся Васа. — Надо сберечь силы… и того… ударить на врага… откуда-нибудь из Конго, например. Вот он удивится! Его из Конго ещё точно никто не бил.
— Трус и отступник! — отвернулся Волк.
— А будешь ругаться — штопора не дам, — огрызнулся Васа.
От реки вернулся Пянтег, весь мокрый, посвежевший.
— А ты тоже сбежишь, когда подойдёт этот Неназываемый? — спросил его Волк. — И бросишь свою реку?
— Тише-тише, он не знает о моих планах, я же по секрету вам как начальнику, — испугался Васа.
Пянтег хмыкнул:
— Это ты про то, что наплывает с севера? Ну, мне супротив не сдюжить. Сбегу, коли припрёт… но только вместе с Камой. Я мою реку поднадзорную скатаю в рулон, суну под мышку да и пошёл. Потом, в безопасном месте расстелю — и потечёт Кама-голубушка по Египту или другому какому Мозамбику. Скажешь тоже — реку бросить! Я своих не бросаю.
— А если догонит — ну, этот, что идёт с севера?
— А догонит — я его этим рулоном да по морде! Если струя из шланга в лицо попадёт, и то неприятно, а ежели цельной Камой по морде съездить — ни один враг не устоит. Мы с Камой вдвоём их так уделаем… кстати, а ты кто? Ты ведь не волк.
— Не волк, не волк, — зашептал испуганно Васа. — Я бы сказал… я бы сказал, что ты Во…Во…
— Во-во, — подсказал Волк. — Вообще не важно.
— Ну да, ну да, — закивал Васа. — Как изволите. Где уж нам, убогим, с вами спорить. Пойдёмте, господа, Змея откупоривать, а то вечер скоро. Мы-то с Пянтегом на дне ночуем. А ночевать на суше близ Камгорта живым не ладно. Река помаленьку охраняет, текучая вода — от нечисти защита, но как знать, как знать…
Глава 16. Из рубрики «Сделай сам»: расколи скалу драконом
— А ты заткнись, идрэсь мыр гнилой да поганый. А то тебе бороденку-то повыдергаю!
— Ах ты пасьтöм гöна морт тупой, я ж тебя наизнанку выверну да тиной набью!
— Да я тебя, йоя недоразвитого…
— Ой-ой, как страшно, прямо весь боюсь тебя, зывöк чужöм!
Так встретились Васа и Пера, не забывшие старую ссору. Вообще-то Пера собирался пересидеть за кустиком, пока Васа не вытащит Гундыра, и зря ему на глаза не казаться — для нервов полезнее. Но Волк с компанией слишком долго ели плов, Пера соскучился сидеть за кустиком и вылез — а тут они и подошли с Васой.
Мир включил лингвотрансформатор и шёпотом переводил Даще непонятные коми-слова. Сначала Даше было неудобно, что ей, коми по национальности, слова родного языка переводит инопланетянин, а потом она увлеклась:
— Идрэсь мыр — немолодой кусок древесины, оставшийся от спиленного дерева.
— Старый пень! — догадалась Даша.
— Пасьтöм гöна морт — совсем не одетый представитель рода человеческого, заросший мехом.
— Это какой-нибудь местный снежный человек что ли, не знаю.
— Зывöк чужöм — верхняя часть кожного покрова млекопитающего, покрытая мехом и подверженная заразной кожной болезни.
— Ой… что же это? А, знаю, паршивая шкура, парша — это кожная болезнь!
— Йой — человек с плохо функционирующими отделами коры больших полушарий, обеспечивающих высшую нервную деятельность.
— Ага, это понятно, дурак!
Наконец враги устали ругаться.
— Теперь драться будем, — сказал Пера.
— До первой крови, — поспешно предложил Васа.
— Ага, хитрый какой, у тебя крови нет, одна вода. до «кто первый пощады попросит».
— Нет, это мне невыгодно, — отказался Васа. — Ты упёртый и ни в жисть пощады не попросишь. А я — личность деликатная и уступчивая, я нечаянно попрошу и что — я проиграл?
— Ты проиграл уже когда появился на свет! — и Пера засучил рукава, готовясь к бою. Но Пянтег сказал:
— Хватит собачиться, лучше бы помогли. Ваш змей такой твёрдый, что в него штопор не лезет.
Пера отвлёкся, а Васа воспользовался этим, ткнул ему в руку какой-то иголкой и заорал:
— Ага, я выиграл! До первой крови, а вот и кровь!
